И снова на страницах вашего любимого самиздата история о невероятных встречах в путешествии и сломанной коммуникации. Мы уже публиковали историю о навязчивом попутчике в Грузии, о перипетиях поиска жилья на Цейлоне, а также рассказ нашего штатного ню-фотографа Никиты Евдокимова о том, как он стал заложником чилийского бунта. Сегодня Наталья Гредина рассказывает, как искала с подругами дешёвый ночлег в Одессе, а нашла бесплатное пристанище у сектанта Николая. Наташа, спасибо за историю, берегите себя! Читатель, скорее же присылайте нам свою историю о путешествиях, попутчиках и приключениях! Мы знаем, что вам есть что рассказать!
Если вы сейчас подумали, что это история о том, как меня заставили вызывать сатану и поклоняться козлиным черепам, вы ошиблись. Ничего такого не было, однако среди моих друзей эта история уже давно значится под кодовым названием «Ночь у Сектанта». Потому что, если ты не сектант, то зачем вести себя так странно, как это делал герой моего рассказа?
Однако обо всём по порядку.
Вообще-то я и мои подруги из Сибири, но в тот день мы ехали на поезде из Киева в Одессу. Прибывали мы поздно вечером, в совершенно чужой город, а перспективы ночёвки у нас были предельно туманными. Нас было трое — Настя, Света и я. На дворе был август 2012 года. По дороге мы отчаянно пытались придумать, где бы нам переночевать подешевле, а лучше и вовсе бесплатно.
Уже много позже мы осознали, что именно жажда халявы нас чуть и не погубила. Настя вспомнила знакомую киевлянку, считающую себя Гражданином Вселенной и практикующую путешествия дикарём. Она-то и дала нам телефон некоего Николая. С этим Николаем вселенская киевлянка познакомилась «на одном этническом фестивале». Когда мы набрали заветный номер, Николай немедля согласился поселить у себя трёх неизвестных ему девушек. Вот тут, конечно, стоило насторожиться. Представляла ли я себе, что на перроне нас встретит фантастически красивый, загорелый, белозубый красавец-одессит? Представляла. Думала ли я, что буду жить в квартире с видом на Оперный театр? Конечно. Ожидала ли я чего-то подобного тому, что произошло с нами дальше? Нет.
— На Лиманы! На Лиманы! Последняя машинка отправляется на Лиманчики! — кричал кто-то из темноты остывающей платформы.
Вокруг были душистые каштаны, я вдыхала полной грудью воздух Родины предков… Но где же Николай? Николай появился внезапно. Загорелый, да. На этом сходство с нарисованным моим воображением образом заканчивалось. Возраст Николая определить было довольно сложно, скажем, где-то в промежутке от 35 до 40. Длинные волосы были зачесаны так, чтобы другие одесситы не видели лысеющей головы Николая. Он поздоровался, сказал, что живёт «недалеко от центра», схватил наши сумки и побежал в сторону маршрутных такси.
Мне показалось, что мы ехали ужасно долго и что «центр города» захлопнул за нами двери ещё примерно полчаса назад, впереди нас ждало неизведанное. «Вы только имейте в виду, у меня не совсем квартира. Я бы назвал это кельей», — предупредил нас Николай уже во дворе своего панельного дома. Нам очень хотелось есть, но покупать колбасу Николай нам не разрешил — в его доме нельзя употреблять мясо, даже усталым сибирским путницам, выросшим на пельменях и беляшах. Нет так нет, хозяин — барин. В тот вечер нам пришлось довольствоваться диетическими хлебцами и водой — это весь список продуктов, на которых могли сойтись возможности ночного ларька и внутренние убеждения Николая.
На улице воцарился тревожный сумрак. Мы молча и уже не очень уверенно следовали за хозяином кельи. Всем своим видом и исключительным рвением Николай нас, надо признаться, несколько напугал. И вот мы на месте. Второй этаж, облезлая дверь. Хозяин зашёл в квартиру и нас обдало запахом ладана. Как выяснилось позже, Николай был большим любителем благовоний. Нам ничего не оставалось, кроме как войти. Нас встретили деревянный пол и Красное Знамя на стене.
— Располагайтесь! — приветливо призвал нас Николай и показал на старенькую софу.
— Вы не смотрите, что она маленькая, здесь у меня и больше народу в своё время ночевало, — успокоил нас гостеприимный одессит.
Над софой на стене висела «Вечная Россия» Глазунова. Комната в квартире, конечно же, была всего одна.
— Ну вот, как я уже говорил, у меня келья, так что удобств не особо много. В ванной будьте аккуратнее, слив в унитазе не работает, но вода есть и там стоит ковшик. Но если вам по большому делу надо, то рядом с ковшиком есть тазик, — подробно проинструктировал нас Николай.
Зеркала в ванной не было, когда я мылась, к моей спине прилипали куски осыпавшейся со стены сине-зелёной краски. В стаканчике на раковине обнаружился добрый десяток использованных зубных щёток. Ковшик, тазик, все дела.
Перед сном мы слушали рассказы хозяина кельи о себе. Николай окончил философский факультет, на тот момент, когда мы воспользовались его гостеприимством, работал в книжном магазине.
— О, газета «Завтра», — зачем-то (наверное, от стресса) произнесла я вслух, увидев стопку прессы на столе.
— Вы читаете «Завтра»?! — восхищённо воскликнул Николай, — мы с Александром Андреевичем Прохановым давние знакомые!
Рядом с Глазуновым висел портрет Ницше, а над зеркалом в углу — Иисус. Дело шло ко сну.
— Коля, а где вы будете спать? — задали мы вопрос, начинавший нас серьёзно беспокоить.
— Не беспокойтесь, всё предусмотрено! — сказал он и, достав из шкафа коврик для аэробики, постелил его в проходе между софой и книжным шкафом.
Пока мы осматривались, Николай переоделся в домашнее: вместо спортивного костюма, в котором он встречал нас на вокзале, на нём теперь были ярко-синие атласные шаровары. И больше ничего.
— Вы знаете, я фанат чаёв, — доверительно сообщил он нам. Не хотите ли попробовать? У меня большая коллекция!
Я уже плохо помню, что я ему ответила, но чаю мы так и не выпили. Общаться с Николаем пришлось, в основном, мне: подруги мои тихо сидели на софе, пребывая в ужасе. Украинских сим-карт у нас не было, Интернета, связи и возможности позвать на помощь, следовательно, тоже. За окном было темно.
— Ну, я не буду вам мешать, вы, наверное, устали, — сказал Николай, — на кухне сегодня помедитирую. После этого он сгрёб свой коврик и ушёл. На кухне он провёл примерно полночи вместе с фотографией статуи Будды и вырезкой из газеты, на которой красовался Леонид Ильич, растаявший в объятиях старины Фиделя.
***
— Бабы, это пиздец, — шептались мы, упираясь друг в друга локтями в попытках улечься втроём на пыльной софе.
— Я хочу пить, — простонала Света и пошла на кухню к Николаю. Вернулась она оттуда зелёная.
— Он дал мне какой-то невкусной воды из банки. Медитирует.
Ночью я просыпалась несколько раз, Николай спал на коврике в проходе между софой и шкафом. Из шкафа на меня таращились «ВЕХИ».
Ушёл Николай рано утром, оставив нас в квартире одних с ключом. Мы судорожно пытались понять, как же нам свалить, избежав ещё одной встречи с пусть и гостеприимным, но очень странным хозяином квартиры. Кто-то из нас влез в неслабый долг перед мобильным оператором, пытаясь найти и забронировать хостел. Я истерически фотографировалась с каждым углом нашего убежища, Света истошно материлась — ладаном пропах даже её телефон. Спасение наше обнаружилось внезапно — входная дверь в квартиру Николая умела просто-напросто захлопываться. У хозяина был ещё один комплект ключей. Обнаружив столь простой выход, мы мгновенно собрали свои вещички, оставили ключ внутри, захлопнули за собой дверь и убежали, не прощаясь.
Николай, если вы это читаете, пожалуйста, простите нас!
