На экраны сегодня вышел фильм любителя экзистенциальных героев Антона Корбейна «Лайф» о знаменательной встрече фотографа Денниса Стока, мечтающего снимать для журнала «Life», с восходящей звездой Голливуда Джимми Дином. Мы внимательно следим за производством ностальгических фильмов и пытаемся расшифровать посыл из выдуманного прошлого.
Мировая премьера состоялась в прошлом году, когда исполнилось шестьдесят лет с тех пор, как двадцатичетырёхлетний Дин попал в лобовое столкновение, гоняя на всех парах на своём спортивном Порше. Как только молодой актёр разбился всмятку, за него во всю мощь взялся пропагандистский аппарат: при жизни со взбалмошным, девиантным, ленивым и вспыльчивым Дином студиям было работать не так выгодно, как с его податливым после гибели образом.
Корбейн попытался создать атмосферную историю двух молодых художников, которым тесно и неуютно в выставленных жизнью рамках. Два одиночества, встретившиеся в большом городе, притянутые друг к другу эмоциями, недовыраженными авторами фильма из природной скромности. Джеймс Дин не был, что называется, педиком (по крайней мере, от этой славы его спасала очаровательная щенячья маскулинность экранных образов), но в гомосексуальные отношения вступал охотно. Все говорят, экспериментировал. Кеннет Энгер в своей книге сплетен «Голливудский Вавилон» писал и о педофилических интересах Дина, и о его любви к подчинению в БДСМ-играх, в честь одной из которых его прозвали «Человеческой пепельницей» — один скульптор даже собирался изобразить актёра в образе пепельницы. Все признавали Джеймса Дина больным алкоголизмом, а Марлон Брандо (который был его кумиром и образцом для подражания) даже поделился с ним своим психотерапевтом, чтобы помочь избавиться от этого недуга. Однако с тех пор Джеймс Дин успел превратиться в виртуальный памятник самому себе, став ложным символом свободы с нравоучительным финалом: вот что будет с плохими бунтующими мальчиками — они все превратятся в яичницу.
Поэтому, думаю, Корбейн выбрал время, когда Дина ещё можно было изобразить свежим, юным и в каком-то смысле даже невинным — до премьеры его первого фильма с главной ролью, «К востоку от рая» Элиа Казана.
Дина играет запомнившийся по непристойно слащавому фильму о битниках «Убей своих любимых» Дэйн ДеХаан, который не переставал удивлять меня от начала и до конца фильма: я не могу понять — он искренний плохой актёр или так здорово играет плохого актёра? Апофеоза это ощущение (и мой цинизм, видимо) достигает в эпизоде, в котором ДеХаан рассказывает фотографу о том, как в детстве пережил смерть матери. В монологе есть всё: поезд, детские впечатления, дрожание подбородка и наливающиеся слезами глаза. Если бы в конце этой телеги Джеймс Дин подмигнул бы Деннису Стоку: мол, э, как я тебя ловко надул своей игрой — был бы гениальный эпизод. Но они же серьёзно! До надрыва уровня Аронофски, слава богу, дело не дошло — но кроме цветового решения кадров (которое и правда радует глаз), если вас это интересует, в фильме смотреть больше нечего.
Похожее чувство меня посетило однажды при просмотре фильма Жана Ренуара «Нана» по роману Эмиля Золя. Ренуар снял в роли куртизанки, ставшей благодаря одному своему «меценату» актрисой, свою жену Катрин Гесслинг — которая была правда плохой актрисой. Но выбор был поистине гениальным, так как ей и нужно было играть роль плохой актрисы, считающей себя звездой.
У Голливуда вообще началось воспаление рекурсии: это уже третий фильм о послевоенной жизни киностудий. Сначала вышел «Трамбо» с великолепным Брайаном Крэнстоном, байопик о трудной жизни большого голливудского сценариста Далтона Трамбо, который попал в мясорубку антикоммунистического маккартизма и десяток лет терпел репрессии различной степени тяжести.
Если вы ещё не посмотрели — не смотрите, байопики в Голливуде сейчас делают примерно, как у нас при Сталине: снятые как будто по одному лекалу, от начала до конца наполненные «важными диалогами», внешне красивые и внутренне пустые. Посмотрите лучше документалку 2007 года «Трамбо»: в художественном фильме хотя и играет офигительный «Хайзенберг» — но драматургия совершенно не даёт большому актёру работы, в отличие от его Уолтера Уайта из сериала «Во все тяжкие». А вот настоящий Трамбо в документалке — эпичен, плюс это возможность узнать американскую историю лучше, если вы всё ещё не посмотрели «Нерассказанную историю Соединённых Штатов» Оливера Стоуна.
Это странная эволюция Джейя Роуча, снимавшего Остинов Пауэрсов и прочие комедии, а теперь создавшего довольно пафосную биографию «Трамбо», в которой выражено некоторое как будто бы покаяние США за беззаконие Холодной войны и злоупотребления времён панического страха перед «красной угрозой». Обращение к теме Холодной войны — сейчас такой же тренд, как фильмы о сексуальных меньшинствах (взять хотя бы три последних: «Девушка из Дании», «Кэрол» и «Всё, что у меня есть»). За последнее время мы успели посмотреть «Агентов АНКЛ» — фильм Гая Ричи о «дружбе» русской и американской разведок, «Жертвуя пешкой» Эдварда Цвика о шахматной Холодной войне и «Шпионский мост» Стивена Спилберга про человечность американских спецслужб и бесчеловечность советских. В общем, патриотическое мифотворчество на обоих сверхдержавных полюсах набирает в этом году обороты.
Как хорошо, что в эту струю попали братья Коэны, снявшие и про Голливуд, и про Холодную войну, и про ностальгию свою бесподобную стилизацию «Да здравствует Цезарь!» (на самом деле, перевести, конечно, лучше было бы «Хайль, Цезарь!», потому что иначе не смешно). Вот тут уж я советую смотреть всем и по разным причинам.
Во-первых, это действительно замечательный экскурс в историю американского кино начала 50-х годов с доскональной реконструкцией съёмочного студийного процесса и с отсылками специально для синефилов: пока назревает эпоха бунта и студиям грядёт разорение от молодёжных грайндхаусов и домашнего телевидения, а Николас Рей собирается снимать Джеймса Дина в «Бунтаре без причины», крупные студии всё ещё снимают пеплумы про Цезаря и Клеопатру, ставят хитроумные калейдоскопические водные шоу и оптимистические романтические мюзиклы. Фиксер студии (решала по-нашему) в исполнении Джоша Бролина — символ духовной скрепы, сдерживающей разрыв реальной жизни и инертного существования студийной махины. Образцовый семьянин, набожный католик, честный трудяга — он олицетворяет того «настоящего американца», которого никогда не существовало в реальности, но на которого всегда возлагались все надежды, связанные с трудом, правами, свободой и исполнением американской мечты. Весь фильм он решает проблемы, в основном связанные с сохранением имиджа звёзд: экран не терпит человеческих слабостей — ему нужны только невинные женщины и трезвые мужчины. Основной занозой в заднице фиксера становится исполняющий роль Цезаря Берт Уитлок в исполнении Джорджа Клуни (которому страшно идёт играть идиота, как мы поняли ещё по «Безумному спецназу») — который, очевидно, пародирует проблемного красавца Марлона Брандо, сыгравшего в фильме «Юлий Цезарь» в 1953 году. Хайль, Цезарь, короче: римского Императора, принявшего на себя единолично власть, обожествили ещё при жизни — и убили, превратив в миф. Так произошло и с кинематографом студийного периода Голливуда, и Коэны одновременно трепетно культивируют этот миф — и смеются над реальностью, стоящей за ним.
Во-вторых, есть в их фильме и коммунистический кружок, и Герберт Маркузе, и советский шпион под прикрытием, и «золото партии». И если бы не было этого фильма, который сатирически изображает и обе стороны Холодной войны, и классиков Голливуда, и саму идею фабричного производства грёз, зритель этой весной захлебнулся бы в пафосе. Так что дышите через трубочку Коэнов, плавая в идеологическом море нового патриотизма. Новый русский миф пока что не нашёл своих кинематографических сатириков (по крайней мере, пока «Батенька» не откроет свой независимый продакшн).
