Отказ как сверхспособность

Именно очищению истинной воли человека от сиюминутных помех посвящены многие духовные практики. В «Книге IV» в разделе «Мистицизм» можно более подробно ознакомиться с интерпретацией Алистера Кроули восьмиступенчатой йоги, оригинального древнего текста Патанджали, от которого пошли все дальнейшие йогические спекуляции. Кроули без восточных придыханий, свойственных многим эзотерикам, рассказывает о йогических практиках вполне трезвым языком, так что для скептически настроенных умов эта небольшая брошюра — лучший первый шаг в знакомстве с тем, что предлагает древность вместо психоделиков.

Однако для тех, кто не готов к теоретическому восприятию пусть даже такой компактной, но всё же системы, есть отдельно стоящая практика Jugorum. Для объяснения её сути Кроули использует образ ярма, накинутого на шею домашнего скота для того, чтобы направить его силу на вспахивание поля. На деле ярмо — универсальный образ для объяснения, зачем во всяких практиках самосовершенствования предполагают ограничения, иногда довольно жёсткие. В любом деле, связанном с овладением собственными силами и в обучении какому-то навыку, есть это ярмо: спортсмен, музыкант, художник, инженер, артист и разведчик — все знают силу ограничения, фокусирующего усилия на результате.

Алистер Кроули называет трёх «животных», которых нужно объездить практикующему: Единорог, Конь и Вол символизируют речь, действие и мысль соответственно. Естественное состояние этих существ — дикое и необузданное.

Наша речь сызмальства становится органическим продолжением нашей личности в пространстве: начиная от привычки говорить, не думая, и бессознательных оговорок — до особенностей словоупотребления, интонаций и определённого строя речи, которые прилипают к нам как вторая кожа.

Наши действия воспринимаются ещё более близкими к нашему «я»: если в речи мы можем соврать или скрыть что-то, слицемерить, то действия напрямую кажутся устремлением личности вовне. Мы мучаемся с тем, что не можем делать то, чего не хотим, а многие зарабатывают миллионы на тренингах по мотивации — то есть способах убеждения себя в том, что мы хотим что-то сделать (в то время как идея об управлении не мотивацией, а непосредственно действием кажется многим дикой и даже насильственной по отношению к личности).

Ну а самая трудноуправляемая субстанция — это наши мысли. Многие из нас никогда и не задавались вопросом о том, кто именно думает ту или иную мысль и всякая ли мысль является действительно нашей собственной. И если утверждения типа «ты есть то, что ты ешь» уже перестали казаться революционными, то фраза «ты есть то, что ты думаешь» пока что кажется настолько очевидной, что даже бессмысленной — в то время как она предполагает управление процессом мышления в той же степени, что и первая — управление процессом пищеварения.

Для овладения речью Кроули предлагает в течение ограниченного периода времени (обычно на один период практики он предлагает отводить неделю) исключить из речи некоторые слова. Первая ступень сложности — исключение какого-либо часто встречающегося слова, например, союза «и». Вторая ступень — исключение из речи всех слов, содержащих какую-то букву (например, «ж»). Третья — исключение всех притяжательных местоимений («я», «мне», «моё» и так далее). Во многих случаях выбранные слова можно просто не произносить, часто придётся искать заменяющие описательные выражения. Выбранные задачи обязательно должны быть связаны с часто употребимыми словами, иначе практикующему будет очень трудно держать в памяти свою задачу.

Кроули предлагает придумать свои варианты, в которые очень полезно включить временный запрет на целые выражения, которые для практикующего характерны, а также целые темы для разговоров, которые человек привык вести в обществе. Таким образом можно перейти от умения не употреблять только притяжательное местоимение первого лица до способности не обсуждать себя вовсе — и пережить мгновения, возможно, прежде не испытанного отказа от саморепрезентации перед другими людьми. В условиях такой практики можно испытать ощущение контролируемого экзистенциального одиночества, которое на деле для практикующего оказывается не гнётом, а инструментом управления своим социальным лицом — или Персоной по Карлу Юнгу.

Для овладения действием Алистер Кроули предлагает взять типичные для вас телесные действия, например, привычку класть ногу на ногу — и отказаться от неё на обозначенный период времени. У нас очень много телесных привычек: мы машинально дрыгаем ногой, теребим волосы, ковыряемся в носу, чешемся, хрустим пальцами, скрещиваем руки на груди, переплетаем пальцы и так далее. Отказ от такой привычки на время будет означать необходимость постоянно пребывать в состоянии осознавания своих телесных действий — в то время как обыкновенно мы даже не чувствуем своё тело, обнаруживая его бессознательный порыв поесть, уже дожёвывая последнюю конфету из коробки, например.

Овладев телом в таком примитивном виде, можно приступать к дальнейшему усложнению задачи. Например, отказ от жестикуляции во время разговора, если она вам свойственна, или от типичной для вас походки, позволят наблюдать за собой в более интересных и неожиданных динамических условиях. Для продвинутых пользователей откроется ещё более сложная практика выслеживания целых поведенческих рисунков, которые раньше казались естественными и само собой разумеющимися: предпочтение определённой знакомой дороги, типичный паттерн забывания вещей при сборах на работу, однообразная схема реагирования на новых людей в социуме и отыгрывание одной и той же роли, бесконтрольное эмоциональное переедание и прочие автоматические мало полезные привычки. Все эти схемы строятся в своей базе на том, что мы не поспеваем за автоматическими решениями своего тела и вынуждены иметь дело с уже принятым организмом решением. Если учесть, что человеческие эмоции имеют физиологическую природу, являясь продуктом деятельности нервной и эндокринной системы, то контроль тела в итоге может помочь если не полностью переформировать эмоциональные привычки, то значительно их откорректировать.

Овладение мыслями, по Кроули, начинается с решения на ограниченный период времени не думать одну-единственную мысль, которая в обычном состоянии часто волнует вас: для кого-то это может быть самобичевание и мысли о собственной никчёмности, для кого-то — возвращение к горькой ссоре, для иного — мысли о собственной внешности, а кому-то придётся отказаться о мыслях о матричном правительстве или размышлениях о собственном рабочем проекте в нерабочее время. Это весьма трудная в реализации практика, потому что часто мы можем «поймать» себя только тогда, когда мысль о запрещённом предмете зашла уже довольно далеко. Это не следует считать признаком неудачи, так как научение здесь делится на несколько подэтапов. Сначала мы учимся в общем осознавать, что в поле нашего внимания есть какой-то постоянный монолог мышления. Ведь в основном мы полностью погружены в свои мысли и, будучи прерванными вопросом «о чём ты думаешь?», едва ли сможем ответить с ходу. С опытом практикующий учится распознавать разворачивание мысли в самом начале внутреннего монолога, а вскоре — уметь останавливать мысль сразу. Но на это нужно время.

Когда управление вниманием к одной мысли будет освоено, можно будет расширить спектр внутренних наблюдений и найти целые цепочки нежелательных мыслей, которые вечно повторяются, не являются ни конструктивными, ни новыми, ни полезными — и в общем-то практикующий ничего не потеряет, если избавится от них, а только приобретёт умственное пространство для более полезных мыслей.

Одни из самых интересных цепочек мышления, с которыми можно поработать с необычным результатом — это ход утверждений, связанных либо с описанием себя, либо с описанием мира. В клинической психологии неверные неконструктивные утверждения о себе и мире называются ошибками генерализации (то есть обобщения): они приводят к неосознанному утверждению человеком какого-то общего закона (например «я полное ничтожество и всегда им буду» или «никто никогда не захочет со мной дружить ни за что»). Из-за того, что подобные мысли вызывают живой эмоциональный отклик, они часто принимаются за данность как какая-то органичная часть нашей личности — и формируют заведомо проигрышные правила игры, по которым страдальцу приходится играть по-настоящему. Практика управления мыслями полностью меняет этот механизм.

Вершиной овладения мыслью можно назвать интеллектуальное упражнение «тезис-антитезис». В любом размышлении или разговоре практикующий учится убедительно аргументировать свой тезис — а затем так же убедительно доказывать обратное. При возможности в любых спорах предлагается занимать противоположную собеседнику позицию, даже если вы полностью разделяете его взгляды. Гегельянская логика предполагает, что тезису всегда соответствует антитезис, и всё же есть нечто третье, что уравнивает тезис и антитезис в единство противоположностей — найти это третье для каждой пары утверждений будет вершиной практики. По сути такая практика оканчивается овладением философским аппаратом интеллекта и результирует в то, что практикующий начинает смотреть на любые споры с точки зрения безупречной логики. Никакие, даже самые яркие, споры о политике, гендерном равенстве, религии и социальных проблемах больше не смогут ни увлечь, ни вывести из себя практикующего, который научится использовать такие острые социальные ситуации исключительно ради своего стратегического преимущества.

Одним из самых важных вопросов для хорошо овладевшего навыком управления мыслью станет вопрос о том, чем заполнять освободившееся для размышлений место. Не исключено: по зрелом раздумьи окажется, что в жизни практикующего нет ничего, что в итоге не захотелось бы отбросить, как мусор. Здесь начинается другая история и качественно новый этап для практикующего, для которого в этой статье нет места.

Для закрепления рефлекса необходим внешний стимул. Для укрепления памяти Кроули предлагает небольшое физическое наказание в случае нарушения обета — произнесения запрещённого слова, совершения запрещённого действия или обдумывания запрещённой мысли. Кроули порадовал будущие поколения селфхармеров идеей наносить бритвой порезы на руку в случае ошибки, однако я советую не только отказаться от такого кровавого метода закрепления материала, но и не прибегать даже к менее болезненным наказаниям: удары кулаком в стену, щипание, уколы иголкой и прочие методы самонаказания — эти методы мало кому подходят и мало для кого окажутся средством здорового воспитания. Вместо наказания за ошибки предлагаю метод восстановления ресурса осознанности, недостаток которого и привёл к совершению ошибки. Для этого после того, как вы поймали себя за нарушением правил, нужно на несколько мгновений остановиться, насколько позволяет момент, глубоко вздохнуть, если позволяет время и место — то закрыть глаза и сделать несколько несколько глубоких дыханий и кратко повторить про себя, что вы делаете, чем хотите овладеть и зачем. Таким образом можно укрепить памятование своего намерения и снова получить необходимую дистанцию, чтобы наблюдать за своей речью, действием или мыслью.

Большой философской подоплёкой такой практики можно назвать проблему свободы. Мы все стремимся к свободе, особенно сегодня, когда она признана принципиальной ценностью. Практика Югорум, по сути, предполагает отказ от свободы в речи, действиях или мыслях — но направлена именно на обретение свободы. В свете этого на первый взгляд противоречия обнажается вопрос о том, что именно в нас должно быть свободно?

Все известные духовные практики разными методами помогают добиться одного результата: разотождествления практикующего с тем, что часто называется индивидуальностью. Мы часто говорим, что наша уникальность заключается в том, что за одежду мы носим, какую еду любим, к какому виду секса нас тянет, к какому типу людей мы себя относим, чего мы боимся и что вызывает у нас восторг, что приносит нам удовольствие и что доставляет боль, чем мы любим заниматься и чем ненавидим, какие идеи посещают нас и как мы осмысляем события жизни. С точки зрения практик, подобных Югоруму, всё это — как раз типичные, автоматические явления, не только не делающие нас особенными, но абсолютно одинаковые у всех людей, несмотря на внешнее разнообразие. Понимание того, что отказ от любых из вышеперечисленных черт не только возможен, но и не вызывает исчезновения ощущения собственного «я», открывает иной взгляд на собственную сущность.

Если всё, что мы делаем, можно делать иначе; если всё, что мы говорим, можно не сказать; если всё, что мы думаем, преходяще — то что же, это потеря себя, своей личности, своей самости? Конечно, нет. Не думаете же вы, что ваша драгоценная самость как-то связана с сентиментальной любовью к, скажем, ментоловым сигаретам или овсяной печеньке. Всё это — только овсяная печенька, размокающая в чае момента и через пару часов превращающаяся в неразличимый от других продуктов пищеварения выхлоп.

Подспудная цель практик отказа — не в том, чтобы отказаться от дурного (здесь следует в качестве упражнения блестяще доказать, почему дурное — благо), а чтобы очистить место для разворачивания той самой истинной воли, которая имеет вектор, даёт человеку цель и смысл жизни — и экстраординарные силы, характерные для чрезвычайно уверенных в своей миссии людей. Но невозможно заняться этим вопросом, будучи постоянно занятым реализацией множества автоматически возникающих желаний, которые не имеют долгосрочной цели и стратегического единства. Практики отказа помогают очистить пространство для действия освобождённой силы, которая называется у Кроули истинной волей.

Важно понимать, что невозможно с ходу сформулировать, в чём заключается эта самая истинная воля. Когда шестилетний мальчик хочет стать пожарником, это действительно его воля, которая организует его и даёт смысл его играм — но он был бы глупцом, если к шестнадцати годам не обнаружил бы нового понимания и уточнения своей цели в связи с открытиями склонностей, например, к математике или музыке. Понимание растёт по мере того, как практикующий исследует себя, и нет ничего удивительного в том, что раз в какое-то время ему придётся подыскивать новую, более точную формулировку для выражения своей воли.

Само предположение, что ваша истинная воля не заключается в потреблении пищи или получении сиюминутных удовольствий, кажется вполне обычным. Реализация выводов этого предположения на практике приводит к весьма необычным результатам, которые будут становиться всё увлекательнее и увлекательнее.