Третий — не лишний

В Центре документального кино c 29 марта по 2 апреля третий год подряд прошёл фестиваль современного венгерского кино CIFRA. Рассказываем, что такое венгерский кинематограф, почему он вызывает мировой интерес и как ему удаётся говорить на понятном в любой стране языке.

Вот, например, «Мама и другие сумасшедшие родственники» (2015, режиссёр — Ибойя Фекете). Престарелая героиня в исполнении знаменитой польской актрисы Дануты Шафлярской то и дело не узнаёт собственную дочь. Зато в подробностях помнит историю своей жизни, а значит — историю Венгрии XX века, и постоянно о ней рассказывает. Большая часть фильма — флешбэки, снятые в тёплых, насыщенных цветах — почти всегда сцены из частной жизни. Смешные: отец героини чуть не подстрелил соседку — её рыжая шевелюра, мелькавшая за деревьями, навела его на мысль о лисе. Грустные: в пятидесятые годы уже ставшая матерью нуждающаяся рассказчица находит в магазине кошелёк с хорошей суммой. И тут же слышит разговор женщины с дочерью о потерянных деньгах, копившихся два года. Она возвращает кошелёк, та плачет от неожиданности и радости. Игровые эпизоды перебиваются чёрно-белыми кадрами хроники, а на первый план в них может быть вставлен вымышленный герой, заглянувший в камеру, приближающий историю к нам. Есть даже анимационный кадр — перекраиваемая карта Европы. Также смотрит в глаза зрителю и сама рассказчица, выбравшая в жизни опору на семью. Никакие перипетии исторического процесса не омрачили её счастливого брака с Сандором. Тот всегда на редкость терпимо относился к излюбленному женой выходу из трудных жизненных ситуаций — бесконечным переездам. И начинается фильм с того, что сидящую в кресле старушку поднимают по лестнице в новую квартиру. А в конце в больнице её ждёт последнее путешествие. «Мама» — произносит она, глядя куда-то вверх, и белый свет заполняет экран. Такова последняя роль Шафлярской — она ушла из жизни в феврале 2017 года в возрасте ста двух лет.

Политические ситуации, режимы и правители сменяются, а связь с действительно родными тебе людьми непреходяща, если помнить о них. В «Семейном счастье» (2016, режиссёр — Саболч Хайду) всё разворачивается в современности и безо всяких флешбэков. Действие не выйдет за пределы квартиры главных героев — четы Фаркаша и Эстер и их маленького сынишки Бруно (Хайду сам сыграл Фаркаша, а его жену и сына — жена и сын режиссёра). К ним неожиданно приехали гости из Шотландии: Эрнелла, сестра Эстер, с мужем Санье и дочерью-подростком Лаурой. Мировое кино приучило ждать от такого сюжета жёстких психологических конфликтов, эмоциональных всплесков, раскрытия неприятных секретов. Здесь всё несколько иначе, хотя отношения супругов совсем не безмятежны. Фаркаша раздражает собственный ребёнок, он считает, что Бруно часто плачет ему назло. Эстер защищает сына. Визит незваных гостей не улучшает настроение Фаркаша — он их недолюбливает. Да и дети общего языка не нашли: Бруно «поприветствовал» двоюродную сестру ударом ножки стула по голове. Этот фильм был снят тринадцатью операторами, которые с разных сторон приближают ручные камеры вплотную к актёрам, ловя момент смены эмоциональных состояний. Хайду избегает традиционных решений вроде съёмки диалогов «восьмёркой». Каждый герой показывается в отдельном монтажном кадре, что подчёркивает их разобщённость. Складывается совсем уж неприятная ситуация, когда исчезает конверт с деньгами хозяев. Выясняется, что это сделала Лаура. Эстер решает с ней поговорить наедине (и без камер; не показать что-то важное — ещё одна черта стиля режиссёра).

И вдруг что-то меняется, гармонизируется. Фаркаш и Бруно, оставшись одни, смотрят детскую энциклопедию. Фаркаш объясняет ребёнку устройство человеческого организма, мальчик неумолимо повторяет вновь и вновь: «Почему?» — но теперь отец способен сдержать раздражение. Сцена снята одним кадром, объединяющим отца и сына.

Следующий этап сближения — маленький спектакль, который показывают взрослым помирившиеся дети. Вся четвёрка родителей сидит рядом на диване — в едином кадре. Но все в масках — условие, поставленное детьми. Потом их снимут, не только картонные, но и психологические. Наступает время откровенных разговоров — сёстры приходят к выводу, что рады встрече. Затем Эстер, до этого планировавшая развод, говорит мужу о своей привязанности к нему. А тот делает ей комплимент как взрослый мужчина — взрослой женщине: «Ты красиво стареешь». Готовится семейный ужин, на который должен прийти отец Эстер и Эрнеллы — они давно уже не встречались все вместе. Это уже не для посторонних глаз, решает режиссёр — и пускает титры. Ведь свою мысль: не стоит из-за временных трудностей спешить отказываться от семейных и родственных уз — он уже выразил.

Желая похвалить фильм о людях с ограниченными возможностями, можно сказать, что авторы не унижают своих героев жалостью, не опускаются до спекуляции. Такой же комплимент можно адресовать ленте Атиллы Тилля «Чистое сердце, или Киллеры на колёсах» (2016). Двух главных героев — подростков Золи и Барба — воплощают на экране реальные инвалиды Золтан Феньеши и Адам Фекете. Если Барба ещё может передвигаться самостоятельно, то Золи — колясочник. Они проживают в специнтернате и создают комикс о себе и своём новом знакомом. Это только что выпущенный из тюрьмы и отправленный в их интернат Рупасов (актёр Сабольч Туроци был, кстати, гостем фестиваля), также прикованный к коляске. Знакомятся они, когда парни для забавы почём зря распыляют огнетушитель. Рупасов, бывший пожарник, проводит с ними воспитательную беседу, подкрепив словесные аргументы кулаками. Вот и начало прекрасной мужской дружбы.

Фильм Тилля — отнюдь не депрессивная история, пусть и о твёрдости человеческого духа, а энергичная смесь драмы, боевика и чёрной комедии. Рупасов подрабатывает киллером: ликвидирует врагов некоего мафиози в чёрных очках, обожающего своих ротвейлеров. Золи и Барба становятся помощниками Рупасова. В свободное от криминальных трудов и лечебных процедур время они ходят в ночной клуб и на рыбалку. Там старший товарищ позволяет себе «невинную» дружескую шутку — столкнуть не умеющих плавать инвалидов в воду.

Золи срочно нужна операция, без неё он умрёт. Мать уговаривает его согласиться. Но оплачивать операцию будет его отец, бросивший их много лет назад и создавший новую семью. Золи совсем его не помнит и не хочет никакой помощи с его стороны. Тем временем собачник-мафиози отказывается платить Рупасову и пытается его убрать. В кульминационной схватке в доме бандита Рупасов погибает. Золи удаётся расправиться с убийцей друга и забрать деньги, которых вполне хватит для операции — гордость парня не пострадает. Не слишком всё это правдоподобно, да?

Ну ещё бы, ведь вся криминальная линия фильма — это комикс под названием «Чистое сердце», придуманный Золи и Барба. И никакого пожарника Рупасова не существует. Внимательный зритель что-то заподозрит с самого начала: многие эпизоды начинаются с показа страницы комикса, которая затем переходят в киноизображение. Но режиссёр достаточно убедительно обманывает зрителя, делая боевые эпизоды реалистичными, подробными до деталей, что усиливает эффектность и напряжение. Все карты он раскрывает в финале: Золи увозят на операцию, а перед зрителем предстаёт настоящий Рупасов (тот же Туроци), крепко стоящий на ногах во всех смыслах. Он и есть отец Золи, помощь которого всё-таки была принята.

Парень так нуждался в отце, что, использовав его имя, создал идеальный образ — сильного, заботливого, надёжного мужчины. Здесь нельзя не вспомнить такую классику венгерского кинематографа, как фильм Иштвана Сабо «Отец — Дневник одной веры» (1967). Там мальчик по имени Тако, лишившийся отца, начинает фантазировать о нём, как об отважном герое, сражающемся с нацистами. Время идёт, мальчик уже превращается в юношу, но никак не способен расстаться с идеальным образом, на который равняется. При этом речь не идёт о вытеснении, уходе от неприглядной правды об отце — тот был порядочным человеком и хорошим врачом. Только к финалу, узнав, что возлюбленная ждёт ребёнка, Тако понимает, что пора уже взрослеть и самому подавать пример.

Золи — человек из другого времени. Образ своего отца-героя он лепит по образцу масскульта, используя штампы жанрового кино или тех же комиксов. Делая отца в воображении брутальным героем криминального сюжета, способным добиться любви женщины (Рупасов в комиксе влюблён в медсестру), но при этом инвалидом, подросток как-то примиряется со своей участью.

Режиссёр никак не смягчает ситуацию — понятно же, что понадобится следующая операция, потом ещё… Даже на любительском конкурсе авторов комиксов друзья не побеждают. Но настрой у них боевой, жизнь всё равно продолжается, хоть и очень непростая. Фильм Тилля — о творческом начале, помогающем человеку не падать духом.

Схожие мотивы и в представленных на фестивале короткометражках. «Индеец» (2016, режиссёр — Балаш Симони) в определённом смысле перекликается с «Чистым сердцем». Восьмидесятые, пионерлагерь с исполнением «Интернационала» по утрам. Все дети как дети. На вопрос, кем хочешь быть, один отвечает — работником фабрики, другой — биологом, третий — спортсменом. А Галамбош, видите ли — индейцем. Здесь фантазии героя чётко обозначены: он представляет себе пейзаж Дикого Запада, тусклые тона реальности сменяются яркостью детской мечты. Галамбош не просто грезит о приключениях и испытаниях, подобно любому нормальному мальчишке, — на Запад уехал его отец. В пионерлагере ему объясняют, какой у него плохой папа — променял сына на империалистическую Америку. Да и сверстники задирают, то дразня тем, что ему якобы пришло письмо, то привязывают к дереву в лесу. Главный обидчик будет наказан — неожиданно и жестоко.

В спальне Галамбош занимает верхнюю койку. Лежащий на нижней долговязый мучитель Галамбоша требует спеть индейскую песню. Тот подчиняется, отбивая ладонями ритм. Остальные подхватывают. Койка с Галамбошем обрушивается. Все бегут за помощью, ошеломлённый «индеец» неподвижно сидит на сломанной койке, долговязый приставала не подаёт признаков жизни. В следующем кадре Галамбош скрывается в лесу. Фантазийная вставка: Галамбоша хватают военные и ведут, привязав к хвосту лошади, как индейца, завершает фильм.

Конфликт общественного и индивидуального обыгрывается и на уровне музыкального сопровождения: финальные титры сопровождает «Интернационал», но аранжированный в стилистике Дикого Запада. Кафкианская история «Г-н Сабо» (2015, режиссёр — Арон Ференцик) рассказывает о немолодом мужчине, переставшем чувствовать что-либо. Врач бьёт его по лицу — ничего. Протыкает руку иглой — хоть бы что. Прослышавшие об этом соседи растаскивают его вещи, поселяются в его квартире — ему же всё равно. Какая-то девица ради эксперимента пытается его соблазнить — понятно, безуспешно. Некая тётка забрала его сына — тут господин Сабо запротестовал, да что толку. И тогда господин умер. Минималистично-абсурдистский стиль Ференцика несколько напоминает работы Аки Каурисмяки и Роя Андерссона.

Совсем иначе отношения отца и сына показаны в драматичной ленте «На проходе» (2015, режиссёр — Ката Олах). Андор в сопровождении мамы с опозданием прибегает на местный шахматный турнир. Игроков разбивают на пары, повторяют правила — и начинается сражение. Разнообразные точки съёмки, довольно быстрая смена кадров, стук фигур по доскам, тиканье шахматных часов создают атмосферу волнения, соревнования, азарта. Андор выступает с переменным успехом, но очередной партнёр явно слабее его. Новый звук — звонок мобильного телефона матери Андора. «Его выпустили», — сообщает она на ухо мальчику и просит его играть дальше без неё. Но Андор уходит с ней, пожав руку обалдевшему сопернику. Арбитр недоумённо окликает их на лестнице — те не оборачиваются. Дома мать и сын лихорадочно наводят порядок, прячут шахматы и черепашку по кличке Каспаров. «Я буду тебя защищать», — успевает пообещать Андор матери. В последнем эпизоде они стоят в глубине кадра, а на первом плане появляется тёмная фигура. Рука опускает на пол сумку.

Название фильма взято из мира шахмат — имеется в виду коварное правило взятия пешки на проходе. Можно взять пешку, если она прошла через поле, контролируемое пешкой противника. Так и герои думали, что опасность (ясно же, что вернувшийся глава семьи — домашний садист, возможно, запрещающий Андору заниматься шахматами) миновала…

Особняком стоит «Хор» (2016, режиссёр — Криштоф Деак) — лучший короткометражный фильм прошлого года по версии Американской киноакадемии. Особняком — потому что темы семейных отношений здесь нет. Зофи поменяла школу и была принята в хор, считающийся гордостью Венгрии. Руководительница хора, всегда раздающая детям конфеты после репетиции, готовит подопечных к очередному конкурсу. На кону — поездка в Швецию. После первого же занятия Зофи получает указание: не петь, а только открывать рот. По мнению руководительницы, Зофи может испортить выступление. Девочка не сразу, но всё-таки рассказывает об этом новой, очень способной подруге также из состава хора. Та потрясена. На очередной репетиции она наблюдает за остальными и понимает, что многие, так же, как Зофи, не поют. Она прямо заявляет об этом, расчётливая учительница объясняет ей, что главное — победа, а не творчество всех участников хора. Юные певцы вроде соглашаются с её доводами, но договариваются отомстить.

Месть отменная, как и сама эта новелла: на конкурсном выступлении весь хор старательно открывает рот, не издавая не единого звука. Училка быстро впадает в истерику и ретируется со сцены. И тогда голоса всех начинают звучать.

Все вышеописанные фильмы объединяет дружелюбная, доверительная интонация в разговоре со зрителем (важно, что каждый из режиссёров снимал кино по собственному оригинальному сценарию). С одной стороны, они не делают ставку на жанровую однозначность. Сделать экранную реальность объёмной, узнаваемой, обжитой — вот к чему стремились авторы. С другой, они счастливо избегают модной фестивально-интеллектуальной манеры обеднять фабулу и придерживаться гиперреалистического стиля, уже ставшего общим местом в современном кино, выбирать подчас неинтересных, не харизматичных героев.