Интерес к стрит-арту — фактически постоянная величина: в России проводятся десятки выставок и фестивалей в сезон, бренды охотно платят уличным художникам за коллаборации, а часть чиновников всерьёз обсуждает легализацию граффити. Однако действительно ли мы знакомы с этой культурой и правильно ли её изучаем, если для российского зрителя самым известным уличным художником остаётся Бэнкси? Самиздат поговорил с художниками, кураторами, авторами проекта «Части стен», галеристами, изучил материалы по советам представителей самого стрит-арт-сообщества, чтобы понять, что такое российский стрит-арт, каков путь уличного художника в России и в чём заключается его свобода.
Неизбежно уличную культуру в России считают вторичной, сравнивают её с американской и европейской, да и вся терминология представлена на иностранном языке. Современная российская уличная культура в исследованиях предстаёт обобщённой и сравнительной, поэтому выглядит оторванной от мирового контекста, а зрители в большинстве своём не понимают, что такое уличное искусство и что существует именно русский стрит-арт и русское граффити. Представление большинства начинается и заканчивается Бэнкси — есть он, а есть «русские Бэнкси».
Однако вокруг граффити происходит огромное количество событий ― городские фестивали, биеннале уличного искусства «Артмоссфера», выставки в галереях современного искусства, коллаборации, но аудитория не погружается в вопрос глубже. Ведь есть те, кто занимается исключительно субкультурой и рисует шрифты, а есть, к примеру, издатели газеты «Магия рептилий». Они нелегально организовали одноимённую выставку у входа на «Винзавод» во время биеннале «Артмоссфера» и занимаются и уличным, и современным искусством во всём его разнообразии.
Граффити в современном понимании появилось в России в начале 1980-х и было тесно связано с хип-хоп-культурой. Первыми российскими граффитчиками само сообщество называет Крыса, Баскета и Навигатора. С тех пор многое изменилось: из граффити вырос стрит-арт, у уличных художников появились возможности сотрудничать с галереями, появились и новые имена. Для глубокого погружения в тему на помощь приходит само сообщество: книги «Части стен» и «Части стен 2», документальный фильм «В открытую», серии лекций художника Дмитрия Aske об истории граффити и другие проекты, которые помогают понять действительное положение современного российского уличного искусства.
В 2013 году Алексей Партола отправился в Берлин представлять книгу «Призраки» ― проект независимого издательства «Ось» о российском трейн-бомбинге. Оказалось, что там никто не знает о российском граффити, — лишь те, кто давно работает внутри мирового стрит-арта, через знакомства узнают о российских уличных художниках, а кураторы фрагментарно интересуются Россией. Но если иностранец не из сферы уличного искусства захочет узнать о российском стрит-арте, он не найдёт в книжных магазинах необходимой литературы, а в интернете основная информация будет на кириллице. Так появилась идея проекта «Части стен» ― книжной платформы, посвящённой современному российскому уличному искусству.
«Части стен» ― один из основных источников, к которому стоит обратиться, чтобы понять, что происходит с российским уличным искусством с 2013 года, и разобраться в разнообразии стилей и направлений в уличной культуре России. Алексей Партола для этого поехал по стране — в Калининград, Санкт-Петербург, Севастополь, Краснодар, Сочи, Москву, Нижний Новгород, Волгоград, Саратов, Пермь, Екатеринбург, Тюмень, Новосибирск, Красноярск, Иркутск, Владивосток и Петропавловск-Камчатский.
Во время исследования Алексей спрашивал у художников о том, что, как им кажется, происходит с уличной культурой в других городах. Выяснилось, что многие либо знакомы с ситуацией условно, либо вовсе не имеют представления о соседях. Потому одна из задач проекта «Части стен» ― помочь сообществу взглянуть на себя со стороны.
В некоторые города пришлось ездить несколько раз, потому что за одну поездку физически невозможно охватить всё. Сейчас в России есть несколько центров уличного искусства — Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Екатеринбург, Новосибирск. Люди своими силами пытаются делать общегородские фестивали, на которые приезжают художники и специально для мероприятия создают объекты. Были и такие города, как Тюмень, в которых сейчас ничего не происходит. Там есть несколько энтузиастов, но в большинстве своём заметные рисунки на зданиях появлялись больше десяти лет назад.
Nagar
художник, Петропавловск-Камчатский
Сложно сказать, почему граффити и стрит-арт не так популярны в нашем регионе. Но с высокой долей вероятности географическая отдалённость региона накладывает отпечаток. Я уверен, что важнее массовости ― таланты, единицы, которые действительно горят этим, и те, кто не «перегорает» со временем. В моём случае толчком для творчества стал приезд в наш город известного российского граффити-художника Олега Баскета в 1999 году. По аналогии предположу, что проведение мероприятий и фестивалей с участием сильных представителей культуры — как российских, так и зарубежных — плодотворно повлияло бы на ситуацию.
Интернет ― тоже важная среда коммуникации: я увидел там работы тех авторов, которых бы долго не увидел, оставаясь в своём городе. Я понял, что это такое и по каким «правилам» действуют художники по всему миру. Интернет даёт возможность наблюдать изменения, тенденции и в то же время корни.
За последние десять лет уличная культура приобрела совершенно иную форму, появился вектор развития, изменились привычки художников. Само стрит-арт-сообщество неоднородное: есть граффитчики и трейн-бомберы, есть художники, которые работают на массовую аудиторию, и есть те, кто ушёл в институциональные пространства, перестав заниматься граффити.
Сейчас появляется огромное количество музеев, институтов и прочих организаций, связанных с уличным искусством, однако не все они в действительности занимаются исследовательской деятельностью. Основными активностями по теме занимается фонд RuArts — именно он организовал цикл лекций художника Дмитрия Aske, выделяет гранты для уличных художников совместно с биеннале «Артмоссфера», поддерживает проект «Части стен» и выставляет российских художников за рубежом.
Многие новые институции стремятся всячески категоризировать, упростить, собрать воедино и маркировать уличную культуру, но она растёт при нас, эволюционирует и находится, по большому счёту, ещё в юношеской стадии. Поэтому сейчас формировать термины, точные направления и говорить, куда всё это движется, достаточно опрометчиво. Гораздо логичнее разбивать её на некие события, как это сделал Дмитрий Aske на выставке «Уличное искусство в России: с 1980-х до сегодняшнего дня», разложив все ключевые даты в стрит-арте по таймлайну, или Алексей Партола и Никита К. Скрябин в проекте «Части стен», представив срез актуальной уличной культуры.
Для первого проекта «Части стен» уличным художникам в качестве эксперимента дали задание создать по холсту размером метр на метр и в рамках выставки внедрить каждую работу в галерейное пространство. Во втором исследовании — «Части стен 2» — художники уже не были ограничены формами: результатом эксперимента стали семьдесят четыре проекта, которые имеют как уличную, так и выставочную часть. Среди художников сама идея переноса граффити в чистом виде в музейное пространство вызывает иронию, ведь это сделать невозможно. Например, художник 0331с представил масштабную работу, выполненную огнетушителем с краской, для второй части проекта «Части стен» на выставке в ЦВЗ «Манеж» в Санкт-Петербурге, чтобы продемонстрировать, что нельзя показать в музее то, чего в этих стенах быть не может.
У художника Zmogk в галерее Triumph недавно проходила выставка Flashbacks, где была представлена абстрактная живопись. Это не мешает Zmogk пойти на следующий день на улицу и сделать граффити на городской стене.
Можно создать пространство для уличных художников в рамках проекта — например, как это произошло в случае с выставкой «Части стен 2» в ЦВЗ «Манеж»: тогда возле музея были воздвигнуты стены, на которых художники могли рисовать. На территории «Винзавода» уже несколько лет есть стена, которую сначала курировал Кирилл Кто, а затем фестиваль «Артмоссфера». Сейчас это открытый дискуссионный клуб, актуализирующий внутреннюю и внешнюю проблематику граффити-культуры. Однако создание таких пространств не означает, что все представители сообщества станут там рисовать, потому что всё это будет создано искусственно.
Граффити-газета «Магия рептилий» иронично показывает, насколько разрозненно стрит-арт-сообщество, ведь многим его представителям сложно одновременно рисовать на улицах и сотрудничать с галереями. Современные художники всё меньше выходят на улицы, если и рисуют, то на легальных стенках, в студиях или в коллаборациях с брендом. Некоторые из художников только начинают как граффитчики, а затем переходят к галерейным работам. Есть и те, кто, как художник Akue, одинаково умело рисуют шрифты на улице и при этом становятся участниками Венецианской биеннале, работают в строгом академическом пространстве.
Если говорить о проекте для выставки «Части стен», то как художник с уличным бэкграундом я хотел показать универсальность моего художественного метода, независимо от медиума и пространства. На холстах в студии я использую акрил и кисть, рисуя на стенах на улице — аэрозольную краску, а модели для масштабных скульптур создаю в редакторе трёхмерного моделирования.
При этом произведения, выполненные в таких разных медиумах, визуально воспринимаются в едином стиле, так как отсутствует стилистическая и техническая адаптация при переходе к другому формату. Фактически, я могу нарисовать одну и ту же картину как на холсте, так и на стене, только в значительно большем масштабе. При этом поменяется только контекст. Так мы приходим к самому главному — возможности сфокусировать наше внимание на само́м произведении и передаваемом им сообщении, а не на жанре, в котором оно выполнено.
Представьте Казимира Малевича, изобразившего на улице одну из своих супрематических композиций. Что для нас как зрителей в таком случае будет важнее? Само произведение или поверхность и место, где оно обрело своё воплощение? Мы будем обращать внимание на динамику формы и цвета или прежде всего утверждать, что это «стрит-арт», хотя эту же работу, нарисованную на холсте, мы однозначно отнесли бы к супрематизму?
Подобные рассуждения могут быть началом интересной беседы, но уводят нас от самой сути искусства и того, зачем его создают. Для меня как для художника гораздо важнее то, что я делаю, а не ярлык, который на это можно повесить. Нарисовать холст для галереи или мурал на стене — суть одна. Это просто различные подходы в формате высказывания и способе взаимодействия со зрительской аудиторией, каждый из которых интересен по-своему. Поэтому, когда я начинаю работу, я не думаю о том, будет это стрит-арт или живопись, к чему это отнести и как обозначить, — это вопросы второго порядка. Главное — делать искусство.
Если говорить о том, как стрит-арт отражает дух времени, я бы описал это словом «доступность». Чтобы увидеть уличное искусство, вам не нужно специально идти в музей или галерею: по идее, на улице оно само вас найдёт. Если на это нет настроения, вы можете посмотреть на стрит-арт в интернете, пролистав сотни картинок, в большинстве своём доступных для восприятия. Кроме того, если сильно захочется, можно попробовать пойти рисовать самому.
Очевидно, что так или иначе российский стрит-арт будет перенимать веяния и тенденции художественных процессов, происходящих глобально. Пока я не вижу предпосылок, чтобы он пошёл своим особым путём, хотя это не отменяет и такую возможность.
Стас Багс
уличный художник
Сегодня набирает обороты тенденция к частичному упрощению искусства. В 1990–2000-х была тенденция к искусству с так называемым глубоким смыслом. Например, YBAs в Англии, наш акционизм или московский концептуализм. Сейчас пришла мода на красивое и чуть дизайнерское. Граффити и то, что было показано на выставке «Части стен 2», в большей степени — это абстрактная живопись с яркими красивыми цветами, её легче и быстрее производить, и она эффектнее.
При описании своей стилистики в книге «Части стен 2» я упомянул эзопов язык. Под этим я понимаю форму и содержание объекта, его интерпретацию зрителем. Мои работы в большей степени обо мне и о том, какое отношение складывается к тем или иным событиям, как они заставляют меня реагировать.
Для выставки я делал проект про людей, которых больше нет. Очень часто, рассматривая фотографии, особенно коллективные, мы понятия не имеем, кто все эти люди, но они стояли рядом с тобой, и у них была своя жизнь, свои проблемы свои мысли, а память о них осталась только на фото. В объекте, который был представлен в «Манеже», я не старался представить себя уличным художником, а использовал часть материалов в целом, ведь у меня не было жёстких границ.
Очень долго рисуя граффити, я понял, что мне недостаточно просто писать своё имя. Сейчас я в меньшей степени занимаюсь граффити и стрит-артом, хотя на первый взгляд может показаться, что это не так. Многие работы, сделанные на стене, используют, по сути, только саму стену и спрей, потому что это очень удобный материал.
Современная музейная аудитория зачастую воспринимает информацию потребительски, ведь люди ходят в музеи для того, чтобы их развлекали, — это итог капиталистического устройства современной культуры. Парадоксально, но не все заметили объект, который открывал выставку «Части стен 2» в ЦВЗ «Манеж»: огромный золотой куб работы Adno.
Посетителям кажется, что выставка начинается после того, как они пройдут рамку металлоискателя и заплатят за билет. Уличное искусство в принципе призвано сломать эту парадигму, потому что оно повсюду ― достаточно выйти на улицу. Там прохожий всегда сам выстраивает свои отношения с граффити, но, попадая в музейное пространство, зритель почему-то перестаёт это делать.
На выставке «Части стен 2» был один вступительный текст, а работы художников не сопровождались никакими аннотациями, были указаны только город, имя художника и техника, в которой выполнена работа. Это было сделано для того, чтобы зритель самостоятельно размышлял над смыслами и проводил параллели.
Поскольку уличное искусство — это актуальная тема, многие хотят её использовать.
Стрит-артом интересуется молодёжь, и логично, что бренды хотят работать с этой аудиторией.
В июне 2018 года МТС поддержал выставку Бэнкси в Москве, которая прошла в ЦДХ. Правда, сам Бэнкси узнал о выставке через инстаграм, когда подписчики прислали ему афишу. Другой сотовый оператор — Tele2 пошёл иным путем, поддержав региональные фестивали граффити и изменив фирстиль. Для этого разработчики фирстиля собрали около двухсот иллюстраций в стилистике стрит-арта, которые можно было бы использовать для рекламных материалов. Что характерно, через некоторое время компания вернула изначальный фирменный стиль.
В рамках фестиваля «Кинотавр» в прошлом году при поддержке Фонда RuArts была сделана монументальная роспись на стене площадью 180 квадратных метров стрит-арт-художником из Саратова Евгением Мулуком. В этом случае в интеграции участвовали действительно те люди, которые занимаются граффити и представляют собой сообщество. Поэтому очевидно, что использование стрит-арта для коллаборации может быть разным и всё будет зависеть в первую очередь от качества работы, художника и подхода самого бренда к пониманию уличной культуры.
В России уличное искусство последние несколько лет остаётся на пике популярности, но неясно, зависит это от культурного отставания от Европы и США, где тема не так актуальна, или специфики адаптации модных тенденций, однако на российской почве тенденции воплощаются по-своему. Вспомните хотя бы, как самых популярных в мире уличных художников пригласили расписать торговый центр «Атриум». Кроме того, среди сообщества есть несколько человек, которым серьёзно предлагали участвовать в реалити-шоу, посвящённом граффити.
Если тема популярна, её всегда удобно использовать для политических высказываний, и стрит-арт не исключение. Важно понимать, что отличительная черта граффити и стрит-арта в России в том, что это не протестное искусство. Среди граффитчиков есть те, кто заявляет некий протест, но в целом у уличного искусства не стоит такой цели. А те, кто с этим не согласен, не могут назвать хотя бы десяток политически активных граффитчиков и стопорятся на одном-двух именах. Существуют также псевдополитические высказывания, которые создаются ради эпатажа, но есть и действительно органичные и злободневные работы.
Самое простое решение ― рисовать портреты каких-нибудь политических деятелей, а для того, чтобы высказаться более тонко, нужна смекалка. Причём граффитчик не может быть в протестной теме наполовину: если он высказывается в политическом направлении, у него должен быть чёткий посыл, проблематика, которую он поднимает, и этого он будет придерживаться, иначе получится протест ради факта протеста. Уличный художник, в отличие от того, кто выставляется в галереях, работает с общей аудиторией, поэтому тонкость высказывания, понятная каждому, — это и есть мастерство.
Например, инсталляция Паши 183, появившаяся 19 августа 2011 года на дверях метро и посвящённая годовщине путча 1991 года. Художник таким образом напомнил жителям города о тех людях, которые пострадали во время гражданских столкновений, и дал возможность самим пройти сквозь пикеты ОМОНа в этот день. Или работа Александра Жунева «Гагарин. Распятие» 2015 года, сделанная на многоэтажке между зданием бывшего ракетного училища и кафедральным собором. Она была приурочена к символичному совпадению Дня космонавтики и Пасхи. Или работа Тимофея Ради «Деньги на ветер», посвящённая Олимпиаде в Сочи.
В конце прошлого года депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга Денис Четырбок внёс законопроект о легализации граффити в городе. Но как именно это будет происходить? Будет упрощена статья о вандализме? О легализации чего конкретно идёт речь? Ведь нельзя узаконить граффити, можно лишь систематизировать процесс согласования с администрацией города эскизов рисунков на брандмауэрах. Причём редколлегию, которую набирают чиновники, будет возглавлять главный архитектор Санкт-Петербурга Владимир Григорьев — человек, заявивший в эфире «Эха Москвы» в Санкт-Петербурге, что граффити-художники метят территорию своими работами, как животные.
Безусловно, у каждого города должна быть своя культурная программа и своё экспертное сообщество, должен быть порядок проведения фестивалей и коммерческие коллаборации с художниками. Но всё это не имеет отношения к субкультуре, участники которой ни у кого не спрашивают разрешения написать на стене своё имя. Многие художники, которые участвуют в международных выставках и постепенно перебираются с улицы в музейное пространство, начинают свой путь именно с этого нелегального рисования.
Указывать граффитчику, где он должен тегать, противоречит самой уличной культуре, потому именно то, как художник выбирает место для работы и внедряет уличное искусство в городское пространство, раскрывает и показывает его мастерство. Кроме того, уличный художник должен быть готов к тому, что на следующий день его работы не будет.
Существуют холл-оф-феймы (англ. hall of fame) — гаражные кооперативы или глухие дворы, где регулярно и на протяжении многих лет рисуют уличные художники. Такие места становятся по-настоящему культовыми для граффитчиков, но даже рисование здесь заканчивается приездом полиции. Не проще ли легализовать холл-оф-феймы? Потому что возникает вопрос: «А где же тогда рисовать?»
В основном с граффити воюют с помощью баффов (англ. buff) — удаления рисунков коммунальными службами. Но не стоит относиться к этому критически и негативно, ведь это такой же участник событий; даже то, как закрашивают граффити, порой само по себе феномен. В 2018 году вышла книга Константина Ставрова и Олега Кузнецова «Buffantgarde» (совместный проект издательства Invalid Books, Института исследования стрит-арта и фонда InLoco). В ней феномен баффов представлен как отдельное направление уличного искусства, в котором попытки коммунальных служб закрасить граффити невольно создают новые визуальные коды. Авторы зафиксировали момент слияния свободы стрит-арта и давления коммунальщиков.
Случается, что художник закрашивает чужой рисунок, но это происходит в рамках внутренних разборок сообщества, а когда этим занимается ЖКХ ― сила, неподвластная никому из сообщества. Бафф можно воспринимать как знак того, что тебе освободили место для следующей работы.
Конечно, интересно находить на улицах городов граффити-артефакты начала нулевых. Однако если в городе все работы старые, как в Тюмени, это производит удручающее впечатление. Ты осознаёшь, что из этого города уличная культура ушла. Потому бафф играет роль стимулятора новых рисунков, и это нормально. Граффити и стрит-арт ― это взаимодействие художника с городским пространством и жителями. Уже сам выход на улицу ― это манифест, и творчество не может существовать без зрителя.
Агломерационный эффект развития городов в XXI веке повлиял на восприятие городом и его жителями уличного искусства и граффити. В центре Манхэттена был когда-то поток автомобилей из двадцати шести рядов, затем рядов осталось только два, зато появились стенки, парк, кафе и другие элементы городской среды. Благодаря изменению внутренней структуры городов стрит-арт, вне всяких сомнений, займёт колоссальное место в жизни города и заменит ранее существовавшие монументальную живопись, скульптуру и мозаики, и будут во главе всего этого уличные художники. Потому что неправильно относиться как к преступникам к тем, кто разрушает границы между городскими жителями и искусством.
Уличное искусство — это искусство бессребреников, уличные художники могут позволить себе создать работу в месте, где её никто никогда не увидит, или на стене, которая через час уже будет закрашена. Но эта работа может остаться — тогда она оказывается вне времени. Как, например, работа художника Zoom в Нескучном саду.
Граффити и стрит-арт развиваются во всех городах России ― не только в столицах, и в этих городах есть художники, которые не стремятся стать частью институции. Они просто рисуют на улице и больше ничего не хотят: работают на своих работах в других профессиях, будучи свободными внутри этой культуры. Этим людям и надо дать жить и творить. Ведь быть уличным художником ― не просто рисовать на улице.
