Всем ностальгирующим по фильму «На игле» стоит обратить внимание на кино со стыдным названием «Убойная стрижка», режиссёром и главным актёром в которой выступил Роберт Карлайл. В фильме нет гонок по вене, зато есть парикмахерские ножницы, властная мать и много крови.
Почему-то отечественным кинопрокатчикам нравится адаптировать названия иностранных картин — якобы для лучшего восприятия нашим зрителем. Только вот режиссёры, давая названия своим фильмам, вкладывают в них ключи к понимаю смысла, главные идеи — в общем, что-то, что изначально настраивает зрителя (читателя, слушателя) на определённую волну и даёт информацию к размышлению.
«Убойная стрижка» — название, которое не имеет ровным счётом ничего общего с «Легендой о Барни Томпсоне», полнометражным дебютом шотландца Роберта Карлайла. Роберт — актёр, его фильмография насчитывает больше пятидесяти картин, и все мы знаем его как потрясающего психа Бегби, одного из героев культового «Trainspotting». В «Легенде» он также сыграл главную — роль сорокалетнего парикмахера Барни Томпсона. Монолог, которым начинается фильм, демонстрирует довольно пресную личность типичного неудачника, отличающегося тем не менее большим тщеславием.
С первого взгляда, поспешив, можно поместить Томпсона где-то между городской легендой Суини Тоддом и набирающим популярность типажом Лестера Найгаарда. Но если у Барни и есть сходство с кем-то из предшествовавших ему киноперсонажей, то это, безусловно, Норман Бейтс (только без навязчивой тяги к убийству хорошеньких блондинок, вызывающих в нём сексуальное влечение).
Покинутый в детстве отцом, вовлечённый в ненормальные отношения со всеобъемлюще доминирующей над ним матерью (кстати, это его единственные отношения, не считая пространной однобокой дружбы с соседом Чарли), Томпсон десятилетиями медленно угасал. Причём делал он это на глазах клиентов и работников небольшой парикмахерской в Глазго, отодвигаясь всё дальше от привилегированного места у окна, теряя всех своих клиентов вместе с интересом к жизни. Но вдруг судьба предоставляет этому вялому любителю вестернов беспрецедентную возможность возвыситься, когда, казалось бы, всё обернулось против Барни.
И в этот момент сюжет картины действительно становится легендой, чуть ли не гомеровской историей об инициации Телемака: убийство женихов (парикмахеров, сговорившихся лишить его должности) ради сохранения права на трон (заветное парикмахерское кресло у окна). Параллельно развивается комическое противостояние нескольких полицейских, ведущих борьбу за успешное завершение расследования дела о серийном убийце, в качестве прощального подарка присылающего родственникам своих жертв разнообразные части тела убитых. Напряжение между блюстителями закона достойно ссор олимпийских богов в их попытках разграничить сферы влияния на людские дела. Самой фантасмагоричной деталью в картине оказывается бюрократия, выступающая в роли дальней родственницы древнегреческого рока или воли, которая подчиняет даже богов.
Конфликт трагикомично разряжается «мексиканским противостоянием», невольным участником которого становится и сам Томпсон (должно быть, испытавший в этот момент истинное удовольствие как поклонник вестернов).
В киноведении распространено суждение, что все киноистории о маньяках обязаны «Психозу» Альфреда Хичкока. История о застенчивом Нормане Бейтсе (страдающем раздвоением личности после того, как из ревности зарубил свою горячо любимую мать и её любовника) превратилась в клише жанра хоррор, во всяком случае — в Америке. Но так или иначе мировая кинематография либо ориентируется на американский кинематограф, либо вступает с ним в жёсткое противостояние.
Поддерживая традицию психоаналитической мысли, желающие проанализировать характер серийного убийцы (или любого другого психопата) ищут причины сексуальных девиаций и перверсий в детстве субъекта, особенно в его отношениях с родителями. Отношения с отцами у героев фильмов значительно чаще удаются, чем с матерями (исключение составляет «Подглядывающий» Майкла Пауэлла — ещё один классический фильм о становлении серийного убийцы из извращённого сознания).
Анализируя собирательный образ маньяка, можно говорить о его «феминизированности», во всяком случае, определить точно его внутреннюю гендерную принадлежность подчас бывает очень сложно. Он может оказаться не только во власти материнского доминирующего образа, как в случае с Бейтсом, но и импотентом. Чаще всего насильственное убийство красивой девушки заменяет ему секс, потому как непосредственное удовлетворение он может получить только от насилия. Оставив на минуту в стороне психоанализ и обратившись к кинотрадиции, мы увидим, что такого рода подмена связана с долгим запретом на изображение на экране сексуальной связи между мужчиной и женщиной. Именно насилие над девушками было призвано заменить половой контакт, поэтому несколько десятилетий красивых девушек в кино били, мучили, преследовали, кромсали и расчленяли на радость зрителю.
И всё же важным для нас будет даже не гендерная неопределённость, обычно свойственная серийному убийце (в случае с Барни Томпсоном никаких режиссёрских указаний на это не дано), а вызывающая её первопричина: нерешённая проблема в отношениях с матерью. Известно, что болезненный процесс становления каждого индивида проходит через этап отрицания авторитета родителей (или одного из них). Ни один серийный убийца не может похвастаться успешным прохождением этой стадии взросления. Мумифицированная мать Бейтса «управляет» им из подвала их дома, а вместе с Джейсоном Вурхизом в хижине живёт голова его почившей матери. Таких примеров набрать можно много, но главной здесь будет мысль не о том, что любой, кто в подростковом возрасте не сверг авторитет матери, потенциально может возжелать выкапывать трупы из могил и шить себе костюмы из женской кожи (как это произошло с Эдом Гейном). Но в том, что авторитет кого-то другого в собственной голове будет довлеть, вытесняя оттуда тебя самого.
«Убойную стрижку» стоит смотреть даже ради самой чудеснейшей перемены Томпсона, который — хоть и не по своей воле, а благодаря удачному стечению обстоятельств — порвал со своей инфантильной привязанностью к матери. В его случае для этого умер не один человек, кое-кого даже разрезали на куски. А вы постарайтесь обойтись без кровопролития.
