В преддверии четвёртого концерта фестиваля новой академической музыки SOUND UP мы встретились с музыкантами группы Grandbrothers и поговорили о разных техниках препарирования рояля.

Молодые звукоинженеры Лукас Фогель и Эрол Сарп придумали классное: взяли рояль, подсоединили струны к ноутбуку и получили новый инструмент. Но идея не так уж и нова. В 1938 году один из отцов музыкального авангарда Джон Кейдж придумал термин «препарированное пианино». Он помещал между струнами рояля различные предметы, это придавало инструменту новое звучание, отдалённо напоминающее перкуссию.

Выглядело это так:

Пьесы для «препарированного пианино» сопровождались подробными указаниями по настройке инструмента. Так выглядит инструкция к «Сонатам и прелюдиям для препарированного пианино» Джона Кейджа.

Музыку для «подготовленного пианино» писали и другие композиторы. Альфред Шнитке вставлял между струнами двухкопеечные монеты при исполнении «Concerto Grosso №1». Современным исполнителям от этого приходится очень несладко, потому что такие монеты найти сложно, а сегодняшние пятикопеечные искажают авторский замысел. Арт-рокеры, конечно, тоже препарировали клавишные. Джон Кейл из The Velvet Underground помещал канцелярские скрепки между струнами для исполнения песни «All Tomorrow’s Parties».

Grandbrothers расширили и преобразили идею препарированного рояля, избавившись от «перкуссионного» звучания. Мы поговорили с Лукасом и Эролом о том, как им это удалось.

Как появился проект Grandbrothers?
Лукас: Мы с Эролом познакомились в Дюссельдорфе: учились вместе на звукорежиссёров. Изначально я искал себе такую программу обучения, чтобы инструментальная практика совмещалась с техническими знаниями. В колледже мы сначала занимались просто записью звука, но к концу обучения каждый уже имел свою специализацию. Я занимался конструированием синтезаторов, а Эрол снимал документальное кино. В какой-то момент нам всем надо было готовить проекты. И Эрол предложил мне заниматься музыкой вместе. Меня это заинтересовало, потому что Эрол очень крутой пианист, а я хорошо разбираюсь в электронной музыке и тоже играю на пианино. Мы сразу поняли друг друга. Мы стали думать, куда приложить наши умения, как сделать звук рояля интереснее без добавления синтетических звуков. В итоге придумали сконструировать такой механизированный рояль, которым можно управлять с ноутбука. Это был главный концепт. Было интересно, насколько далеко мы можем зайти. Пришли к тому, что сами звуки решили извлекать из рояля и вживую нагромождать их эффектами.

Чем ваш «препарированный рояль» отличается от изобретения Джона Кейджа?
Джон Кейдж помещал внутрь рояля всякие предметы, прикреплял их к струнам, чтобы они изменили звучание самой струны при ударе молоточка. Но сам Кейдж при этом играл на пианино, сидя за клавиатурой. Мы расширили его идею и решили попробовать извлекать звуки из рояля альтернативным способом. Оно не препарированное, как у Кейджа. Мы подключаем струны рояля к прибору извне: устанавливаем над струнами рояля металлические ударные молоточки, вмонтированные в сервоприводы, затем через провода подсоединяем к компьютеру. Таким образом, роялем можно управлять с ноутбука.

Что это меняет в музыке, кроме возможности дистанционного управления?
Это абсолютно другой звук. Вместо традиционного деревянного молоточка по струне бьёт металлический элемент.

Вы подготавливаете рояль каждый раз перед концертом? 
К сожалению, да. Поначалу было очень забавно, потому что мы очень долго настраивали инструмент. Владельцы клубов очень плохо реагировали на это, потому что площадка нам нужно была сильно заранее. Но потом мы приспособились, и теперь готовим всё за сорок минут.

Это каждый раз одинаковая настройка?
Да, полностью.

Ты говоришь о наложенных звуковых эффектах, но при этом вы всегда утверждаете, что звук натуральный. 
Источник звука — настоящий инструмент с живым исполнителем, не синтезатор и не программа, в этом и натуральность.

Почему вы назвали свою группу Grandbrothers?
Потому что мы как братья. А grand — это как у рояля (в переводе с английского grandpiano — рояль). Звучит хорошо! А все думают, что мы реально братья.

Как вы пишете музыку?
Только вместе. Мы не приносим с собой в студию заранее заготовленные идеи для мелодий. Мы устраиваем джем-сессии, перекидываемся идеями, потом, когда что-то получается симпатичное, записываем и уже из этого пытаемся разработать что-то большее. Это могут быть просто три или четыре ноты. По отдельности для этого проекта мы писать не можем.

На концерте вы больше импровизируете или у вас есть партитуры?
Лукас: Это важный вопрос для меня, потому что я добавляю эффекты на партии Эрола. У всех произведений есть структура, от которой мы отходить не можем. Но при этом мы не одно и то же играем каждый раз. Всегда есть поле для импровизации. Но надо понимать, что это не тотальная свобода в импровизации. Структуру мы всегда выдерживаем.

А бывает недопонимание в импровизации, ошибки?
Лукас: Это невозможно, хотя бы потому, что молоточки мы устанавливаем на определённые струны, то есть у меня нет возможности ошибиться, там заранее задана гармония. Даже если я не ту ноту сыграю, она всё равно будет гармонично звучать. Единственное, что у нас меняется из раза в раз, — это энергия. От усталости, например, может грустно получаться.

Вы называете свои произведения пьесами или песнями?
Сначала это были больше пьесы, состоящие из трёх и более частей, но сейчас скорее песни. Они очень энергичные и понятные.

Вы относите себя к академической традиции или скорее к популярной музыке?
Мы очень много экспериментировали в начале пути, тогда это было скорее академическим экспериментом. Но сейчас мы пришли к энергичной музыке, нам нравится, как люди эмоционально реагируют на неё. Сейчас это более простая музыка.

Какие люди приходят к вам на концерты?
Эрол: Ну, женщины, мужчины…
Лукас: Разные, в основном, конечно, это наши ровесники. Но недавно к нам после выступления подошёл пятилетний мальчик и попросил автограф. А ещё часто приходят люди старшего поколения, что тоже удивительно. Зачастую они не досиживают и уходят, потому что, прочитав анонс о фортепьянной джазовой музыке, думают, что пришли на классический концерт.

А как они слушают вашу музыку?
Кто-то танцует, а кто-то сидит и расслабляется. Поэтому мы любим площадки, на которых предусмотрены разные возможности для расположения слушателей.

Какова основная идея фестиваля SOUND UP?
Сочетание более академичных российских и более популярных зарубежных музыкантов показывает разные грани одного и того же инструмента в зависимости от культурного контекста. Люди, которые больше разбираются в академической музыке, узнают об электронном использовании рояля, а те, кто любят техно, познакомятся ближе с академической традицией.

Какой смысл вы вкладываете в свою музыку?
С этим проблема. Мы не вкладываем никакой конкретной идеи, поэтому у нас всегда трудности с называнием песен. Всегда очень долго думаем. У каждой песни есть своё настроение, но конкретного смысла нет.

Но у песни «Ezra was right» совершенно конкретное название.
Да, но на самом деле выбрано оно спонтанно. Мы обычно берём книжку, открываем на любой странице и тыкаем в любое место. Если фраза звучит красиво, то у песни появляется название. «Ezra» появилось именно так.

А что за книжка про Эзру?
Это был сборник цитат. И фраза Эрнеста Хемингуэя про поэта Эзру Паунда: «Ezra was right half the time, and when he was wrong, he was so wrong you were never in any doubt about it». Но сама песня на самом деле к Эзре Паунду отношения не имеет.

Под какую музыку лучше колонизировать Марс?
Эрол: Дабстеп!
Лукас: под Стравинского!

У кого музыкальный вкус лучше…
Эрол: у меня!

…у собак или у кошек?
Эрол: у собак!
Лукас: у собак, конечно!

Какую музыку вы бы включили на встрече G20?
Лукас: Регги, но только при условии, что они ещё и траву будут курить.

Хорошая музыка для настроения или хорошее настроение для музыки?
Эрол: Важно и то, и другое.

Кто убил Кеннеди?
Эрол: Лукас!
Лукас: Струна рояля.
Эрол: Или российский шпион.