Дорогие читатели, в эту субботу в разделе Эстетика практически беспрецедентное событие — та самая история! Со времён кинематографических приключений Дмитрия Лукьянчикова (напомним, что его рассказ взял приз редакторских симпатий в конкурсе на лучшую ту самую историю) такого больше не было. И нам это очень обидно! Если с вами происходили невероятные, смешные, абсурдные истории, связанные с музыкой, кино, живописью, вышиванием, художественным свистом, с любой другой областью человеческого и нечеловеческого творчества, скорее же расскажите нам об этом! Мы очень ждём. Сегодня наш читатель Андрей, который уже присылал нам отличную ту самую историю о том, как его приняли за террориста, рассказывает, как примерил на себя роль свадебного музыканта.

Эх, русские свадьбы! Каков размах, каков шарм! Гости кричат «Горько!», водка льётся рекой, тамада устраивает конкурсы, друг жениха обхаживает подружку невесты в подсобке, а стоит это всё, как половина состояния шейха средней руки. Именно так я представлял себе свадьбы, когда мне было двадцать лет, ведь к тому времени мне ещё не довелось побывать ни на одной.

Обычным серым будничным вечером ничего не предвещало беды. Я сидел дома, смотрел какой-то фильм, когда пришло сообщение от одной моей подруги. «Андрюша, приходи ко мне на свабдю!!1 Возьми гитару», — радостно гласило оно. Мне вспомнилось, что эта подруга действительно говорила что-то про фиктивный брак, который ей нужен. Или он был нужен не ей … В подробности я, в общем-то, не вдавался, но что-то такое отложилось у меня в памяти. Впрочем, на «свабдю» я решил всё-таки сгонять.

И вот, через несколько дней я стоял на остановке где-то в районе Петровско-Разумовской, сжимая в руке кофр с гитарой. На меня шёл дождь, а вокруг стояли тётки с зонтами и отчуждённо смотрели куда-то вдаль. Я выяснил номер автобуса, долго куда-то ехал, потом долго куда-то шёл, выспрашивая дорогу у местных таджиков. Как только я добрался до места, дождь закончился.

У ЗАГСа несколько ребят в странной одежде мрачно курили. Давно и хорошо зная свою подругу, я по виду этих ребят сразу понял, что пришёл правильно. Надо сказать, я опаздывал уже примерно минут этак на пятнадцать, но, как оказалось, это не имело никакого значения, потому что самих молодожёнов тоже пока не было.

В разноцветной толпе удалось разглядеть пару знакомых. Через какое-то время приехала невеста. Выглядела она, как говорится, что надо: синие волосы, фата, юбка, кеды, белая майка с надписью «Невеста» — всё как положено. Мы зашли внутрь. Внутри, как водится, кого-то женили — тут и там сновали краснолицые родственнички в тесных костюмах, какие-то мамочки в ярком макияже, забитые племянники, просто какие-то непонятные мужики. На нас они все смотрели с нескрываемым интересом. Почему-то мне настойчиво казалось, что к концу мероприятия нас обязательно кто-нибудь побьёт.

Когда очередь всех этих людей прошла, за нами пришли работники ЗАГСа. Отобрали у нас молодожёнов, а у них — документы, попросили всех быть потише. Предложили видеосъёмку и оркестр. «Оркестр» состоял из двух мужичков и стоил, как две моих почки. Мы, естественно, отказались. И тут невеста задала животрепещущий (по крайней мере, для меня) вопрос: «А можно со своим музыкантом?». Усталая паспортистка обвела глазами нашу шоблу и сказала коротко и ёмко: «Можно».

Я расчехлил инструмент и начал настраиваться. Практически сразу ко мне подошёл мужичок из «оркестра», окинул меня злобным взглядом и сказал, что у них тут так не принято. По всей видимости, он намекал, что нехорошо с моей стороны отбирать у него хлеб. Я не стал ругаться и зачехлил всё обратно. Мужичок ушёл.

Тем временем торжественный момент уже вот-вот должен был наступить. Нас всех позвали к огромной двери, за которой вот уже много-много лет каждый день десятками ломались судьбы. Ко мне подбежала тётя-паспортистка и защебетала: «Ты музыкант? Давай, ты тогда первый заходи». В состоянии полного ступора я снова расчехлил гитару и вошёл в дверь на негнущихся ногах.

Это была моя первая свадьба. Я даже не знал, где должны находиться музыканты. Мне ткнули пальцем в угол. Там сидел «оркестр», сиротливо сжимая в руках инструменты, и смотрел на меня, как последний раз в жизни. Причём в моей жизни. Я сказал, что туда я не пойду, и попросился в другой угол. Мне разрешили. Я напялил на себя гитару и... Чёрт, как на этом играть Мендельсона? Да чёрт бы с ним, как вообще играть Мендельсона?! Или что там ещё играют на свадьбах? Мама, мне плохо.

Тётя с красной папкой театрально прошептала мне что-то. Я прислушался. «Играй давай! Живее играй!». Что ж, вы сами напросились… Под звуки какого-то несуразного фламенко, исполненного в одну двенадцатиструнную гитару, двери распахнулись. Невеста, жених и пёстрая толпа гостей торжественно ввалились внутрь, смешно застревая в дверях. Тётя махнула рукой в мою сторону, чтобы я завязывал с этим, а потом рассадила толпу на неудобных стульчиках. Молодожёны стояли в центре и слушали, как совершенно серьёзным замогильным голосом тётя читает погребальную речь о новой ячейке общества, с горем, радостью и всеми положенными в этот момент словами. Со стульчиков раздались сдавленные смешки. А мне было уже наплевать. Я стоял позади тёти с папкой, в самом углу, сложившись пополам, и задыхался от смеха. При этом я ловил на себе испепеляющие взгляды «оркестра», от которых мне с каждой минутой становилось ещё смешнее. На фразе «Можете поцеловать невесту» молодожёны просто сделали сочный «Дай пять!», после чего вся толпа начала прыгать и обниматься. Под гневные перешёптывания работников ЗАГСа мы отправились в ближайший Макдак заедать стресс. Кажется, тогда-то я и понял, почему после росписи все стремятся накидаться как можно скорее.

Оркестранты меня, к слову, всё-таки не побили. Даже ничего больше не сказали. Видимо, решили, что нечего взять с дурака, который даже Мендельсона играть не умеет. Вот только этот марш с тех пор вызывает у меня неконтролируемое желание кататься по полу и смеяться. Зато фламенко, Батенька, я до сих пор люблю.