Завтра в прокат наконец-то выходит фильм «Звёздные войны: Эпизод VII — Пробуждение силы», и завтра вас ждёт рецензия от «Киношока» на этот фильм. Сегодня штатный дипломированный киновед Настя Травкина и ведущий рубрики «Диктатор недели» Сергей Жданов объясняют вам, почему Фрейд, Юнг и Фрезер виноваты в вакханалии, которая творится вокруг.
В чём причина триумфального эпического шествия «Звёздных войн» через поколения восторженных зрителей? Важную роль сыграло и первооткрывательство Джорджа Лукаса, запустившего космос на экраны; и настойчивость его команды в работе над проектом, не вызывавшим веры продюсеров; и невероятная дотошность сценариста и режиссёра, не поленившегося продумать бесконечное множество деталей своей вселенной. Но в истории остаются те произведения, которые в своей основе имеют классические паттерны человеческого сознания — то, что мы называем мифом. Джордж Лукас говорил, что у него была задача не изобрести велосипед, а пересказать вечные мифы, передать универсальные ценности современным для новых поколений языком. Основной темой «Звёздных Войн» Лукас называет борьбу добра и зла в человеке. В одном из интервью режиссёр задаётся вопросом: что это за способность мозга, которая позволяет человеку быть настолько злым, насколько бывали злы люди на протяжении истории?
Одна из центральных архетипических линий «Звёздных войн» — история становления личности, путешествие героя за собственной целостностью и осознанием своего места в мире. Зигмунд Фрейд взял миф об Эдипе за отправную точку развития мужской личности. Чтобы мальчик смог превратиться в мужчину, он должен выйти из-под власти отца (который хочет его кастрировать) и жениться на королеве — то есть на матери. Эрих Фромм вычистил эту схему от буквальных сексуальных коннотаций. Основной конфликт эдипова комплекса, по его мнению, лежит в плоскости иерархии патриархального общества, в которой власть и сила полностью принадлежат отцу, а сын является его собственностью. Молодой человек должен занять в иерархии положение не хуже отцовского, а чтобы чувствовать себя самостоятельным — ему нужно превзойти отца.
С этой психологической ситуацией сталкивается каждый ребёнок, пытаясь добиться самостоятельности. Каждый взрослый, не до конца прошедший этот путь (который может увенчаться победой в уже довольно зрелом возрасте), знает ноющее чувство бессилия. Каждый умудрённый возрастом однажды задумывается о пределах могущества и необходимости уступить власть следующему поколению. «Звёздные войны» поймали на крючок космической удочки целые гроздья зрительских «внутренних детей», стремящихся вызреть и получить власть над своей жизнью.
Последовательность, в которой сняты эпизоды «Звёздных войн», обусловлена углублением в исследование темы становления человеческой личности. Эпизоды IV, V и VI рассматривают на примере Люка Скайуокера классическую схему осознания своей личности подростком. Школьникам часто кажется, что они подкидыши, потому что их сознание начинает отделяться от родителей и учиться воспринимать себя как нетождественную им волю и обособленный характер. Именно в это время подростки становятся по-настоящему противными, для того чтобы пройти самоидентификацию «от противного».
Сын Энакина, Люк, вырастает в более благоприятных, чем у среднестатистического подростка, мифологических обстоятельствах: у него д е й с т в и т е л ь н о приёмные родители — поэтому он поглощён фантазиями о его загадочно погибшем отце-джедае. Как только он достигает определённого возраста, у него появляется возможность реализовать своё стремление соответствовать отцу: из-за того, что этот отец не выступал в жизни мальчика в роли реальной репрессивной власти, Энакин Скайуокер делается для Люка внутренней инстанцией закона, тем, что Фрейд называл Сверх-Я. Люк изо всех сил стремится соответствовать родословной и быть таким же смелым, добрым и могущественным, как папа, — и, конечно же, хочет стать джедаем. По этой же причине его тянет мстить главному злодею, Дарту Вейдеру, убившему его отца. В силу трагических обстоятельств, Люку подворачивается счастливый шанс повторить путь своего отца и стать джедаем. По иронии судьбы, посвящение в джедаи он проходит именно через учителя своего отца, Бена Кеноби. Однако Люк — в отличие от Вейдера — проходит углубленный джедайский курс у мастера Йоды, который учит своего падавана техникам осознанности. Джордж Лукас старается показать, что ключ к правильному становлению — это успокоение ума и страстей, которое позволяет слышать внутренний голос, а бесстрашие — это следовать указаниям Силы (то есть советам внутреннего голоса, часто проявляющегося в судьбоносных обстоятельствах).
Спокойствие ума и пребывание в настоящем моменте прерываются внутренним диалогом, в котором мы страдаем, хлопочем и мечемся «вхолостую», оцениваем себя (зачастую неверно) и лишаем себя свободы в решениях и поступках. Контроль за своими чувствами и умение наблюдать за собой как бы со стороны не дают Люку впадать в «праведный гнев» или жалость к себе. Научившись контролировать свой ум, Люк должен вступить в сражение за целостность со своей Тенью — Дартом Вейдером. Настоящий конфликт вскрывается тогда, когда Люк, столкнувшись со злодеем, обнаруживает, что это и есть его родной отец. Типичное поведение обычного молодчика — попасться в ловушку и разрешить себе грехи отца: я не могу стать хорошим, ведь мне на роду написано быть мудаком.
Такая позиция выражает инфантильное стремление молодого человека уцепиться за штанину папы и навсегда остаться ребёнком, не несущим ответственности за свою жизнь и поступки (кто безвалютен — с того и взятки гладки). Самое важное достижение Люка — в ключевой схватке с Дартом Вейдером, он отделяет реального человека Энакина от могущественной фигуры внутреннего отца и наставника, олицетворяющего закон и идеалы самого Люка. Увидев в родителе человека, так же борющегося с собой, как и он сам, Люк становится способным не только обрести собственную целостность, но и искупить грехи своего отца.
В финальной схватке Люк побеждает отца, но отказывается убивать его и занимать его место. Пример сына пробуждает в Вейдере Энакина, и он сбрасывает иго Императора, погибая вместе с ним.
В эпизодах I, II и III Джордж Лукас предпринимает более сложное исследование пути героя. Если Люк имел дело с реальной отцовской фигурой, то Энакин взаимодействует с символическими её ипостасями: наставник в лице Оби-Ван Кеноби, священные институты (Совет джедаев), властные структуры, монарх — при этом физически Энакин даже не имеет отца, зачатый волшебным образом энергией мидихлориан. Здесь Джордж Лукас пытается ответить на вопрос, что привело Энакина к тому, что он сбился с пути, убивал людей направо и налево, уничтожил целую планету и хотел расправиться с собственными детьми. Чтобы структура символического путешествия мальчика в мужчину была более понятна, давайте посмотрим на этапы жизни Энакина, определившие его характер.
Энакин родился на Татуине, в эдаком галактическом гетто, где нет ни интересов Республики, ни её демократических благ, и где жизнь вращается вокруг сомнительных сделок, незаконных транзакций и азартных игр. На Татуине процветает работорговля — несмотря на то, что в технологически развитом мире роботы могут делать всю физическую работу, иметь живых рабов считается престижным. Энакин оказывается незаурядным рабом и с самого малого возраста проявляет способности в инженерном деле, за что ходит на особом счету. Несмотря на возраст, Энакин (с разрешения хозяина, делающего хорошие барыши на ставках) участвует в самой престижной игре — гонках на скоростных болидах. Таланты ребёнка, инженерные способности и сверхбыстрые рефлексы прибывший на Татуин джедай Квай-Гон приписывает неестественно большому содержанию мидихлориан в крови (клеток, содержащих энергию жизни). Это значит, что Энакин — голубых кровей и должен воспитываться вместе с остальными одарёнными ребятами, но, так как в системе Татуина он фактически не человек, а собственность ростовщика, его семья не может себе позволить отправить сына в элитный колледж, в котором образование получают в том числе графы вроде будущего ситха Дуку.
Освобождённый от рабства Энакин попадает из классового общества Татуина в иерархичную систему джедайского института, где его воспитанием занимается Оби-Ван Кеноби. Энакин проявляет превосходство над своим мастером неоднократно по ходу обучения, так что менторская работа Оби-Вана сводится к тому, чтобы сдерживать чрезмерный пыл своего юного падавана и читать зевающему Энакину скучные лекции на тему политики и экономики. Весь джедайский совет отмечает, что Энакину никак не даётся саттвическое спокойствие воинов света: он весь в порыве и категорически отказывается рефлексировать над своими поступками и причинами вещей.
Достигнув половой зрелости и снова повстречавшись с возлюбленной, Падме, он возгорается страстью, и у них завязываются отношения, идущие вразрез с джедайским кодексом, запрещающим иметь привязанности. И несмотря на то, что Энакин обрёл зрелость, женился и ждёт ребёнка, он не имеет права заявить об этом во всеуслышание, а его старшие друзья из ордена всё никак не хотят видеть в нём не мальчика, но мужа. Эта тайна обостряет его внутренний конфликт с джедайским орденом, который бывшему рабу начинает казаться ещё одним рабовладельцем, так как запрещает ему следовать своим сердечным порывам. И если рабство Татуина ограничивало его физически, то теперь под контролем его мысли, репрессируются его чувства.
К тому моменту, когда сенатор Палпатин стал приближать к себе многообещающего юношу, Энакин находился в очень трудном психологическом состоянии. Обладая соразмерными талантам амбициями, он обострённо чувствовал недоверие мастеров-джедаев. Разумеется, это происходило из-за того, что они никак не могли разгадать будущее юноши, чувствовали в нём большую силу, но не видели его судьбы. Это рождало недоверие к нему — которое юноша считывал как указание на свою второсортность. Эту его идею подкрепляло всё: и «низкое» происхождение, и поздний возраст вступления в орден, и слишком пристальное внимание, и «недоделанный» учитель. С другой стороны — его томила любовь к Падме, которую он, с его страстной открытой натурой, вынужден был скрывать от всех кругом. Вытесняясь, огромное напряжение сдерживаемых эмоций уходило внутрь, на самоедство и аутоагрессию (с разумным пониманием того, что это может навредить и близким). Молодой человек чувствовал себя дезориентированным и в личной, и в общественной жизни, где под эгидой демократии творились хаос и сумятица. Не имевший отца, то есть образца авторитетного мужчины, Энакин потерял почву под ногами.
Палпатин завоёвывает доверие Энакина привычкой вести с ним терапевтические разговоры: поднимая темы, которые всеми кругом считались табуированными: страх смерти, любовь, желание власти, потребность иметь покровителя, стремление к порядку. Неудивительно, что Энакин в итоге присягнёт Дарту Сидиусу: ему наконец мерещится жизнь в порядке и гармонии, полная силы и лишённая страха.
Однако после принятия стороны Императора ему ничего не остаётся, кроме как преклониться перед ним и забыть обо всех своих амбициях, мучивших его в бытность джедаем. Он попадает в гораздо более жёсткую субординацию, где единственным законом является воля хозяина, а о своих личных интересах и взглядах можно забыть. Подчиняясь приказам Императора, Энакин превращается в Дарта Вейдера, человека-машину, и полностью теряет рассудок. Теперь есть только задания Императора и бесконечная манифестация тёмной стороны Силы: убийство и подавление всего живого.
Дарт Вейдер, чёрный человек-механизм, человек-часы, дыханием отмеряющий минуты, — технологическая интерпретация образа Кроноса или Сатурна, пожирающего своих детей. На протяжении IV, V и VI частей Вейдер стремится уничтожить своего сына-наследника, идущего по его стопам. В то же самое время Люк идёт навстречу своей Тени в его лице, чтобы освободить от тёмной силы душу. На интуитивном уровне нам хочется, чтобы олицетворяющий безжалостную время-смерть Вейдер был побеждён — и именно для этого хитроумный Лукас меняет части местами, чтобы в гуще темноты III эпизода светила надежда.
Многим кажется, что анализ произведений с помощью мифов и архетипов — это «притягивание за уши» некоторых новых смыслов, но это совсем не так. Мифологические структуры, применяемые при анализе произведений, как раз и взяты из исследований тысяч сказаний различных народов по всему миру как некий «эталонный метр» для изучения процессов психики (и всех её порождений: искусства, истории, культуры, снов и так далее). «Звёздные войны» оказываются насквозь пропитанными мифологией и архетипическими ситуациями не только для дотошного исследователя: и сам Джордж Лукас никогда не отрицал, что сила его масштабной киноэпопеи именно в мифологических корнях. Своим наставником Лукас считает американского мифолога Джозефа Кемпбелла, самый известный труд которого — «Герой с тысячью лицами» — есть синтез психоанализа Зигмунда Фрейда, аналитической психологии Карла Юнга, исследования психотравм Отто Ранка, трудов этнографа Джорджа Фрезера и сравнительных данных по религиоведению. Для тех, кто не любит трудных текстов, недавно вышла книга Кристофера Воглера «Путешествие писателя», в которой идеи Кемпбелла изложены для начинающих исследователей мифологических структур: просто и с примерами из популярного кинематографа.
