Маркетологи утверждают, что осень — лучшее время для выпуска на экран ужастиков: вызванная климатической встряской сезонная депрессия требует адреналиновой разрядки. Тем временем в Москве душно, и на экран вываливаются страдающие от недостатка кислорода мистические триллеры. Сначала вышел второй полнометражный опус Святослава Подгаевского «Пиковая дама: чёрный обряд» с невнятной драматургией. Вчера, в день зверств Марса в квадратуре с Сатурном (разочарования, боль, неудачи, напрасные слова, ссоры), в прокат попали «Врата тьмы» с толстым грустным Николасом Кейджем, чью мимику съели ботоксные инъекции. Рубрика «Киношок» в лице штатного дипломированного киноведа Насти Травкиной посмотрела эти картины, сопоставила и узнала, чего на самом деле боятся Россия и США, и что все беды от женщин.

Когда в массовый прокат выходит новый фильм, я чувствую, будто бы коллективное бессознательное прилегло на мою кушетку, пуская тайком нервную слезу. Впрочем, я действительно «хочу поговорить об этом»: чего этой осенью боятся крупнейшие государства мира, почему призраки нападают только на детей и что случилось с твоим отцом.

И отечественная «Пиковая дама: чёрный обряд», и голливудские «Врата тьмы» рассказывают о ребёнке в плену тёмных сил. Вообще, идея заражённого тьмой младенца — тревожный знак нарушения целостности и нечистой совести. Обыкновенно появляется от регулярного нарушения законов внутренней правды и требует немедленного очищения от дурных мыслишек. Что ж, это вполне отражает сегодняшнее состояние государств: тотальная слежка, преступления против человеческих свобод, алчность и легитимизированное патриотическими лозунгами убийство — есть, есть от чего почернеть душонке.

Оба фильма возлагают миссию по спасению детской души на отцов, и каждый из отцов, в меру национальных представлений о неблагополучности, далёк от совершенства — американский опаздывает домой, потому что усердно работает над статьями для получения профессорского статуса, а русский уходит из семьи к молодой любовнице и не умеет общаться с собственной дочерью. Чем бы отец ни тешился — лишь бы дитя спасал. Эта попытка массовой мифологии справиться с чувством папиной неполноценности, реабилитировать отцовскую фигуру: «Отец должен ЗАЩИЩАТЬ!» — обречена выглядеть жалкой. Традиция и власть не могут защитить в условиях тектонических сдвигов в мировом процессе.

А вот мистические вредители и в «Пиковой даме», и во «Вратах» — плохо устроенные женщины: многодетная вдова и бездетная старая дева.

Фильм «Врата тьмы» на самом деле называется «Заплати призраку», но это так невероятно по-бюргерски скучно звучит, что прокатчики решили понагнетать хотя бы заголовком, и фильм имеет в своей основе очень простую фабулу. Однажды среди первых американских поселенцев разыгрался смертельный грипп, в чём немедленно обвинили кельтскую общину, в частности — живущую на отшибе многодетную вдову. Её с тремя отпрысками казнили, а она, умирая, пообещала забирать каждый год троих детишек «настоящих американцев» — ну, и забирала, пока не наткнулась на Николаса Кейджа, который с помощью монтажа преследовал автобус несколько кварталов со скоростью 45 км/ч, несмотря на серьёзное брюшко. И это единственный по-настоящему смешной момент из всей игры Николаса Кейджа, чьё лицо напоминает морду печального поролонового хомяка, брошенного в воду. Красиво и бессмысленно снятая «Пиковая дама» рассказывает о кознях призрака незамужней бездетной женщины, в начале XX века собиравшей беспризорников якобы в приют, получавшей на них государственную выплату и топившей их затем в ванной, чтобы купить новых чулок. За что большевики в итоге повырывали ей всякое и закопали живьём, а она стала с тех пор за детьми охотиться — и истории этой нет конца. Женская фигура такого типа архетипически связана с пугающе иррациональным стихийным началом, вырывающимся из темницы долгого подавления со всем недозволенным. Бунт теневой стороны на корабле! Вернее, всё ещё в трюме.

Тут, несмотря на все огрехи сценаристов, прослеживаются и частные национальные комплексы. Америку в ночных кошмарах преследуют нацменьшинства, погибшие в ходе учреждения самого демократического государства. Никто особенно не акцентирует на этом внимания, но геноцид коренного американского населения — историческое преступление против человечества ничуть не легче нацистских концлагерей или сталинских чисток. Образ замученной многодетной вдовы, мстящей сквозь века сытому среднему классу за националистическую казнь, должен бы мучить американцев по ночам. Но для этого надо хорошо знать историю, а у них там учебники по этой дисциплине переписывают с таким же остервенением, как в России и Украине. Так что насчёт этого мы все спим спокойно. Россию же тревожит другое: не вышедшая замуж чайлдфри — ну кем она ещё может стать, как не жестокой уничтожительницей маленьких прекрасных детишек? А ведь наверняка и закопали её в землю просто так. Но то при большевиках, а сегодня её или в армию отправят, или налогом обложат за бездетность — одумайся, одинокая женщина, угроза традиционной семье!

В американском фильме всё скучно и понятно: отец в темпе детектива идёт по следам своего сына и восстанавливает свою мужественность, вытащив из загробного мира не только своего отпрыска, но и латиноса и азиатку — чтобы нацменьшинства не обидеть, а то вдруг, как с кельтами, выйдет. В русском кине всё скучно и непонятно — по этому вопросу основные претензии к типичным студенческим ошибкам сценария. Подростки вызывают Пиковую даму, китайская бижутерия — это способ проклинать людей, канарейка ловит высокие частоты лучше приборов, призрак не различает гены человека и крысы, чтобы прогнать Пиковую даму, надо её снова вызвать, от неё не спасают стены, но можно спрятаться в шкафу. Знакомый со студенческой скамьи набор драматургических «а давайте?» — их очень круто сочинять, но потом всегда отправляют переписывать и искать структуру.

Делай не делай спойлеров — всё равно смотреть скучно и то и другое. Однако любопытство в том, что прогнившие западные капиталисты утверждают, будто есть некий потусторонний мир, в который отправляются умершие и захваченные призраками, и что герой, подобно Орфею, может забрать почившую душу назад в мир живых, если у него храброе сердце. Похвальная, но провальная попытка воспроизвести классическую канву героического повествования. Это если и не ободряет, то умиляет. Русские православные киношники продемонстрировали скепсис в отношении бессмертия души — дети у них просто мрут понемногу и без следа. Зато — торжество науки, потому что духов у нас изгоняют пятиминутной клинической смертью в специально оборудованной заброшенной операционной в подвале городской поликлиники. Вообще, когда я бываю у врача, мне кажется, что всё именно так.

Забавно, что в условиях, когда мир сам по себе похож на кошмар — с его жестоким переселением народов, радикальными исламистами и отрубленными головами, непрекращающимися войнами и постоянной угрозой обвала финансовой системы — нас пугают очень камерными семейными историями. Наверное, это хорошо: если вас всё ещё пугает распад семьи или потеря ребёнка, значит, всё ещё есть, на что надеяться и во что верить.

А я всё-таки предлагаю разрабатывать уже и выпускать в мейнстрим жанр полит-экономического хоррора о мировом господстве рептилоидов, например: это будет хотя бы не так скучно.