Печальнее всего — не утонуть в болоте, когда изо всех сил пытаешься это сделать. С самурайским спокойствием уходишь по пояс болотников «Псков-полимер»в тёмную, дурнопахнущую жижу — и обнаруживаешь себя в отличном самочувствии. Да, чуть мёрзнут ноги — но ведь это от того, что носки сползли и сбились в потные валики. Жаловаться нечего. Вокруг роятся комары и клещи, но уже не до них: болото успокаивает, почти не тянет вниз — просто не хочет отпускать.
Не верьте мифу о том, что сопротивление бесполезно. При желании любая топь взбивается ногами, как свежее масло — надеюсь, адепты Nike running и прочие любители спортивных сект по достоинству оценят этот нехитрый тренажёр. Тонуть и выбираться из болота можно хоть сутки напролёт. Главное в этом деле — герметичность.
Пара-тройка местных обитателей «урочища» не расставались с валенками даже на солнце — и находясь по пояс в жиже, я понял, почему. Нет ничего важнее сухих пальцев ног. Ничто, повторяю, ничто не превращает тебя в более жалкое зрелище, нежели промоченные пальцы ног. Поступь становится обесцеленной, учетверяется головная боль, трясутся поджилки и сердце ходит ходуном. Впереди маячит насморк и ежедневный парацетамол. Хвала Теодору, мои потные носки-валики впитали всю влагу, и пока я совершенно здоров.
Так вот. Быт и нравы аборигенов никоим образом не мешают болоту быть «чёртовым» — хотя по всем параметрам должны. Печаль, которую я испытал при первом «погружении», не встретишь ни на одном лице — все довольны жизнью, солнцем и тёплыми валенками. Да, где-то здесь, за углом бревенчатого сарая, начинается топь, а там, чуть дальше, водятся кабаны и растут гигантские мухоморы — но это их сугубо личное дело, которое мало кого касается. У каждого здесь свой маленький уютный дом и мелкое хозяйство: делить людям нечего. «Шайтан-Болото» превращается в милое сердцу «г’ажье», и жизнь течёт вперёд размеренно, без страхов и без надежды, словно медленная вода безымянной реки.
В тишине леса не слышно шагов: густой мох душит звуки, так что редкое чавкание подошвы оглушает. Болото раскинулось широко — от песчаной насыпи вдоль всей опушки линии электропередач — зуд проводов сливается с пением цикад. От железобетонной опоры до топи — не больше десяти метров. Гниющие брёвна, оставленные кем-то без присмотра, становятся мостками, прыгать по которым в высоченных резиновых сапогах — сплошная мука. Но вот, мучениям конец — передо мной вытянутый овал настоящей, булькающей, звенящей, тёмной жижи. Прыжок — и я сразу ухожу по пояс. В кровь бьёт адреналин, а в душу закрадывается липкий страх. Но уже через минуту я чувствую пятками дно. С досадой я смотрю на членов экспедиции, опускаю голову и понуро бреду к берегу.
Утонуть не получилось.
