В 1972 году состоялась шахматная битва эпохи между чемпионом мира Борисом Спасским из СССР и чемпионом США Робертом Джеймсом Фишером. Она завершилась тем, что Советский Союз профукал свою шахматную монополию впервые с 1948 года, а Бобби Фишера встретили на родине как звезду. Именно вокруг этого события выстроен сюжет вышедшего сегодня на экраны фильма Эдварда Цвика «Жертвуя пешкой» с Тоби Магуайром в роли скандально гениального шахматиста. Мельком заглянув в бруклинское детство сына эмигрантов, фильм рассказывает о его стремительном и беспощадном взлёте в рейтинге турнирных таблиц, чтобы сконцентрироваться вокруг битвы титанов за звание чемпиона мира в Рейкьявике — и внезапно и бестолково оборваться сразу после. Штатный дипломированный киновед Настя Травкина вернулась с показа с очерком о гениальном шахматисте и его настоящей историей, которую не увидеть в кино.
Казалось бы, какой жирный материал: Холодная война, самородок, сделай-себя-сам-история, защита чести нации, победа США на мировой арене в самом интеллектуальном хобби западной культуры. Почему эта история в исполнении команды Цвика не работает? Фильм не цепляет и, тем более, не вдохновляет зрителя — хотя и не принесёт явного неудовольствия (особенно тем, кто слышит о Бобби Фишере впервые в силу возраста или отсутствия интереса к шахматам). Разве что тонкий душок скуки (особо чувствительные к таким запахам рискуют уснуть в самой середине действия). Даже серьёзная игра Тоби Магуайра, превзошедшего и себя, и своё амплуа, не спасает дело. Хотя сорокалетний Человек-паук преображается настолько, насколько ему позволяют рамки его психофизики — ему всё же невероятно далеко до Бобби Фишера, который к моменту битвы в Исландии был здоровым тридцатилетним богатырём с пронзительными глазами, таящимися в засаде надбровных дуг, чтобы в переломный момент игры пристрелить соперника по клетчатой доске. Косая сажень в плечах, длинные гибкие пальцы на огромных ладонях, мощная челюсть с широким оскалом — он был больше похож на спортсмена, чем на задрота, проводящего дни и ночи за шахматами. Что неудивительно: Бобби остервенело тренировался, плавал, бегал, отжимался и всячески стимулировал кровообращение в мозгу, не прибегая к лишним веществам. Держался Фишер как рок-звезда или известный актер: хотя он и не любил скопления людей, всеобщее внимание казалось ему справедливым. Он, не стесняясь, называл себя гением, не говоря о том, что первыми угрозами уделать всех русских Бобби обзавёлся раньше, чем пубертатными усами. А Магуайр, при всем уважении (а уважать его есть за что, ведь он около восьми лет готовился снять этот фильм, изучал своего героя и вообще приложил немало сил, чтобы кино состоялось), — даже в сорок выглядит, как студент Питер Паркер, которому вот-вот прицепят обидную надпись на спину. В кино есть такой термин — «dreamcast» — идеальные исполнители роли. Так вот Тоби Магуайр на роль Бобби Фишера — это «кошмаркаст». Хуже могло бы быть только с Элайджей Вудом.
Зато Лив Шрайбер здорово выступает в роли советского спортсмена Бориса Спасского, который до самого перелома в пользу Фишера на мировом турнире держался со спокойным достоинством. Шрайбер преувеличенно монументален, и если нападки реального Фишера на реального Спасского выглядят, как падение кометы на гору, то в фильме — кокер-спаниель бросается на глуховатую кавказскую овчарку, вот тебе и вся Холодная война.
Кажется, проблема вялой эмоциональности фильма «Жертвуя пешкой» кроется в попытке компромиссного прочтения очень острой темы. Сквозной мотив жизни Роберта Джеймса Фишера — балансирование на лезвии ножа: между двумя Сверхдержавами, между гениальностью и психическим расстройством, между страхом коммунистов и ненавистью к США, между ненавистью к США и ненавистью к евреям, между ненавистью к евреям и собственным еврейским происхождением. Сохранить этот баланс в фильме — трудная задача, и выполнить её можно было бы только с холодным умом, не мухлюя, бросившись в атаку. Так играл сам Фишер, и так не смог сыграть свою кинопартию Эдвард Цвик. Сырое филе трески, поданное в кинотеатрах под видом драмы, — результат чрезмерной осторожности и вежливости Цвика. Нельзя снимать «наполовину» о человеке, который горел на полную катушку. Это всё равно, что сделать скучный фильм о Курте Кобейне, — преступление против человеческого духа. Нельзя снимать о политическом преступнике Роберте Фишере так, как будто забыв об этой части его биографии, хотя события фильма происходят за двадцать лет до того, как США сожжёт фишеровский паспорт.
Кроме того, самое интересное в жизни американского шахматного короля — это его конфликты, которые просто нельзя подать наполовину разогретыми. Талантливый ребёнок, выросший без отца и практически без матери: Регина Фишер была левой активисткой, полностью поглощённой политикой, — Бобби не справился с социализацией из-за своего чувствительного и взрывоопасного характера и бросил школу, так как очевидно скучал там. Посвящая всё своё время шахматам, он самостоятельно выучил испанский, немецкий, русский и сербо-хорватский языки, чтобы читать специальную литературу, но при этом остался совершенно изолированным от культуры, не находя применения себе вне шахмат, не умея поддерживать общение с безусловно более эрудированными коллегами. Неизвестно, в каких обстоятельствах и по чьему совету, в конце шестидесятых Фишер стал интересоваться протоколами синайских мудрецов и конспирологическими теориями, которые были одной из самых лучших в гуманитарном знании аналогией шахматному параноидальному образу мышления. Тогда же Фишера прибрала к рукам Всемирная Церковь Бога — отпочковавшаяся от адвентистов секта рекламного агента Герберта Армстронга, верившего, что он — Иоанн Креститель и может вернуть потерянное в 69 году нашей эры истинное Евангелие, а Конец света случится в 1970 году. Кстати, сначала секта называлась Радиоцерковью Бога. Основная идея, засевшая в голове Бобби, — то, что «десять потерянных колен израилевых», гонимые завоевателями на запад, в итоге обосновались в Великобритании и Северной Америке, в то время как современные израильтяне — мошенники, выдающие себя за богоизбранный народ. В общем, в результате еврей Роберт Фишер стал ярым юдофобом. Его мозг набросился на конспирологию как на способ упорядочивания мира.
Хорошая игра требует параноидального склада ума — то есть потребности видеть все возможные связи и закономерности. Не удивительно, что человек, запоминающий тысячи партий, может быстро связать между собой события мира (в котором едва ли больше основных действующих фигур, чем в шахматах). Особенно — в мире, поляризованном на проамериканский и просоветский полюса. Шахматы там, шахматы тут. Впоследствии он эту церковь бросил и заклеймил шарлатанством. Конечно, ведь ему стало очевидно, что американцы не могут быть богоизбранным народом, так как США — средоточие власти, богатства, военной техники, иудеев и, в итоге, сил зла.
Фишер утверждал, что за ним следили и ФБР, и КГБ одновременно. Трудно упрекнуть его в излишней подозрительности во времена, когда Уотергейтский скандал впервые потряс США новостью о внутренней слежке. Кроме того, в ФБР дело на его мать лежало до самой её смерти в конце девяностых годов. Он, как все паранойяльные личности, был очень чувствительным к сенсорным раздражениям: но кто поймёт, были то помехи на линиях или щелчки прослушивающих устройств?
Некоторые люди считают, что шахматы могут свести с ума. Австрийский шахматист Вильгельм Стейнец (первый чемпион мира по шахматам с 1886 по 1894 год) считал, что из него исходит электрический ток, передвигающий фигуры, а также верил, что играл в шахматы с богом. Польский гроссмейстер Акиба Рубинштейн проводил досуг в психиатрической клинике и мог из-за перенапряжения схлопотать мат в два-три хода. А гениальный предшественник Бобби Фишера, с которым его часто сравнивают, лучший в девятнадцатом веке Пол Морфи, как предполагается, страдал параноидальным психозом. Возможно, всё как раз наоборот, и шахматы превращают паранойяльность в гений игры, спасая акцентуированную личность от распада и давая ей постоянную пищу для связывания (стратегия) и вымещения агрессии (неудержимая страсть победить).
После того, как Фишер стал чемпионом мира, он пропал из шахмат, жил в квартирах, принадлежавших Всемирной Церкви Бога и по мотелям. Он ненавидел журналистов, и те друзья, которые относились к нему тепло, никогда не «выдавали» его. Однако через двадцать лет после судьбоносного матча со Спасским Фишеру стала писать молодая шахматистка из Венгрии, в которую он втрескался — и немедленно поехал под её воркование на юбилейный турнир с поседевшим Борисом Спасским. После этого, думаю, властям США было выгодно, чтобы некогда самый известный человек земного шара либо был забыт, либо признан сумасшедшим. Дело в том, что турнир проводили в Югославии, на которую как раз было наложено удушающее эмбарго запада, поэтому Фишеру прислали документ, по которому по возвращении в США его ожидало десять лет тюрьмы. Бобби на эту бумагу буквально плюнул перед камерами международных каналов и уехал жить в Японию. Это было в 1992 году, а в дни трагедии одиннадцатого сентября Фишер выступил на филиппинском радио. Там он сказал, что Америка —нация геноцида, и вообще карма херачит тех, кто заслужил, прибавив пожелание смерти всем Соединённым Штатам во имя процветания индейских аборигенов. В общем, на родине паспорт Фишера аннулировали, а через пару месяцев дружественное Джорджу Бушу правительство Японии заключило Фишера в тюрьму на несколько месяцев.
Здесь можно посмотреть, как Фишер хлёстко ругается на этот заговор:
После того, как его депортировали из Японии, Исландия согласилась предоставить бунтарю политическое убежище. Там он и умер в 2008 году, дед с всклокоченной бородой, слоняющийся в одиночестве и знающий всё о диспозиции сил в глобальной политике.
Понимаете, мы тут мельком взглянули на внутреннюю и политическую жизнь Бобби Фишера — и стало страшно интересно, что это за человек. Спешу разочаровать: в фильме «Жертвуя пешкой» нет ни этих подробностей, ни попыток проследить истоки характера гениального скандалиста или политическую борьбу, в которой он оказался пешкой. Авторы сделали бледный слепок по голливудским канонам, который не удовлетворит даже вашего фактологического любопытства. Зато это может сделать, например, документальный фильм «Бобби Фишер против всего мира».
Эта история случилась тогда, когда кибернетическая машина не могла сразиться с гроссмейстером. Сегодня компьютер способен оперировать всеми возможными вариантами шахматной игры так, как мы с лёгкостью управляемся с шашками. Возможно, сегодня Бобби Фишер никого бы не удивил. Однако всё ещё есть игра, в которой компьютеру далеко до человека. Это возникшая задолго до наступления нашей эры древнекитайская игра «Го». Возможно, гений нового века проявит себя в «Го»? Шахматы — военная стратегия, в которой можно или истребить соперника, или самому быть истребленным, они вполне подходят этой эпохе. Может быть, это не шахматы сводят с ума, а страх поражения? Перебирая миллиарды комбинаций, игрок никогда не сможет обыграть свою параноидальную гордыню. Когда все сумасшедшие правители, одержимые наживой и властью, истребят друг друга, на пепелище Земли чудом уцелеет «Го» — доска, на которой найдётся место и чёрным, и белым камням; игра, с которой не справляется компьютер, но справляется человеческая интуиция. Игра, одно из стратегических понятий которой — «дыхание».
