В 2011 году Death Grips появились буквально из ниоткуда: под их первым синглом «Full Moon (Death Classic)» в Фейсбуке до сих пор красуются всего-навсего пятьдесят шесть лайков. В 2016 году Death Grips — это всемирная секта в форме музыкальной группы, и каждый их вздох порождает десятки конспирологических теорий. Шестого мая 2016 года официально выходит новый альбом Death Grips под названием «Bottomless Pit». Неофициально его можно было прослушать ещё неделю назад в ностальгических 128 kb/s. Так какие фокусы показала своей публике главная хип-хоп группа последних пяти лет?
В декабре 2014 года, когда был представлен первый сингл альбома «The Powers That B», многие обратили внимание на странное звучание в песне «Inanimate Sensation», «похожее на звук разгоняющегося мотоцикла». И действительно, альбом «The Powers That B» производил такое впечатление, как будто «мотоциклетный синтезатор» и приглашённые музыканты Ник Рейнхарт («Tera Melos») и Джулиан Имсдал («Hella») собирают заново привычный звук Death Grips. Теперь всё становится ещё яснее: каждый новый релиз отводит саунд Death Grips чуть дальше от европейской ритмики и «цивилизованной» равномерной темперации, «официально принятой» в XIX веке и в 1911 году отвергнутой футуристами-музыкантами, первым среди которых был Франческо Балилла Прателла с его «Техническим манифестом футуристической музыки».
На альбоме «Bottomless Pit» звучание осталось современным и электронным, но в более глобальном смысле ещё дальше сдвинулось в сторону народной, древней и племенной музыки, которая не знала двенадцатитоновой системы и использовала всё многообразие окружающих звуков. Музыка же со смещающимися, подвижными тональностями (условно — включающая все промежутки между клавишами фортепьяно) убирает разобщённость и изоляцию нот друг от друга в частотной амплитуде. Если же воспринимать это как метафору (а в случае Death Grips вполне разумно принимать как метафору буквально всё), такая музыка бунтует против любого разделения на какие угодно классы и группы. Можно сказать, что то, как они экспериментируют с «мотоциклетным» звучанием и атональной системой, выдаёт их философию. Избегание двенадцатитоновой гаммы как «освобождение мелодического контура» несёт такой же смысл, как попытка «освободить контур» современного человека от любых -измов и сторонних влияний. Прямо как лирический герой новой песни Death Grips «Warping», который буквально теряет форму:
Заглавный трек «Giving Bad People Good Ideas» похож на сырой блэк-метал; «Ring Bell» — на индастриал-метал 1990-х, типа ранних KoЯn, а в припевах присутствуют эксперименты с поп-мелодикой. При этом Death Grips не стесняются приводить удачные цитаты из своего творчества: гипнотическая «80808» — похожа на новую версию «Artificial Death In The West»; кричалка «Three Bedrooms In A Good Neighborhood» своим ритмом и фишками напоминает «Pss Pss». Наконец, в «ExMilitary» был сэмплирован голос поп-иконы Чарльза Мэнсона, а в «Bottomless Pit» — упомянут малоизвестный серийный убийца Альберт Фиш. Но такие автоцитаты говорят не столько о повторах (сознательных, что важно), сколько о том, что вкус, избирательность и художественное чутьё Death Grips с каждым разом становятся тоньше и лучше. Возможно, эта утончённость за грубым фасадом и сделала их тайными трендсеттерами новейшей волны «пост-обамного» хип-хопа 2011 — 2016 годов.
За пять лет Death Grips не только изменили правила игры в андеграунде, из-за чего появились группы вроде clipping. и Ho99o9, но заодно и вернули из шестилетнего небытия легенду индастриал хип-хопа 1990-х Dälek, выпустив 22 апреля 2016 года студийник «Asphalt For Eden». Death Grips также изменили и мейнстрим. Tyler, The Creator признавался Death Grips в любви (как и Бьорк, Трент Резнор и даже БГ в своём очередном «Аэростате»). Канье Уэст начал глитчевать свой карамельный звук в альбоме Yeezus (только ленивый не написал про влияние на него Death Grips), а теперь устраивает свои ARG: делает альбом на глазах у всех, стимулирует фанатов к сотворчеству (вспомним историю с японским поклонником, который сделал свою версию «The Life Of Pablo», зная только тексты Уэста).
Для фан-базы «грипсов» всё это вызывает ощущение дежавю: например, ещё год назад, на волне легендарного ожидания альбома «The Powers That B», форумы буквально тонули в фейк-версиях грядущей пластинки Death Grips, за одной из которых даже стояли участники самой группы. Позже часть этой записи вышла как инструментальный альбом «Fashion Week» 4 января 2015 года, а оригинальный «фейк»-архив получил у фанатов название «Fashion Leek». Даже Кендрик Ламар, в марте этого года спонтанно выпускающий свой «untitled. unmastered», следует по проторённой дорожке Death Grips (но раз уж на то пошло, у того же Dälek’а альбом «Untitled» вышел ещё в 2010 году). Грипсы ещё в 2012 — 2013 году начали спонтанно сливать в сеть сырые версии своих альбомов: кажется, «No Love Deep Web» или «The Money Store», а также деконструированный альбом «Black Google» (состоящий из разделённых дорожек к «ExMilitary»).
В какой исторический момент начала формироваться задумка группы Death Grips? Первые разговоры Зака Хилла и Стефана Бернетта о новой группе случились в 2008 году. В том же году, в разгаре президентской гонки, Барак Обама заявил, что любит слушать альбомы Jay-Z. Заявление переросло в крепкую дружбу и стало важным поворотным пунктом для натянутых взаимоотношений государства США и хип-хоп культуры.
После рукопожатия уже президента США Барака Обамы и рэпера Jay-Z (и прочих многочисленных «хип-хоп моментов Обамы») индустрия кардинально поменялась. Концепции каждого более-менее значимого альбома начали обсуждаться в СМИ и соцсетях уже как социально-культурные явления, рассматриваться не только и не столько с позиций музыкального мастерства, сколько с точки зрения их актуальности и силы высказывания на политическом уровне. Музыканты, которые сегодня не претендуют на какое-то социальное высказывание, не провоцируют яркую реакцию и обсуждение в соцсетях и уже не воспринимаются как что-то серьёзное. Само появление сверхуспешного интернет-стартапа Rap Genius в 2009 году уже было символично: язык и слова в рэп-речитативах к этому времени стали контейнерами для слишком большого объёма смыслов, полными реакций на актуальные события (как те же строчки «Pray for Paris; pray for the parents» из последнего на данный момент релиза Канье Уэста). Отсюда же потребность в системной интерпретации, создании «архива знаний». Сегодня многие популярные рэперы — Nas, Eminem, половина Wu-Tang’а — имеют официальный аккаунт на Genius и помогают интерпретировать самих себя.
Благодаря серьёзному политическому и в том числе антирасистскому контексту тех же «ExMilitary» (2011) и «The Money Store» (2012) эту моду стоило бы приписать тем же Death Grips, а вовсе не очень талантливым, но запоздалым и прямолинейным «Blood On The Leaves» Канье Уэста или каким-нибудь совсем медленным парням и «вчерашкам» типа Кендрика Ламара и его «To Pimp a Butterfly» (2015) или Dr. Dre с его «Compton» (2015). Хип-хоп альбомы сегодня как никогда склоняются к форме новейшей оперы, к её мистериальности, неразрывности смысла между отдельными песнями, наличию «вертикального сюжета». Релиз альбома сегодня — это уже перформанс. Это понимают даже самые олдскульные артисты вроде Wu-Tang Clan с их единственным экземпляром «Once Upon a Time in Shaolin» (с помощью такого перформанса динозавры хип-хопа ещё и спаслись от провала — вряд ли по качеству альбом ушёл дальше среднего «A Better Tomorrow»). Чего уж говорить про «новую школу»: всякие резонансные «Lemonade» Бейонсе или «АNTI» Рианны следуют тому же принципу.
Чуть позже, в 2011 году (когда Death Grips впервые заявили о себе), к легитимизации хип-хопа подключилась и современная арт-тусовка: журналист Билл Адлер написал для MoMA статью «Looking at Hip-Hop 1.0», а в январе 2013 года тот же MoMA провёл дискуссию на тему «Writers and Writers: Narrative on the Page and in the Street», в которой приняли участие современные художники, историки культуры, граффити-артисты и GZA (тоже, конечно, анекдот — GZA в 2013 году вещает от лица хип-хопа). Наконец, в 2015 году газета «The Guardian» опубликовала статью Джеффа Ченга «From Basquiat to Jay Z: how the art world came to fully embrace hip-hop». По грубым прикидкам, лишь тридцать пять лет спустя после начала движения (если брать за точку отсчёта знакомство Kool Herk, Grandmaster Caz, Afrika Bambaataa и Grandmaster Flash в 1974 году) хип-хоп признали искусством, заговорили о его стоимости для музейных каталогов и значимости для искусствоведческих юрисдикций. Даже адекватная музыкальная критика в лице Грэйсона Каррина из Pitchfork начала использовать риторику современного искусства по отношению к хип-хопу; в августе 2013 года упомянутый Каррин назвал свою статью «Death Grips: The Artist Isn't Present», обыгрывая фразу «The Artist Is Present» — название перформанса всё той же Марины Абрамович во время её первой ретроспективы в Нью-Йоркском музее современного искусства. За год до этого Death Grips выпустили анимационный клип «True Vulture Bare» совместно с режиссёром Галеном Пехрсоном и Музеем современного искусства MОCA, Лос-Анджелес.
Последние два альбома Death Grips, в том числе свежий «Bottomless Pit», сопровождает образ фокусника: в 2015 году появился официальный клип на песню «On GP» — как всегда, концептуальный. Фокусник с непроницаемым лицом показывал зрителю какие-то нелепые и глупые фокусы. К тому же первая часть альбома «The Power That B», которая вышла ещё в 2014 году и называлась «Niggas on the moon», начиналась с метафоры фокуса: альбом открывался треком под названием «Up My Sleeves» («В моём рукаве»).
В 1881 году Фридрих Ницше писал в книге «Утренняя заря, или мысли о моральных предрассудках»:
«То, чему мы удивляемся в науке, противоположно тому, чему мы удивляемся в искусстве фокусника. Фокусник обманывает тем, что показывает простую причинность там, где в действительности существует причинность очень сложная; наука, напротив, заставляет нас верить в сложность причинности там, где всё так легко понятно. «Самые простые» вещи очень сложны. — Удивительно!»
Здесь можно провести аналогию с Death Grips: как фокусник из цитаты Фридриха Ницше, они показывают готовый продукт, но умалчивают о причинности — значении песен и отдельных метафор, о творческом процессе, своих ритуалах, идеологии и философии.
Добровольный обет молчания (который ознаменовал отказ от интервью и молчаливый альбом «Goverment Plates» в 2013 году) по-прежнему сохраняет от нас хоть какие-нибудь подсказки, ответы на множество вопросов, в том числе на главный: «Что, чёрт возьми, значат все эти игры?». Похожим образом действовал Егор Летов: кто из его поклонников в 1993 мог знать, что песня «Офелия» скрывает в себе фрагменты, удачные находки и откровения стихотворных медитаций «В блокадном Ленинграде не спешат часы» (которые Летов так и не обнародовал) и ещё одну — «про то, какие отражения, отголоски доносятся с другого берега реки, если через неё кричать» (которую упомянул лишь однажды). И только появление интернета, активным юзером и любителем которого был прогрессивный Егор Летов, — волна интереса, форма ненавязчивого контакта, открытие нового информационного поля — позволило ему приоткрыть дверь на свою внутреннюю кухню и прокомментировать этот вопрос на сайте «Гражданской Обороны» уже в 2006 году, спустя тринадцать лет фанатских попыток интерпретации.
И Егор Летов и Death Grips — концептуалисты; Егор Летов — одновременный наследник московских концептуалистов вроде арт-группы «Мухомор» («Золотой диск» которых вышел в 1981 году и повлиял на проект Летова «Коммунизм») и поклонник Йозефа Бойса, бывшего солдата Люфтваффе и одного из главных художников XX века. Технократы и визионеры цифровой эпохи Death Grips признавались в любви Крису Бёрдену, которого его коллеги распинали на крыше «Фольксвагена» и простреливали руку из ружья по его же просьбе. На альбоме «Bottomless Pit» упоминается скандальная фотография Андреса Серрано «Piss Christ» (1987), на которой изображено небольшое пластиковое распятие, погружённое в банку с мочой художника. Вообще, по альбому «Bottomless Pit» чётко видно, что сращивание хип-хопа и современного искусства идёт разными темпами: тот же Уэст, как студент-искусствовед на поступлении, страстно говорит о Пабло Пикассо; его коллега Jay-Z сотрудничает с чуть менее мейнстримовой Мариной Абрамович — сразу видно, «кто на что учился». Судя по всему, над такими горе-учениками и посмеивается MC Ride в песне «BB Poison», говоря об их коллаборациях вполне однозначно: «Frida Kahlo the Costo remix», где Costo — это торговая сеть в США (Фрида Кало в ремиксе от «Пятёрочки», если переносить на русскую почву). Что же касается самих Death Grips, то помимо референций в песнях, контекст мирового искусства присутствует и в живописи Стефана Бернетта. Совсем недавно он даже открыл сайт своих работ: там есть, к примеру, картины-оммажи по мотивам фотографии-рейографа Ман Рэя «Поцелуй» (1922), или одного из первых снимков душевнобольного из коллекции доктора больницы Surrey County Asylum Хью Уэлча Даймонда (около 1855 года).
Фокусы. Публика радуется фокусам, но в глубине души хранит страшную правду: фокусник — обманщик; его кролик ещё за кулисами был завернут в подкладку цилиндра. Даже простой взгляд на фокусника — тяжёлое испытание для аудитории. Смогу ли я притвориться, что не слышу сухой запах кроличьей шерсти в первом ряду, возле раскалённых софитов? Толпа восхищается не фокусами, а наглостью фокусника; она погружена в сомнамбулический транс его самоуверенностью: «Неужели он думает, что я в это поверю? Потрясающе! Уму непостижимо!». Фокусник всегда стремится быть чем-то большим, чем он есть; он всегда претендует на роль мага. Быть может, только раз в сто лет он показывает аудитории настоящую магию: сгущает воздух магическими пассами внутри цилиндра и материализует кролика из чрева пустоты; терпит, когда горячая пила входит в его торс и через страшную боль сращивает мускульные волокна силой мысли (как «disjointed Houdini» в треке «Houdini»). Но для публики разница не видна: она равно аплодирует фокуснику и магу, но никогда не верит ни тому, ни другому.
Там, где Death Grips дают лёгкие намёки (клипы, загадочный Твиттер), они пытаются донести главную вещь: «Мы — это не наша работа в трудоголическом смысле этого слова; мы не торчим в студии сутки напролёт, мучая Ableton и ProTools и выдавливая из себя рахитичные мелодии. Мы гуляем по кладбищам, коммуницируем с миром, общаемся с людьми (какой шквал эмоций вызвала когда-то совместная фотография Death Grips и Роберта Патинссона, который ещё и написал главный рифф к песне «Birds», или Саша Грей в футболке Death Grips, тайная дружба с Bjork, знакомство с The Prodigy). Мы насыщаем свои глаза, душу и себя; играем в странные игры, этим насыщаясь». Ключ к этой идее был зашифрован ещё и в сайд-проекте Death Grips под названием The I.L.Y.'s, в песне «Bubble Letters» на альбоме «I've Always Been Good at True Love». На спродюсированной Заком Хиллом записи загадка звучала следующим образом: «Единственная вещь, которую ты не можешь понять обо мне, — то, что мне нужно быть окружённым необычными вещами».
Песни Death Grips — это всего лишь пена на поверхности бурлящего потока их жизней, каждая из которых скрывает свои сокровища и скелеты кораблей. Как чудо в руках фокусника, эти песни и концептуальные альбомы, сколь бы они ни были прекрасны, — лишь обман публики в ницшеанском смысле, в смысле сокрытия истинных, сложных и прекрасных механизмов в руке фокусника, которые человеку разумному гораздо интересней, чем эффектное чудо. Но что же такое Бездонная Яма, в честь которой назван новый альбом Death Grips? Это — Чёрная дыра из мира учёных; христианская Бездонная яма с демонами; «Чёрный круг» Казимира Малевича; внутренняя пустота петли со скользящим узлом… А заодно — портал внутри цилиндра в руках у фокусника Гарри Гудини, который не только восхищал аудиторию своим мастерством, но ещё и изобличал псевдомагов и шарлатанов по всему миру. Именно Гудини срывал покровы тайны с того, что шито белыми нитками, и упорно шлифовал своё искусство, стирая призрачную грань между фокусом и настоящей магией — в точности, как Death Grips, сегодня и всегда.
