События 16–17 мая 1890 года в дневнике Теодора Глаголева описаны весьма обрывисто и непонятно. Теодор записывал всё по памяти и, видимо, в подробности особо вдаваться не хотел. Ниже — максимально полная реконструкция той ночи.
Теодор не мог вспомнить, как оказался за этим карточным столом. Сидя на прикупе, он вдруг огляделся вокруг: кто эти люди? Где он? Почему он играет с ними в préférence? Ведь это же préférence, не так ли? По крайней мере, выглядит это именно так, хотя как сейчас уже понять. Ночь. Май 1890 года. Париж. Душное помещение, тяжёлый сигарный дым. Кожа будто превратилась в жабры полиптеруса сенегальского. Что же он пил? В руках карты, но не понять, какие. Голубой ли мизер? Голый ли король? Хотя постойте, голый король? Теодор удивился: почему за одним с ним столом сидит совершенно обнажённый господин? Напарники по игре, насупившиеся усатые мужчины, кажется, на наготу господина никакого внимания не обращают. Неужели Теодору привиделась нагота? Через пелену Теодор наконец смог вспомнить имя голого: Мартин Джей Пи Хофстейде (Martin J. P. Hofstede), начальник почт и телеграфов королевства Нидерланды. Большой человек. Но какого же чёрта он здесь делает?
Теодору всего девятнадцать лет. Он оканчивает Ingénieur Polytechnicien, престижную и всемирно известную школу для подготовки инженеров. Школу называют «Икс», а её учеников и выпускников — «иксами». Мистический ореол названия забавил Теодора, хотя он не мог не признавать, что учился вместе с любопытными и особенными людьми. К примеру, в 1873 году, через два года после рождения Теодора, «иксом» стал математик Анри Пуанкаре. Теодор о нём, конечно же, много слышал — за год до этой проклятой ночи Пуанкаре опубликовал монументальный «Курс математической физики» в десяти томах. Вероятно, они даже коротко пересекались. Однокурсник Теодора Альбер Лебрен, будущий президент Франции, в дневнике Глаголева упоминается вскользь: неприметный был юноша. Судя по всему, Глаголев был средним учеником, и каким-то образом его занесло на проходившую в Париже Международную телеграфную конференцию.
Это было большое событие: на конференции собрались делегаты из многих стран, приехали даже из Аргентины, Сенегала и Тасмании, были представители бразильской телеграфной компании. Присутствовал делегат из далёкой Австралии, участвовали и генерал Назаре-Ага из Персии, и генерал-лейтенант Николай Александрович Безак, начальник Главного управления почт и телеграфов Российской империи. Говорили о чём-то важном, но Теодор уже не помнил. Всё, что его заботило, — господин Хофстейде, который всё больше расходился, и одной наготой дело могло не закончиться. Вероятно, на конференции Хофстейде рассказывал о чём-то важном для инженеров, но сейчас, пытаясь выглядеть максимально достойно и невозмутимо, Теодор вслушивался сквозь алкогольное удушье в бредятину, которую нёс нидерландский делегат, и не мог ничего понять. Какая ещё страусиная ферма? Какая Африка? Почему ты так визжишь? Зачем подписывать эти документы? Хорошо, хорошо! Только не ори. Голый король!
Игру Мартин проиграл, и Теодор пытался его как-то приободрить, но чем всё закончилось — неизвестно.
После окончания обучения Теодор устраивается на работу в Compagnie des chemins de fer de l’Ouest, более известную как CF de l’Ouest. Это была одна из шести французских железнодорожных компаний-монополий. В те годы Франция отличалась от европейских стран в сфере ж/д строительства — у них были сооружены десятки связанных только в одном Париже линий. Иногда приходилось делать крюк в семьсот километров, чтобы добраться до города, который был всего лишь в ста пятидесяти. Никаких ультрасовременных поездов на магнитной подушке!
К 1890 году власть взялась за ум и стала приводить ж/д транспорт в нормальное состояние, поэтому Теодор много ездил по стране. Состояние дел и действия руководства его возмущали: на дворе конец XIX века, вот-вот начнётся век XX, пиршество инженерной мысли; он ещё в пятнадцать лет увидел изобретённую Даймлером и Майбахом повозку без лошадей, а здесь — неповоротливая монополия. В период до 1894 года Глаголев работал на открытии шести линий железной дороги общей протяжённостью двести двадцать семь километров. В 1894 году Теодор уволился. Этому предшествовала цепочка событий, о которых ещё будет отдельно рассказано — Теодор пришёл к выводу о тщетности и безумии мира, в котором он живёт, и отправился в странствия. О противоречиях с начальством Теодор ничего не пишет.
В его дневнике встречается лишь только одна запись о бывшей работе, без каких-либо комментариев, просто сухие факты: 22 октября 1895 года, через год после того как Теодор ушёл из CF de l’Ouest, Париж столкнулся с одной из самых известных транспортных катастроф в истории человечества. В обычный ничем не примечательный день вдруг разлетелся на куски местный вокзал, прямо на улицу. Пассажирский поезд № 56 Гранвиль — Париж на подъезде к парижскому Западному вокзалу (сейчас называется Монпарнас) не сумел затормозить на уклоне, выбил путевой упор, выехал на перрон вокзала, пробил стену здания и рухнул с высоты на улицу.
В этой аварии погиб только один человек — продавщица вечерних газет Мари-Огюстен Агилар. Мари-Огюстен подменяла мужа в их киоске и коротала время вязанием. Её убило упавшей стеной вокзала. Фотография катастрофы до сих пор известна, а в бразильском городе Канеле даже создана реплика трагедии.
В дневнике Теодора сообщение о поезде помечено тремя загадочными иксами: ХХХ.
