SunSay: Как перестать нервничать и стать меломаном

Ты с детства любишь хип-хоп и во многих интервью хвалишь рэперов, того же Кендрика Ламара. Как ты относишься к большому количеству агрессии и непристойностей в олдскуле?

Разные люди выражают то, что видят вокруг, по-разному. Это только форма: если человеку есть что сказать, он может использовать и грубую форму. У Кендрика много завуалированных смыслов, он приятный глубокий парень, как мне показалось по интервью, — но достаточно агрессивный, и песни у него соответствующие. Он поёт о том, что видит вокруг, и говорит от лица своего народа, как у нас группа «Каста», например. В Касте много юмора, и они отражают наш менталитет.  Я сейчас как раз слушаю их последний альбом («Четырёхглавый орёт»), и мне очень нравится и поэзия, и их умение создавать сюжеты. Они очень честные и при этом самоироничны. Если человек искренен, если он действительно зол, его что-то не устраивает и он агрессивно выражает свои мысли, — в этом не вижу ничего плохого.

Считается, что музыка — один из самых страстных видов творчества, что через музыкантов проходит поток страсти. Какова природа твоей музыки? Она тоже страстная? Если да, как эта страстность соотносится с философией умеренности?

Да, моя музыка достаточно страстная. Во всём, что я делаю, есть большой элемент страсти — это не всё, но почти всё. Я считаю, что выше головы не прыгнешь: если бы я был просветлённым существом, я, наверное, делал бы другую музыку. Можно взяться за любую тему, но не передать ничего, если не понимаешь, о чём говоришь. И пока во мне бушуют страсти — это есть и в моей музыке. Если я успокоюсь, будет и музыка спокойная. А делать специально что-то — это неискренне и неправильно.

Во времена классической музыки люди могли слушать один трек двадцать-тридцать минут, музыка была сложной в исполнении, написании и прослушивании. Сейчас одни из самых популярных направлений — техно и хип-хоп. Что происходит с музыкой и с сознанием слушателя?

Я думаю, эта деградация происходит уже достаточно давно. Этот процесс так давно начался, что даже наши деды уже не помнят, когда было иначе. Раньше люди могли воспринимать тоньше и дольше любое искусство, например в Эпоху Возрождения. Если сравнивать искусство, проверенное веками, и то, что есть сейчас, можно проследить явную деградацию. Люди всё меньше способны воспринимать что-то одно подолгу, мы всё больше воспринимаем глазами, а внимательно слушать вообще разучились. В этом нам очень мешает то, что музыки в хорошем качестве практически не осталось. Всё, что доступно на ресурсах в интернете — в ужасном качестве, люди не слушают музыку в хороших наушниках. Из-за такого упрощения качество сильно теряется, качество жизни в том числе — и поэтому хотя люди получают громадное количество информации, они неудовлетворены и несчастны. Всё по верхам, а когда нет глубины, человек не может по-настоящему чувствовать. Люди и сейчас пишут классическую музыку, есть настоящие композиторы, способные что-то передать в не в песенном жанре, хорошие сонграйтеры — эти люди по-прежнему есть и будут. Просто большинство склоняется к более примитивному, но и это не страшно, потому что даже в простых формах можно выразить вещи глубокие (единицам мастерски настроенных людей удаётся). На мой взгляд, это удается вокалисту группы Coldplay, Саше Васильеву из «Сплинов» или Славе Вакарчуку. Всегда будут люди, опережающие время, непонятые, они всегда будут в стороне. Наверняка кто-то сейчас творит что-то великое и надолго, а мы можем этого не знать. Оно просто не выстрелит на первых строчках рейтингов, потому что для этого нужны большие финансовые вложения.

А на твоей деятельности музыканта это как сказывается? Судя по последнему альбому, ты пошёл на расширение аудитории.

Да, я попробовал сделать то, что делают многие другие, и не пытался сильно экспериментировать. Хотя как раз первый трек — это эксперимент, и он мне очень нравится, мне за него никогда не будет стыдно. Есть песни, где мне удалось по-настоящему, ну в текстах хотя бы, передать то, что я переживал на тот момент. Были песни проходные, которые я даже исполнять перестану со временем. К сожалению, бывает так, что не всегда выходит делать что-то по настоящему глубокое. Этот альбом весь на нерве, я не скажу, что очень им доволен. С другой стороны, я вообще редко бываю доволен.

Что из последнего кажется самым интересным в музыке?

Как начался тур у нас с «Пятницей», я вообще музыку перестал слушать. Я хочу спокойненько сделать передышку и скачать то, что мне интересно, внимательно послушать, когда будет время. Обычно я беру с собой кучу оборудования для прослушивания, но в этот раз — вообще налегке. Из того, что за последние годы расслушал — Hiatus Kaiyote, за ними слежу и был на их концерте. Дэвид Боуи написал удивительную вещь перед тем как уйти, совершенно потрясающую («Blackstar»). Это альбомом, наверное, назвать нельзя, это прямо настоящее искусство, с очень большим количеством подтекстов. А вообще я очень много старья слушаю, откапываю всякое, дошёл до пятидесятых. Рекомендую послушать Иму Сумак, недавно послушал с друзьями — совершенно гениальная певица, она умерла относительно недавно, но пик её приходится на середину пятидесятых. Она из Перу.

Какие альбомы из прошлого обязательны для прослушивания тем, кто начинает слушать музыку и собирается стать меломаном?

Родоначальники любых стилей всегда интересны. Их я бы рекомендовал слушать обязательно.  Самое яркое происходит тогда, когда стиль только зарождается. Если речь о фанке — это, конечно, Джеймс Браун, Джордж Клинтон, Фанкаделик, Парламент, Кёртис Мэйфилд — фанк и соул, то, что я очень люблю. Если о ритм-энд-блюзе — то Сэм Кук и Нина Симон. Из нью-вейва — Police, из регги — Боб Марли и Burning Spear, из хип-хопа — Cypress Hill, A Tribe Called Quest и первый альбом Nas, Public Enemy, Eric B and Rakim. Можно просто залезть в Википедию, посмотреть список родоначальников и послушать их — это будет самое яркое из всего, что вы услышите в этом стиле, это факт.

Марвин Гэй — планируешь ли ты записать что-то вроде «What’s going on»?

Я, конечно, очень люблю этот альбом, иногда мы даже исполняем какие-то песни из него, но давненько этого не делали. Сделать что-то прямо такое же не получится, да и не время сейчас. Но сделать что-то настолько же большое, доброе и глубокое мне бы хотелось. Насколько это получится, я не знаю.

Не задумывался над альбомом каверов?

Я очень хотел бы и уверен, что я это сделаю обязательно. У меня очень много любимых песен накопилось, я знаю, что могу исполнить их хорошо и как-то по-своему, и зрею для этого. Есть уже песни, проверенные большим количеством времени, они прекрасны сами по себе и заслуживают того, чтобы сделать на них классные каверы.

Ты работаешь с Тосей Чайкиной, и у вас большая разница в возрасте. Что ты можешь сказать о разнице поколений?

Всё зависит от открытости человека. Есть люди закрытые и в двадцать, а есть люди, которые старше меня — и при этом я не чувствую с ними вообще никакого разрыва, мы очень хорошо друг друга понимаем. Но перемены, конечно, можно увидеть. Кто моложе, тому легче с технологиями. Нашим родителям сложно освоить социальные сети (хотя, кстати, моя мама отлично справляется, лучше, чем я). Я не любитель сидеть с компьютером и что-то делать на компьютере: мне проще погулять, пописать стихи, записать мелодию на диктофон. А все, кто младше меня, сидят в Ableton и собирают эти свои конструкторы. Все говорят, что это удобно, но я в этом смысле, кажется, динозавр. Технологии всё упрощают, и чем люди моложе, тем больше технологии входят в их жизнь. Как кто-то рассказывал, что ребёнок стоит у окна и пытается двумя пальчиками увеличить птичку. Возможно, в этом есть плюсы — в плане удобства и в том, что любой человек сейчас может с помощью каких-то программ писать музыку. Но сделает ли он что-то великое и отличающееся от того, что есть вокруг — это уже другой вопрос. Для этого нужно иметь большую-большую идею, которую можно воплотить любыми средствами, в том числе на iPad — если идея большая, резонирующая с миром, то... Я слышал, что Фаррелл Уильямс песню «Happy» чуть ли не на iPad сделал — не могу ручаться, конечно, но такое точно могло быть. Песня хорошая, её будут слушать и наши дети; хит нашего поколения, как мне кажется.

Кстати, про гитару — ты хотел научиться играть на гитаре.

Я понемножечку берусь за гитару, когда неделя есть свободная, но особо не учусь, хотя мог бы, наверное, себя так организовать. Чуть могу ковырять какие-то аккорды, еле-еле, могу даже что-нибудь сочинить на этих аккордах сразу. Но сказать, что я играю на гитаре, я не могу. Научусь к пятидесяти, наверное. Выступать с гитарой в ближайшее время не собираюсь.

А на концерты ходить время есть? На каком был последний раз?

Sigur Ros в Питере. Мы играли с ними на одном фестивале. Меня очень впечатлило их выступление, потрясающие совершенно ребята. Случайно в Харьков заехали ребята из Берлина, Kiko King & creativemaze — клубный проект, техно-диджей и чёрный вокалист, — это было неожиданно совершенно круто. Из любимых групп Hiatus Kaiyote, уже говорил, в Гонконге — случайно увидели их афишу и добежали, успели как раз. Не часто хожу на концерты, но люблю. Специально редко куда-то для этого езжу, но если так складывается, что где-то во время гастролей играет мой любимый исполнитель, я приложу максимум усилий, чтобы попасть на концерт, могу даже специально для этого на пару дней остаться. Очень люблю находиться в толпе людей и слушать концерты.

А тебе самому больше нравится работа в студии или выступления на концертах?

В последнее время концертов было так много, что я начал больше любить сочинительство и сидение в студии. Хотя до этого я был в восторге от постоянной гастрольной жизни, а сейчас чувствую, что, наверное, уже перебор. Нужен баланс, это как разные части чего-то одного. Но с придумыванием нового вообще ничего не сравнится, это совершенно поразительно, когда что-то новое рождается, в студии или не в студии, это уже не так важно. Когда через тебя идёт что-то новое, это неповторимо и удивительно. А концерты — это переживание этого заново и заново, и если песни перестают с тобой резонировать, то концерты превращаются в рутинную работу. Хотя другой вопрос: если людям по-прежнему нравится, то мнение одного человека не так важно, есть вещи, которые работают для людей — и нужно их делать для людей. Здесь важен баланс между тем, что ты хочешь сам, и чего хотят люди, вот я пытаюсь его как раз сейчас найти. Если бы нашёл, я бы вам рассказал рецепт, но рецепта, похоже, нет.

Ты закончил медицинский, но потом стал музыкантом. От каких болезней ты стараешься вылечить человеческие души?

Я выхожу на сцену, и через меня идёт поток. Если людей это вдохновляет и если с ними это остаётся — я рад, вот и всё. Это обоюдный процесс, такое общее «лечение». В форме наставлений и всего такого у меня не получается лечить — уже пробовал. Когда люди резонируют, всё происходит на энергетическом уровне — так лучше всего. И всё равно мы не сможем повлиять на кого-то в значительной степени, только на какой-то момент: каждый продолжает жить своей жизнью. И, конечно, нам самим нужно разобраться со своими вопросами, чтобы помочь кому-то решить их.

Как часто ты медитируешь? Как удаётся в трудном графике с переездами медитировать?

Всегда, никогда не бросаю. Я иногда засыпаю в таком состоянии, но просыпаюсь и опять стараюсь. Минимум два раза в день, а иногда и четыре, но стабильно каждый день. Бывает, чаще, бывает, перед концертом, если получается, бывает и после.

Советуешь медитацию друзьям?

Если спрашивают, то я могу рассказать, чем занимаюсь и насколько это меня продвигает — не больше. Я не могу говорить, что это подойдет всём. Это как прислушиваться: если человек начинает прислушиваться внимательно, он начинает слышать, что у него происходит внутри, а всё остальное прикладывается. Каждый человек должен сам сделать свой выбор и найти себя. У каждого должна быть своя религия внутри, тогда это будет по-настоящему работать. А пока что-то извне будет людьми руководить — это всегда будет немного обманчиво.

Бывали ли у тебя за годы практики разочарования?

Да, это очень часто бывает, было не раз и не два. Но я уже знаю, что ничего страшного: надо просто успокоиться и продолжать, и тогда приходишь в более гармоничное состояние уже очень скоро и наблюдаешь себя дальше. Когда успокаиваешься, всё становится на свои места и конфликт сразу уходит, начинаешь смотреть на всё намного шире. Продолжать надо в любом случае, кто что там практикует, я не знаю. Если человек нашёл внутри опору, то ничто извне такой опоры человеку не даст. Всё остальное рушится, ломается, приводит человека к разочарованию, а если внутренняя опора есть — надо за неё держаться. Поэтому я и сказал: сколько людей, столько религий и верований, вот так и должно быть. Иногда нам нужно опереться на что-то внешнее, но как только мы находим внутреннюю опору — это тот самый момент, когда мы начинаем осознавать свою внутреннюю природу.

Может ли влюблённость мешать творчеству, или она только способствует?

Мне никогда не мешала! Вообще это всё — один большой подводный камень. Опять же, если человек ищет любовь не внутри себя, а где-то в других людях, или ищет каких-то откликов от людей, или ещё чего, то это всё не то — это ещё не та любовь. Такая любовь неизбежно приводит к разочарованиям и страданиям, когда человек ищет опору в другом человеке. Опоры никогда нет в другом. Точнее, она может быть на некоторое время, даже на долгое время, но это не истинная опора, на которую действительно можно опереться — именно поэтому мы так разочаровываемся, делаем друг другу больно, рассчитывая друг на друга настолько сильно. Для вдохновения, конечно, нужны эмоциональные переживания — но это только оттенки чего-то большего.

Можно ли любить вообще всех людей?

Для начала надо принять себя, потом принять других. А если говорить про любовь ко всем людям, — я не могу пока так жить, поэтому я не стану об этом говорить, это будет просто лицемерием. Я верю, что есть такие люди, которые любят всех, их называют святыми, но мне до такого уровня сознания очень далеко. Бывают моменты, проблески, когда тебе по крайней мере ничего не нужно от людей и ты просто гармоничен, спокоен, ты их принимаешь просто такими, какие они есть. Я думаю, что начать нужно с принятия себя и людей вокруг. Возможно, потом в человеке проснётся такая всеобъемлющая любовь, которая будет им полностью руководить. Тогда это уже святость, это немногим дано. Хотя изначально мы все имеем одну природу, но реализуют эту природу единицы.

Можно ли как-то при встрече отличить особого, духовного человека?

Никак, по внешним признакам — невозможно. Если человек стремится встретить кого-то, кто знает больше и видит глубже — он встретит его. По внешним признакам можно ошибиться. Точно так же люди могут ходить в одеждах разных религий, но это абсолютно не значит, что они имеют реальный опыт. Обычный человек тоже может быть святым, но он не станет кричать об этом. Если человек говорит: «Я! Слушайте, что я говорю! Я самый главный, самый святой, самый чистый!» — то сразу понятно, что это враньё. А по-настоящему такие люди никогда не лезут в толпу, никогда ничего никому не доказывают и не навязывают, их надо найти, увидеть, если ты способен их различить. А чтобы хотя бы быть способным, нужно зародить в себе такое устремление, развиваться, искать — и учитель, конечно, очень помогает. На планете не один учитель, они есть во всех традициях, во всех религиях. Нахождение именно своего учителя — это процесс, не всем везёт. Но те, кто по-настоящему ищут, находят.