На дворе эпоха затяжной информационной войны, где не доищешься правды даже на страницах букваря, а политика превращается в политический перформанс, направленный на бессознательное программирование. Наш арт-лазутчик Алина Селивер решила расслабиться, занявшись эскапизмом и мистификацией в ГСЦИ: она поговорила с овалами, раскусила фашизм глянца, постояла на голове и увидела собственную смерть.
Было двенадцать пополудни. Мне захотелось чего-нибудь мистического, поэтому единственным верным решением было пойти на выставку «Мистификаторы», что расположилась на Зоологической улице в здании Государственного центра современного искусства. Анонс гласил: «Выставка построена на сопоставлении произведений художников разных поколений, в искусстве которых заметна тенденция к трансформации реальности, «подмены» заимствованных реалий модифицированными подобиями или производству моделей несуществующего реального».
Фойе наполняли странные звуки, отдалённо напоминавшие речь. Истеричный женский голос тонул в музыке. Иногда в полотно её монолога вплетается мужской шёпот — и всё начиналось заново. Разговаривал, как оказалось, «Овал» Тони Оурслера. Оурслер одним из первых в мире открыл возможность использования движущихся образов для создания пространственных объектов. Олицетворение американской кинофантастики 50-х — 60-х годов, «Овал» представляет собой два, собственно говоря, овала, которые вращают зубами и глазами и ведут разговор о чём-то совершенно невменяемом. Она повторяет, что потеряла голову, а он, что находится на пути к звёздам и хочет быть мегабегемотом. В общем, обычный разговор между мужчиной и женщиной. На стене возле экспоната висит полный текст диалога, но, если вы не преследуете цели измельчить свой мозжечок на метеоритную пыль, не читайте это. Лучше посмотрите клип Дэвида Боуи на песню «Where are we now?», режиссёром которого был как раз Оуслер. Это поможет вам с ходу въехать в суть его творчества и заодно, в кои то веки, послушать Боуи не только потому, что он умер.
Тут, пожалуй, самое время рассказать о работе Барбары Крюгер «Стыдись этого, осуждай это»! Насильное «исправление» дефектов — вот основная тема этого произведения. Длинная игла занесена над глазом: чтобы «исправить» зрение. Возможно, конечно, что он плохо видит. Но, скорее всего, глаз олицетворяет взгляд на окружающую реальность. Например, на обложке журнала GQ оказался Филипп Киркоров в качестве одного из самых стильных мужчин года — вот и думай теперь, что это за год был и не нужно ли в нём чего исправить. Только там вместо иглы рекомендую стразы. Уверена, даже Барбара Крюгер восхитилась бы такой точностью образов.
Вообще Крюгер работает с образами массмедиа, соединяя заимствованные из разных источников изображения с провокационными текстами. Я, кстати, тоже иногда так делаю. Например, прикрепляю к своей фотографии фото Джонни Деппа и подписываю «с бывшим». На заре своей деятельности Барбара работала художественным редактором в журналах. Моя версия её становления такова: в какой-то момент эта работа так её достала, что единственным её желанием стало покромсать все эти глянцевые журналы садовыми ножницами и сжечь их в погребе под аккомпанемент группы «Enigma». Может быть, в тайне от всех она так и сделала. И, восставши из пепла, явила миру своеобразный «фарш» глянца — «антидот» против назойливого консьюмеризма, пропитавшего визуальное поле современной цивилизации. Работы, выполненные преимущественно в красно-чёрном цвете, дерзят сочетанием громких лозунгов с политизированными образами. Что ж, думаю, я бы на её месте поступила именно так. Именно такая трактовка реальности сделала её звездой. А вот меня звездой сделало позирование с сумкой на голове и сальто посреди экспонатов.
При входе мне повстречались две скучающие смотрительницы. Они разложили перед собой странички жёлтой прессы, и одна зачитывала другой анекдоты, дабы поднять боевой дух соратницы. Я постаралась сделать серьёзный вид: всё-таки я журналист, пишу об искусстве — но один из анекдотов заставил меня прыснуть аккурат возле картины «Смотри, это в моде!». Анекдот читался грустным и протяжным тоном, слушающая взирала на чтицу с грустью в глазах:
— Тебе грустно и одиноко? Ничто не радует? Работа надоела и в семье проблемы? Просто возьми кредит и не отдавай его!
В гробовой тишине зала я загоготала, и смотрительницы насторожились. Чтобы разрядить обстановку, я сказала самой грустной из них: «А можете сфотографировать меня с сумкой на голове?». Дамочки переглянулись и приняли строгий, но заинтересованный вид. «У нас такое первый раз! — сказала одна из них и взяла мой айфон. — Сейчас вылетит птичка!». Это было поистине мистически.
Спрашиваете, почему я решила сфотографироваться с сумкой на голове? Ну, во-первых, это красиво. А во-вторых, на картине японского художника Ясумаса Моримура у девушек на головах тоже не шляпы, а стулья. А точнее не у девушек, а у самого Ясумаса. Роль героев своих картин исполняет сам Моримура. Если вы будете внимательны, то заметите, что все его персонажи — на одно лицо. Стулья в данном случае призваны образумить легкомысленных девиц: «не пора ли осесть» — как бы говорит стул на ветреной голове. Синий фон, напоминающий студийный хромакей, символизирует способность превратиться в любой желаемый ландшафт. Я, как вы понимаете, отлично вписалась в сюжет, как, впрочем, и моя синяя сумка. По моей гениальной задумке, она тоже способна превратиться во что угодно, например, в клатч Chanel.
После такого смелого перформанса смотрительницы зала, хоть и не отрывались от анекдотов, а всё же присматривали за мной. Отвлеклись от газет только ещё один раз, когда я решила сделать сальто возле инсталляции Эрвина Вурма. В 90-х годах Вурм занимался так называемыми «одноминутными скульптурами». Он фотографировал людей, вступающих в неловкие взаимодействия с предметами: надевающих на голову стулья, балансирущих на швабрах, и так далее. В собрание «Мистификаторы» входит его работа «Без названия» — нечто розовое, стоящее на одной руке. Я решила добавить огня «руке» и изобразить эту фигуру в реальности. А так как я находилась в непосредственной близости от экспоната, смотрительницы схватились за сердце и очень попросили меня в случае падения падать не на экспонат, а в любую другую сторону. До сих пор не понимаю, почему они не попросили меня немедленно прекратить гимнастические упражнения вовсе.
Я стояла на голове посреди зала, и послышался голос: «Давайте я вас сфотографирую, что вы мучаетесь?». «Давайте», — говорю. И примерно ещё пятнадцать минут я кувыркалась возле розовой руки — хотя из положения вверх ногами она казалась членом (или меня просто испортили выставки современного искусства?). Милейшая женщина, что решила помочь мне в трудную минуту, оказалась местным экскурсоводом. С этого момента она ходила со мной и рассказывала мне о выставке, хотя мне думается, что её втихаря приставили ко мне смотрительницы, чтобы я не баловалась. Но я втянула в баловство и экскурсовода. Мы бродили по залу и периодически шалили: я изображала нечто несуразное, а она меня снимала.
Довольно долго мы околачивались на кухне, а точнее — у «Кухонного набора» Пола Маккарти. Эта инсталляция представляет собой нагромождения разного хлама на столешнице в виде шахматной доски. Тут есть и носки, и дезодорант, и видавшая виды кофеварка, и много другой дребедени. Моя рука потянулась к предмету, напоминающему фаллоимитатор. Знаете, скорее всего, это именно он и был. Ведь Маккарти славится тем, что использовал в качестве кисти свой пенис. Вряд ли, конечно, он расставлял предметы на этой кухне пенисом, но кто знает. Возможности у всех разные. А инсталляция, кстати, символизирует слом логического порядка, лежащего в основе искусства шахматной игры. Пол создаёт пространство для манипуляции правилами — то есть с законами мышления.
Вообще, все находящиеся здесь работы предлагают выйти за рамки и представить себе обыденные вещи с непривычных сторон. Обманчивы ли они? Вовсе нет, ведь любые ограничения — только в нашем собственном сознании.
Помимо основного зала на выставке есть ещё маленький зал, который открывает экспозицию. Я за всеми своими шутками-прибаутками его не заметила. А экскурсовод решила меня слегка отрезвить и рассказала о главном, по мнению кураторов, предназначении «Мистификаторов». Произведения идут в порядке, призванном провести зрителя через полный эмоциональный круг. И если вы не будете скакать, как я, а пойдёте по назначенной траектории, то поймёте, как.
Первый маленький зал — это как бы смерть. Тут всего три фотографии. Джоэл-Питер Уиткин и его «Книжная история». На фото — части тела мёртвых людей. Голова, начинённая яблоками, нога как приправа к рыбе и другой беспредел. Дело в том, что в детстве Уиткин стал свидетелем страшной аварии, в которой оторвало голову девочке, и его творчество — вечный отголосок пережитого им ужаса.
После такого шока вы выходите в основное пространство зала и постепенно, постепенно, от работы к работе — воскрешаетесь! Греко-латинское слово «mystification» означает как «посвящение в таинство», так и «обман, намеренное введение кого-либо в заблуждение», поэтому, если вы ждёте, что вам явится Гарри Поттер или Аладдин, будьте готовы к тому, что это окажется переодетый управдом Иван Иваныч. Будьте внимательны, и выставка посвятит вас в самое сокровенное таинство — в глубины вашего внутреннего мира. Условие только одно — не сопротивляться. То есть, когда вы увидите на фото отрубленную ногу, не нужно незамедлительно блевать и орать, что вас надули и что лучше бы вы телик посмотрели: зародившиеся эмоции станут проводниками в подсознание только в случае принятия и повиновения им. Хотя есть тут одна любопытная вещица и для любителей телика.
Видеоинсталляция Билла Виолы «Вознесение Изольды». Я сначала подумала, что это сломанный телик, и прошла мимо, но экскурсовод посоветовала мне угомониться минут на десять и постоять напротив голубого экрана. Представьте: шелест волн, луч солнца, пронзающий глубины океана, томная музыка… Я почти заснула. Как вдруг из воды с нечеловеческим грохотом вознеслась Изольда! Художник работает над эмоциональным состоянием человека, используя свет, цвет и музыку. И снова суть произведения — выход за рамки. Любовь Тристана и Изольды была настолько велика, что уже не умещалась в земном мире, и единственным выходом оказался выход за его пределы. В момент тягостных дум я чуть было не наступила на сорняк. Сорняк в зале? Оказалось, что это «мистическое» произведение искусства: изгои, прорастающие вопреки массовому уничтожению, символизируют неподвластную контролю энергию жизни — конёк Тони Мателли. Мателли, скорее всего, известен вам по знаменитой скульптуре «Идеальная женщина» — коротышка с квадратной головой, на которую удобно ставить пиво. Вот именно этот человек устроил тут сад-огород. Его же рук дело — пара «Канатов» из силикона и нержавеющей стали.
Ярким пятном выделяется полотно Кейчи Танаами. «Дзякутю — великолепные птицы и цветы» — работа поистине великая! Она сверкает цветами, шёлком и стеклянной крошкой, она невероятно красива, но, к сожалению, тоже явилась следствием пережитой в детстве травмы творца. Искусство стало для Танаами «побегом» из прошлого, а точнее из 10 марта 1945 года. В тот день бомбардировка Токио унесла сотни тысяч людей и осталась в памяти художника огненным смерчем. Плюс ко всему, в какой-то момент своей жизни он пережил тяжелейшую болезнь лёгких, сопровождавшуюся галлюцинациями. Он признаётся, что многие его работы созданы на основе этих галлюцинаций. «Но он, по ходу, ещё ЛСД баловался» — вывела меня из задумчивости экскурсовод. Что бы там ни было, мы обе оценили неземную красоту этой работы.
Естественно, здесь представлен и Дэмьен Хёрст. Этот тоже с дуринкой — но с какой, чёрт побери! Все вы знаете его знаменитый «Бриллиантовый череп». Тут он не представлен, но зато есть другой череп, вплетённый в брызги красок на картине «Прекрасный муруга. Интенсивная параноидальная живопись». Смерть — центральная тема творчества Хёрста, ну и ещё, конечно, деньги, ведь он — самый богатый художник из ныне живущих. Техника «муруги» восхитительна: краска, льющаяся на вращающийся холст. Для того чтобы достичь звания «мастера смерти», Хёрст в своё время регулярно посещал морг. Не уверена, что тогда ему было по кайфу, но зато теперь — богатейший человек. Выход за рамки — вот что способно сделать человека великим!
Ещё три бросающихся в глаза произведения принадлежат кисти Питера Соула. Палитра Соула ядовита, а сюжеты — самые что ни на есть желтушные. Чего только стоит «Женщина, пьющая мартини». При взгляде на картину сразу хочется выпить. Водки. Но самый красавчик — это Джордж Кондо. Начал своё творчество с того, что выложил своё имя рубинами, бриллиантами и сапфирами. Губа не дура, как говорится. В числе его поклонников Пол Маккартни, Леонардо ДиКаприо и прочие великие личности. Я заметила, что люди воспринимают тебя ровно так, как ты этого хочешь, поэтому не тушуйтесь: выкладывайте свое имя бриллиантами, провозглашайте себя королями — и станете настоящим гигантом современности (случай Сергея Зверева — исключение). Из его работ тут представлена «Голова-коротышка»: девочка с зелёными заячьими ушами и перевернутым членом посередине лица. К сожалению, не автопортрет.
Напоследок я попросила экскурсовода запечатлеть меня с «Овалом», издающим звуки. Дело в том, что на овал с потолка проецируется изображение, и я поставила перед моей невольной ассистенткой нелёгкую задачу: поймать на моём лбу изображение глаза и успеть нажать на затвор. Мы мучились минут пятнадцать. Она сказала, что я странноватая, и предложила с ней связаться в том случае, если я что-нибудь забуду. Я предложила добавиться на Фейсбуке. «У меня там на голове футболка», — сказал она. «М», — сказала я. Тем, кто хочет собрать с «Мистификаторов» сливки концепции, напоминаю, что 25 февраля, 3 и 10 марта в ГЦСИ будут читать лекции.
Пора было уезжать. Мой взгляд упал на «Перекошенный грузовик» Вима Дельвуа. Сделанное из обработанной лазером нержавеющей стали, это транспортное средство скорее похоже на зловещую машину из ледяной страны, чем на грузовик. Оно несётся над пропастью, и снежинки замерзают при соприкосновении с ажурными боками.
Дельвуа прославился благодаря живым татуированным свиньям. Я вообще заметила, что движение от низменного к возвышенному — прерогатива умных людей. Наверное, именно поэтому сразу после выставки я забурилась в местную столовку.
«Мистификаторы» — очень сильная выставка. И если вы правильно используете её пространство — она посвятит вас в таинство нового восприятия вашей личной шахматной доски.
