Карго-культ ― это религиозное верование Меланезии в то, что западные товары созданы духами предков. Сегодня это понятие можно применить к странам третьего мира, которые восхищаются Западом. О том, как «поклонение грузу» связано с войной с наркотиками в Филиппинах, самиздат разобрался с помощью кадра из фильма «Альфа: право убивать» Брийанте Мендосы, представленного на прошедшем ММКФ.
Второго сентября 1945 года Хо Ши Мин объявил о создании Демократической Республики Вьетнам и стал её первым президентом. В качестве отца-основателя государства он обратился к толпе в Ханое:
«Все люди созданы равными и наделены их Творцом определёнными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью».
Он начал и закончил своё выступление словами из Декларации независимости США. Своё существование его республика основала на принципах, сформулированных Томасом Джефферсоном. Но и дальнейшая судьба Вьетнама, и фактическая разница между постулируемыми принципами и реальным положением дел показывали, что Хо Ши Мин выдаёт желаемое за действительное. Можно процитировать Декларацию независимости, но без прочих вводных это будет всё равно что карго-культ ― религиозная практика, заключающаяся в слепом воспроизведении внешней стороны деятельности без проникновения в её суть.
Подобные заимствования относят к процессу ревитализации ― так называют саморегулирование сообществ в попытке построить удовлетворительную культуру. В июле 2016 года президент Филиппин Родриго Дутерте, едва вступив в должность, объявил начало войны с наркотиками. В дальнейшем методы ведения этой войны вызвали шквал критики со стороны всемирных организаций за чрезмерную жестокость, в особенности казни без суда и следствия. Сам Дутерте ещё в бытность мэром получил кличку в честь героя комиксов Marvel ― Каратель. Но что если война с наркотиками в своей основе ― слепое подражание чужим практикам? И как может выглядеть интерпретация карго-культа в кино? Изучаем на примере фильма, представленного на Московском международном кинофестивале, ― «Альфа: право убивать» Брийанте Мендосы.
Голуби вместо самолётов
Мендоса ― первый за четверть века филиппинец, проложивший дорогу в Канны соотечественникам. Здесь состоялись премьеры четырёх его работ, а в 2009 году он получил в Каннах приз за режиссуру «Бойни» ― криминальной драмы о студенте, который связался с наркобизнесом.
«Альфа» тоже о войне с наркотиками в Филиппинах. В фильме полиция устраивает облаву на Абеля, влиятельного торговца крэком. Остальной сюжет посвящён последствиям этой операции для двух семей по обе стороны закона. На первый взгляд «Альфа» кажется весьма ходульным пересказом клише: продажные полицейские, коррумпированные чины, круговорот насилия, семьи в трауре.
Фильм не тянет на эпос, как, например, «Город бога» (режиссёры Фернанду Мейреллиш и Катя Лунд, 2002) ― повествование чересчур стремительно обрывается; это и не личная история ― слишком часто и отчаянно сюжет выходит на смелые обобщения. Но что, если эта одномерность предъявлена Мендосой умышленно? Что, если жанровая вторичность и беззастенчивое заимствование на что-то намекают? Например, на то, что борьба с наркотиками на Филиппинах имеет черты карго-культа.
Карго-культом зовут религиозные практики жителей островов Тихого океана (кстати, географически близких Филиппинам). О них остроумно писал физик Ричард Фейнман:
«У тихоокеанских островитян есть религия самолётопоклонников. Во время войны они видели, как приземляются самолёты, полные всяких хороших вещей, и они хотят, чтобы так было и теперь. Поэтому они устроили что-то вроде взлётно-посадочных полос, по сторонам их разложили костры, построили деревянную хижину, в которой сидит человек с деревяшками в форме наушников на голове и бамбуковыми палочками, торчащими как антенны ― он диспетчер, ― и они ждут, когда прилетят самолёты. Они делают всё правильно. По форме всё верно. Всё выглядит так же, как и раньше, но всё это не действует. Самолёты не садятся».
Борьба с наркотиками в Филиппинах трансформируется в преклонение перед Западом ― это красноречиво доказывают сцены брифингов. Обсуждение полицейского рейда в фильме Мендосы происходит на смеси филиппинского и pigeon English. Глава спецоперации не без самодовольства произносит термины и фразы, прямиком заимствованные из голливудского кино: «What’s the situation, intel? Who’s in command? SWAT, you ready?» При этом фестивальная копия в субтитрах бережно поправляет филиппинский английский. Но за пределами этих расхожих выражений он общается с подчинёнными на тагальском.
Приметы карго-культа в фильме Мендосы проступают не только в языке. Подобно тому, как «самолётопоклонники» вместо антенн использовали бамбуковые палочки, филиппинцы строят свою жизнь как криминальный жанр из подручных материалов. Вместо сложных систем транспортировки наркотиков — пакетики в манго и голубиная почта. Вместо офшоров и сейфов «плохой лейтенант» откладывает деньги в сберкассу. Когда задержанных приводят в участок, «пальчики» снимают на захламлённом столе на старые бумажные анкеты — Мендоса дважды и настойчиво показывает этот небрежный процесс. Но грубая работа силовиков в фильме не даёт оснований думать, что какие-то преступления здесь вообще раскрывают путём дактилоскопии.
Войнушка с наркотиками
После очередной спецоперации чины появляются перед прессой и слышат вопросы: «Мировая общественность недовольна вашими методами работы. Ваши рейды завершаются большим числом жертв. Как вы это прокомментируете?» Начальник полиции отвечает: «Когда вы ведёте war on drugs, издержки неизбежны». War on drugs в этом контексте звучит как фраза-пароль: произносишь — и тебе списывают все грехи.
Термин «война с наркотиками» имеет американское происхождение и был введён в политический обиход президентом Ричардом Никсоном. Ведение такой войны — дело грязное, и филиппинские оперативники воспроизводят war on drugs во всей полноте. Важное качество карго-культа: заимствование и повторение не сопровождаются критическим осмыслением. Воспроизводишь войну — воспроизводи и её пороки.
В финале Мендоса, которого много критикуют в Филиппинах, предпринимает неоднозначный ход. Он показывает полицейскую церемониальную службу: похороны одних офицеров и награждение других, этакий «Груз 200». Дело в том, что игровой материал в этом эпизоде растворён в документальном: кадры марша — не постановка. Можно рассматривать эти хроникальные съёмки как прямое указание. Однако куда важнее эстетический мотив этого решения. Подменяя игровые кадры документом, режиссёр бьёт под дых: ощущение, что всё происходящее суть дурное заимствование, только усиливается финальным выходом за пределы декораций. Да что там — само название фильма этого сугубо фестивального режиссёра звучит как типичный фильм категории «Б» эпохи VHS.
Мендоса показывает борьбу с наркотиками как затянувшуюся игру в войнушку. Единственное, что в этом фальшивом мирке подлинно, — страдания и смерть, уготованные всем и вне зависимости от занятой стороны.
Кстати, пока «Альфа» гуляет по фестивальным секциям, у Мендосы можно посмотреть целый сериал «Amo» на ту же тему на Netflix.
