Кажется, я уже давно привыкла к своему имени, но где-то раз в полгода вдруг задумываюсь о том, что моё существование — это какой-то бред. Как вообще можно жить с именем Алла Пугачёва? В такие моменты я пытаюсь представить рядом с собой человека, который абсолютно серьёзно говорит мне, скажем: «Я — Филипп Киркоров» или «Я — Ефим Шифрин». Ну как такое возможно и почему с таким именем я умудрилась выбрать профессию журналиста? И почему мне в голову не приходило, что в день мне по десять раз придётся представляться незнакомым людям? Не помню, когда в последний раз задавала отцу вопрос «Почему я Алла Пугачёва?» Кажется, несколько раз в детстве я спрашивала его об этом, но он всегда так технично уходил от ответа и так задорно веселился, что я решила: это имя — и есть самая главная шутка и в его, и в моей жизни, потянувшая за собой бесконечную цепочку сотен других, уже не таких смешных.
Пару недель назад я забежала в книжный магазин, чтобы наконец-то использовать случайно доставшийся мне подарочный сертификат. Минут тридцать побродила между стеллажей с книгами и отправилась оформлять покупку в отдел оптовых продаж. Всё, кажется, шло хорошо. В крошечной пыльной комнате хмурая блондинка с алыми губами недовольно оторвалась от компьютера, задумчиво повертела в руках выбранные мной книги и что-то там начала себе куда-то выписывать:
— У вас на подарочной карте вся сумма сохранилась?
— Ну да.
— Здесь получается на 2 997 рублей.
— Ну да.
— Как вас зовут?
— Алла.
— А фамилия?
— Блин. Пугачёва.
Дальше произошло ровно то, что и всегда происходит в таких ситуациях всю мою жизнь: полминуты глупейшего молчания, на меня пристально-пристально смотрят и, наверное, думают, что я или с придурью, или просто не очень удачно шучу.
— Алла Пугачёва, — повторяю медленно и чётко и тянусь в сумку за паспортом, который вынуждена всегда носить с собой специально для таких вот случаев.
Блондинка наконец понимает, что никто здесь не пытается над ней посмеяться. Она заметно расслабляется, сочувствующе покачивает головой и шёпотом советует мне поскорее выйти замуж, как будто я только что призналась ей в каком-то страшном грехе. Я не отвечаю.
Вообще то, как я преподношу новым людям своё имя, всегда зависит от настроения. Чаще всего сама при этом веселюсь — прихохатывая, говорю что-то вроде: «Я Алла Пугачёва, ну серьёёёзно» или: «Меня зовут Алла Пугачёва. У моего отца своеобразное чувство юмора». Таким образом я как бы пытаюсь смягчить удар — избавить человека от мгновенного шока или истерики. Девушке, которая обслуживала меня в книжном магазине, не повезло. Она столкнулась со мной в тот момент, когда я чувствовала себя абсолютно комфортно с этим именем, когда я забыла о том, что оно — это какое-то совершенно нелепое заимствование, когда я не думала, что моё имя прекрасно существует и без меня, а может, даже и лучше. В таких случаях я напускаю на себя важный вид и даю понять: да, я Алла Пугачёва, и в этом нет ничего абсурдного и тем более смешного. Но на самом деле нет: это всё как раз очень абсурдно и просто ужасно смешно.
Через несколько дней после истории в книжном магазине я сидела в редакции, в полубреду доживая седьмой подряд рабочий день, и собиралась уже уходить, как вдруг с робкой просьбой ко мне обратилась новая стажёрка. Для простоты коммуникации я предложила добавить друг друга в «Фейсбуке» — и тут всё началось заново. Нависнув над стажёркой, я вбила в строку поиска своё имя — и через несколько секунд мы вдвоём уставились в монитор, с которого фарфоровыми улыбками на нас сверкало бесчисленное множество Алл Пугачёвых. И не было среди них ни одной меня. Я поймала себя на мысли, что перерыв между «именными конфузами» стал почему-то увеличиваться, а концентрация абсурда стремительно возрастала.
Такие ситуации происходят в моей жизни слишком часто, чтобы держать их в голове. Если регулярно подводить итоги недели, там обязательно окажется хотя бы один подобный эпизод.
В подмосковной Дубне, где я выросла, поток шуток на тему моего имени иссяк где-то примерно к моим десяти годам, но переживала я их очень непросто. Ситуацию значительно осложняло ещё и то, что в детстве я всерьёз занималась вокалом и даже солировала в хоре (вот ужас-то!). Я бы предпочла просто петь и чтобы меня при этом никто не представлял публике, но этого избежать было нельзя, поэтому однажды слабые детские нервы сдали: под восторженные крики зала я умчалась со сцены и долго бродила по улицам Дубны, рыдая и размышляя о жизни.
Время шло, у меня сформировался круг общения, и шутить в моём присутствии про Аллу Пугачёву в какой-то момент стало просто скучно и неинтересно. На время меня оставили в покое. А потом был журфак, потом Ясен Николаевич Засурский вручал нам студенческие билеты, а я под заливистый смех, крики и аплодисменты однокурсников спускалась с самого дальнего ряда двести первой аудитории к кафедре. Потом моё имя обсуждали в столовой — в курилке — на парах — везде.
На самом деле, все эти сложности с именем компенсировались целой кучей незабываемых историй, с ним связанных. В апреле 2012-го всё было совсем тоскливо. Мне должно было исполниться двадцать три. Я не представляла, как проведу день рождения, с кем и где. Организовывать праздники, тем более собственные, я никогда не умела, поэтому просто залегла на диване со стаканом рома и стала ждать. Обычно, когда я вот так залегаю на диване со стаканом рома, появляется моя однокурсница Даша. Даша и тогда появилась мгновенно: позвонила мне и сказала, что думать здесь не над чем, всё решено: мы делаем вечеринку «Запой с Аллой Пугачёвой».
Чёрное платье-балахон найти не проблема, рыжий парик — тем более. «Афишу я сделаю, музыку подготовлю, но гости пусть оденутся как звёзды российской эстрады, ну там Леонтьев, Басков, Агутин, Варум, Киркоров, кто там ещё есть?» — бодро рассуждала Даша. Площадка для всего этого ада нашлась быстро: моя пустующая квартира в Дубне. Дата вечеринки почти случайно совпала с днём рождения моей тёзки — пятнадцатым апреля. Я родилась на два дня раньше, тринадцатого, но праздновать решили в субботний вечер.
Мы отрывались, как могли, и я старательно тянула что-то из раннего репертуара Аллы Борисовны, когда в дверь позвонили. Ожидая увидеть новую порцию гостей, я радостно вывалилась на порог в съехавшем набок парике и наткнулась на двух участковых. Сзади напирала толпа ряженых.
— Соседи жалуются на шум, что у вас здесь происходит?
Я пьяна, немного обескуражена и не могу ничего внятно объяснить. Поправляю парик, топчусь на месте, глупо как-то улыбаюсь. На помощь приходят звёзды российской эстрады:
— День рождения Аллы Пугачёвой!
— ЧТО, бля, происходит?!
— Я Алла Пугачёва. У меня день рождения, — вдруг выпаливаю я и уже по привычке разворачиваюсь, чтобы побежать за паспортом.
Два огромных человека в форме недоверчиво смотрят на весь этот дурацкий маскарад. В глубине квартиры кто-то истошно завывает про айсберг в океане. Я вижу, что полицейские в замешательстве. Я знаю, что сегодня пятнадцатое апреля, я знаю, что я Алла Пугачёва и всё это правда, ПРАВДА.
— Сделайте тише, соседи жалуются.
— А из какой квартиры соседи?
— Неважно.
— Нет, это важно!
— Ну, допустим, из восемнадцатой…
Из глубины сознания выползает мысль, что здесь что-то неправильно. Я вдруг понимаю, что из восемнадцатой квартиры участковых вызвать не могли. В восемнадцатой живёт Алиса, а сейчас она как раз допивает очередной бокал вина под песни Аллы Пугачёвой. Дома осталась её мама. Тот, кто действительно недоволен шумом, просто не захотел называть номер своей квартиры.
— Идите в восемнадцатую ещё раз.
— А мы пойдём.
— А вы сходите!
Они сходили. В три часа утра сонная мама Алисы раздражённо объяснила сотрудникам полиции, что в четвёртой квартире празднует День рождения Алла Пугачёва, и вообще, что здесь может быть непонятного. Помню, что они вернулись к нам немного растерянные и как будто даже робко и вежливо попрощались.
Самая весёлая в моей жизни вечеринка стала моей самой отчаянной попыткой примириться с собственным именем.
2012-й вообще был трудным годом. Я окончила университет, где ко мне все уже успели привыкнуть, и пришла работать на радио, где ежедневно получала свежую порцию недоумения, изумления и недоверия. Известный филолог, по учебнику которого я когда-то училась в школе, однажды отказался дать мне интервью, потому что «если вы Алла Пугачёва, то я — Пол Ньюман или Рамон Меркадер». После этого я всегда делаю всё возможное, чтобы реже называть фамилию.
Дальше было только хуже: шутки выбрались в «Фейсбук» и «Твиттер», и какое-то время я начинала каждый рабочий день с мониторинга блогов и соцсетей, заботливо собирала все остроты в один вордовский файлик и составляла рейтинги лучших. Вся эта история достигла высшей точки абсурда в тот, кажется, день, когда по редакции начали циркулировать слухи о том, что в ближайшее время приглашённым гостем в студии станет настоящая Алла Пугачёва.
Я должна была сфотографироваться с ней хотя бы для того, чтобы доставить ещё больше радости всем неравнодушным. Прикинули примерный план действий: после прямого эфира я подойду к своей тёзке и попрошу её сказать пару слов к грядущему дню рождения радиостанции — всё просто. Но в день интервью Аллы Борисовны я почему-то снова залегла на диване в лёгкой меланхолии. Меня поднял телефонный звонок из редакции с требованием срочно приехать. А потом ещё один, а потом ещё четыре от разных людей, но с такой же просьбой. Оказалось, моя встреча с НЕЙ утверждена уже на уровне руководства радиостанции, и я рискую всех разочаровать. Ехать никуда не хотелось, хотелось только лежать. Идея эта уже казалось глупой: зачем мне, в конце концов, эти фотографии.
Тем не менее через сорок минут, запыхавшаяся и раздражённая, я стояла перед человеком, который, сам того не зная, так сильно повлиял на мою жизнь. Вокруг нас — плотное кольцо радостных коллег и вспышки фотокамер. Алла Борисовна выглядела утомлённой, она сдержанно улыбалась и тщательно подбирала слова. А может, и нет, потому что всё, что занимало тогда мои мысли, — это диктофон, впервые оказавшийся в моих руках. В какой очерёдности нажимать кнопки, чтобы запись пошла, в какой момент его выключить и как всё сохранить, что это за внезапно замигавшая красная точка в верхней части корпуса, — вот всё, о чём я думала в тот момент.
Не знаю, почему, но я воспринимала эту встречу как некий уникальный ритуал, после которого моё имя останется наконец со мной, и вся эта буря окончательно затихнет. Но всё осталось по-прежнему: имя мне не принадлежит, а я не могу ответить себе на вопрос, нравится мне такое положение вещей или нет. Знаю только, что расставаться с ним мне было бы уже немного жаль.
Ведь я — Алла Пугачёва.
