Наталия Медведева за свою недолгую жизнь успела добиться международного признания как модель, объездить США как певица, стать автором в «Лимонке», «Иностранце», «Новом взгляде» и других изданиях, опубликовать кипу успешных романов и побыть женой Эдуарда Лимонова. Роман Навескин в новом выпуске «Аудиошока» реконструирует медведевские девяностые по её альбому «Russian Trip».
Длинные и худые руки, «ноги от ушей», пышные волосы, гигантский рот, который предназначен для громового хохота («Никто не смеётся громче меня!»), рычащего пения и ночных ласк. Медведева выглядела так, будто её нарисовала в тетрадке школьница, которая в тайне от всех мечтает быть фотомоделью. Рождённая в День взятия Бастилии, Наталия Медведева по канону Шаляпина «пила вино и хохотала», а по завету Бодлера «съедала по сердцу в день».
Биография скандалистки разобрана, как автомат Калашникова, — всем желающим доступны десятки документальных фильмов вроде «Большой Медведицы», а мы сегодня проанализируем контекст пяти лучших песен с грандиозного альбома Натальи Медведевой «Russian Trip» 1993 года.
Наталия Медведева семидесятых годов — нескладная школьница, акселератка, хулиганка, интердевочка. Наверняка в юности она до жути напоминала Вику Челышеву — героиню советского фильма «Работа над ошибками», которая к ужасу учителя литературы цитирует то ли Бальмонта, то ли Сологуба: «Цветы для наглых! Вино для сильных!» — свою «жизненную программу». Подружка советского Ленинграда, вечный гость диких пляжей Сочи — та, к которой юнцы с пушком на верхней губе несли портвейн и кашкарский план, за внимание которой дрались велосипедными цепями. Токсово — посёлок городского типа под Ленинградом; лучше всего то время охарактеризует фрагмент из книги самой Наталии Медведевой «Мама, я жулика люблю!»:
«Так вот полулежали мы на «станках» у Дурака, сидели в прокуренной — «хоть топор вешай!» — комнате моей пустой коммунальной квартиры, носились по городу с разметавшимися патлами. Мечтали о принцах, но желательно не на конях, а на «Волгах». Переводили песни «Роллинг Стоунз», бегали на выступления неофициальных рок‑групп. Считали себя вполне взрослыми, но «серьёзных решений», касающихся нашего будущего, принимать не хотели. Всеми правдами и неправдами боролись за свою свободу… В общем, находились в состоянии, естественном для людей, средний возраст которых — пятнадцать».
На станции Токсово обнаружены волки.
Пьяный сторож их принял за бродячих псов.
Остались от сторожа обломки двустволки,
И «Walkman», играющий попурри из хитов...
...Семидесятых!
Когда жизнь началась,
Мы танцевали здесь,
На колени валясь,
И мальчик до боли — эн-но-но-но!
Терзал гитару
В глухой микро вопя
«Браш ли скару».
«Меня обокрали, гады, сумку украли!» Самая первая песня альбома «Russian Trip» — «Украденное прошлое», которая основана на реальных событиях: в молодости у Наталии украли (кажется, в очередном загульном такси) сумку с личными фотографиями и стихами. Дикая кочевница, она часто переезжала к новому самцу со всем своим нехитрым скарбом (таким же образом Велимир Хлебников не раз терял рукописи, которые таскал с собой в наволочке от подушки). Но украденное прошлое — это не только снимки.
Медведева находит личную деталь биографии, которая характеризует страну в 1993 году — именно тогда, в дыму расстрелянного Белого дома, у страны украли её советское прошлое. Неизвестный таксист в песне Медведевой листает фотокарточки счастливой девчонки в волнах Чёрного моря; так же владельцы новой России будут тасовать карточки с героями и злодеями, достижениями и постыдными деталями СССР, выстраивая свой собственный, пока ещё хрупкий карточный домик Российской Федерации.
«Мэру города Москвы посвящается! Ну почему? Ну почему? Ну почему у тебя нет света на улицах?» Уже через год, в 1994, писатель Андрей Кивинов найдёт метафору, которая захватит всех россиян девяностых, — страна превратится в бесконечную Улицу разбитых фонарей. Россия погрузилась во мрак, и разбитый фонарь — ещё одна бытовая деталь — разольёт темноту над страной. Медведева конструирует новую реальность России, похожей на дорогой бутик, изнасилованный уличными вандалами во время беспорядков. Целый фонарь в Тёмную эпоху был подозрителен. Как писал один из кинокритиков: «Разбитая телефонная будка — символ девяностых». Другая цитата: «Если в твоей подворотне глухо горят фонари — глубже прячь рубли и сотни; своим глазам не ври!».
В темноту, радостно гарцуя, вышли женщины полусвета, подвальные рокеры, фарцовщики и коммерсанты; повсюду мелькали блики золотых цепей и мигания лупоглазых «меринов», красно-синие огни проблесковых маячков, круглые блёсны открытого оптического прицела и скупые огненные плевки «Макаровых». Медведевой свет на улицах нужен был не для того, чтобы спрятаться в него, окутаться солнцем, подобно женщине с картины Уильяма Блейка. Её бесстрашное сердце замирало при виде бандита не от страха, но от желания. И потому ей хочется умыть эти лица светом, чтобы запомнить — ведь скоро и их не станет.
1993 — год основания Национал-большевистской партии. Хотя партия эксплуатировала эстетику фашизма, в те годы НБП напоминала скорее триумвират — союз влиятельных политических деятелей и полководцев в Риме, направленный на захват государственной власти. Яркие и страстные мужчины, одержимые волей к власти, — чем не военно-полевые мужья Наталии Медведевой? Саломея может стать собой только в плену Ирода Филиппа II, и только царь может оценить Танец семи вуалей. Что именно нравилось Медведевой? «Русский прорыв» Летова, атлантические мечты Дугина, боевые «Поп-механики» Курёхина, прямые акции Лимонова и его лимонных мальчиков-солдат; радость бросить бомбу в витрину супермаркета, знакомая Андреасу Баадеру, Ульрике Майнхоф и всей «Фракции Красной Армии». Пока бельгиец Ноэль Годен и его банда кидали торты в лица знаменитостей, нацболы — гастрономические снайперы новой России — с марта 1999 года кидали яйца во власть имущих: Касьянова, Жириновского, Грызлова, Зюганова, Михалкова. Впрочем, заветная «лимонка» ни в кого так и не прилетела.
Медведева променяла Голливуд и карьеру модели, а также комфорт замужества с американцем, владельцем сети ювелирных, на жизнь с Эдуардом Лимоновым, благодаря чему пара стала «последними любовниками XX века». По словам брата Медведевой, она стала не только скандальной женой, но и пресс-секретарём Лимонова, а заодно публицистом «Лимонки» под псевдонимом Марго Фюрер. Она так и не стала настоящей Ильзой — волчицей СС, как не стала счастливой от брака с Эдичкой. Во время расставания он спрятал нож в голенище и шёл выпустить потроха своей королеве, но в результате выпустил только пар, изрезал её одежды, клавиши синтезатора и свои же руки. Впрочем, главное — это борьба с апатией.
На Манежной снег, снег мокрый.
В небе — серп и молот, крест,
триколор блёклый.
В переходе — склизь, грязь, темень.
На листовках — Ельцин, Лимонов, Ленин.
И все это Москва 993.
Война как высокое состояние духа, тотальная мобилизация всего, что внутри, — духовная брань, каноны Бусидо, кодекс чести русского офицера — вот о чём идёт речь. «Mein Kampf» не только как заигрывание с фашизмом, но скорее как упор на индивидуальное — война не ваша (политическая, социальная, классовая), но моя. К несчастью, рано или поздно война прорывается из древних трактатов в материальный мир, и это всегда — трюизм, грубое и вульгарное зрелище. Достаточно вспомнить то, как в конце Первой Мировой немецкие солдаты с масками из пластика на безобразных воронках лиц и c сизыми культями прыгали в кабаре «Uberbrettl». Uber — значит «сверх», brettl — «малая сцена».
Основали кабаре 18 января 1889 года Эрнст фон Вольцоген и ницшеанец Отто Юлиус Бирбаум. С окончанием войны из места, где тусовались художники, кабаре превратилось в пошлое развлечение для солдатни. Русское кабаре смерти Медведевой не было похоже на берлинский «Uberbrettl», французские «Le Chat Noir» и «Moulin Rouge» — «Красная мельница» Франции в исполнении Наталии 1993 года больше напоминало «Красное колесо» Леонида Андреева. В том же 1993 году Медведева отошла от эстетики альбома «Париж. Кабаре Рюс», где исполняла русские романсы, не успев перейти к музыкальной декламации стихов. «Russian Trip» — золотая середина; революция в кабаре, ностальгия по времени, когда война как модус существования, как движение и борьба… были красивыми.
