Сам не свой: пять фильмов о подчинении

Формы и обстоятельства закрепощения личности могут быть весьма разнообразны. В рамках большого исследования самиздата наш автор Сергей Сулейманов рассказывает о неочевидных видах рабства, описанных в кино — это фильмы о людях, ставших заложниками своего тела, патриархальных традиций, отношений и не только.

Практически любой человек зависим от возможностей и потребностей собственного тела. Если рабство в буквальном смысле подразумевает принуждение к некой деятельности во имя чужого блага, то телесный недуг, напротив, способен лишить возможности делать что-то хотя бы для себя самого.

Ирландец Кристи Браун (1932 — 1981) родился с церебральным параличом. Полноценно функционировала лишь левая нога. Невзирая на это, Браун стал художником и написал несколько книг, первой из которых стала автобиография под названием «Моя левая нога», послужившая основой для одноимённого фильма Джима Шеридана.

Чёртова хворь настолько затрудняла произношение Брауна, когда он был ребёнком (в детском возрасте его играет Хью О'Коннор), что его попытки общаться никто толком не понимал, а отец и братья какое-то время вообще считали Кристи умственно отсталым. Слово «мама», которое становится первым для многих детей, Браун сумел написать ногой, зажав пальцами мелок, лишь после того, как ему перестали мешать — дескать, что за бессмысленные каракули.

В юности и зрелости художник (теперь воплощаемый Дэниелом Дэй-Льюисом, получившим за эту роль первого из трёх своих «Оскаров») обрёл способность более-менее внятно говорить и успешно использовал здоровую ногу, чтобы: забить гол в дворовом футбольном состязании, поставить пластинку, поучаствовать в драке в местном пабе. И наконец, преподнести цветок понравившейся женщине, которая какое-то время была его сиделкой, а затем — стала женой.

Вероятно, одна из самых страшных историй в мировой литературе — трагедия Софокла «Царь Эдип». Что в ней пугает? Тотальная предопределённость: есть ужасающее предсказание, и оно не может не сбыться. Человека, которому уготован определённый жизненный путь, можно счесть рабом своей судьбы.

Гавино Ледда (родился в 1938 году) — известный итальянский лингвист. И это удивительный факт — если, конечно, знать историю о том, как он пришёл в эту науку. Он сам рассказал её в книге 1975 года «Отец-хозяин». Ставшая бестселлером, она была перенесена на экран братьями Паоло и Витторио Тавиани. Их «Отец-хозяин» (1977) — первый телефильм, награждённый «Золотой пальмовой ветвью» Каннского МКФ. Ледда не во всём принял эту ленту, но согласился появиться в кадре в начале и в конце, словно подтверждая подлинность сюжета, внося в фильм элемент документализма.

Так, он вручает актёру Омеро Антонутти, играющему его отца, палку. С этой палкой отец приходит в школу — забрать Гавино (Фабрицио Форте), потому что как старший сын он должен стать пастухом. Так принято на Сардинии. Одноклассники смеются, но отец Гавино напоминает им, что такая судьба может ждать каждого из них. И они умолкают — ведь это правда. Гавино после суровых отцовских наставлений, закрепляемых побоями, остаётся жить в горах. Где-то поблизости — только такие же, как он, юные пастухи, чья жизнь показана во всех грязных и грубых бытовых подробностях: то, как подростки удовлетворяют проснувшееся сексуальное желание, может шокировать.

Однажды отец Гавино недосчитывается двух овец; их якобы украли. На самом деле, Гавино-юноша (Саверио Маркони) обменял их на аккордеон у прохожих, потому что исполненный на аккордеоне вальс Штрауса вызвал в нём неожиданный сильный отклик. Это и стало началом его освобождения.

Отец продолжает планировать жизнь сына — тот должен стать военным и обеспечивать семью. Но теперь Гавино способен сопротивляться: быть военным он не намерен.

В фильме не раз использованы закадровые монологи и звуки, принадлежащие как людям, так и животным. А вот между собой, вслух, герои общаются мало. Зрелость и независимость Гавино проявляется, в первую очередь, в вербальном возражении отцу. Глава семьи отвечает на отказ следовать его патриархальной воле насилием. Но сын оказывается сильнее.

Неравноправные отношения между супругами нередко могут вылиться в домашнее насилие, жертвами которого чаще всего становятся женщины. Даже осознавая болезненность таких союзов, люди не всегда в состоянии разорвать их.

Такой истории посвящена изысканная камерная драма «Марта» (1974) Райнера Вернера Фассбиндера. Героиня (Маргит Карстенсен), чьим именем назван фильм, — вроде бы независимая молодая женщина, библиотекарь по профессии. Она твёрдым отказом реагирует на предложение начальника, который мог бы стать для неё выгодной партией. Но стоило ей встретиться глазами с незнакомцем (Карлхайнц Бём), как становится ясно: это судьба (сцена стала знаменитой благодаря приёму оператора Михаэля Балльхауса — он обвёл героев камерой по кругу, таким образом соединив их). Потом Марта узнаёт, что этот мужчина — бизнесмен по имени Хельмут.

При первой же беседе он унижает Марту, пройдясь по её непривлекательной внешности, но та покорно слушает.

На свидании Хельмут настаивает на том, чтобы прокатиться на аттракционах. Во время поездки с его лица не сходит улыбка, с её — выражение страха. После замужества спокойный, всегда ухоженный внешне супруг Марты проявляет заботу о её культурном уровне, настаивая на своём выборе музыки и критикуя вкусы жены. Он требует прочитать книгу о строительстве плотин и уходит из дома, услышав от Марты, что ей это неинтересно.

Всё это не слишком приятно и достаточно странно. Но это только верхушка айсберга.

Для эротического возбуждения Хельмуту требуется доставлять Марте физическую боль. Жестокость органично ему присуща: вот он на первом плане держит в кулаке котёнка, спрашивая жену, появившуюся в глубине кадра, откуда он взялся. Котёнка — к несчастью для него — «посмела» принести Марта. Хельмут прикончит зверька. «Он садист!» — восклицает коллега героини, готовый прийти на помощь. Ну ещё бы. Но вот только душа Марты отравлена готовностью к подчинению и унижению. Есть намёк на то, что это семейное: её мать, возможно, в своё время натерпелась от мужа — недаром разрисовала его портрет после смерти.

Марта уходит с работы по велению Хельмута, заучивает главу из его книги, готовит его любимое блюдо. Лишь животный страх — когда муж объявляет, что не хотел бы отныне выпускать её из дома, — заставляет Марту действовать. К сожалению, её запоздалая попытка бросить своего законного палача окажется неудачной и приведёт к одному из самых зловещих финалов в мировом кино.