Помните рассказ Рэя Брэдбери «И грянул гром» — о том, как самые крошечные и незаметные перемены в недалёком прошлом радикально меняют будущее? Наверное, эту мысль время от время думают все: а что, если бы в произошедшем изменилась бы одна маленькая деталь или обстоятельство — насколько всё было бы по-другому? Наверное, если думать об этом постоянно, можно сойти с ума, но иногда необходимо погрузиться в это почти мистическое ощущение взаимосвязанности всего со всем. Речь не о наркотиках, а о более тонком методе: у «Трансформатора», младшей площадки «Театра.doc», есть об этом целый спектакль.
Сцена в этом спектакле — улица, а его участником в теории может стать кто угодно, в том числе и не по собственной воле. Таковы законы этого действа.
Ещё год назад, работая плохим помрежем у великой Елены Греминой, я наблюдала процесс создания спектакля «Неявные воздействия». Тогда про так называемый иммерсивный театр, в котором зритель является не пассивным наблюдателем, а участником действия, знали только прожжённые театральные модники, которым посчастливилось попасть на Remote Moscow, проект немецкой группы Rimini Protokoll, и те, кто неплохо знает историю искусства. А этой осенью о таком явлении узнали даже те, кто не особенно хотел — после выхода помпезного и богатого шоу «Чёрный русский». Где-то параллельно этим двум противоположным по духу театрам рождался спектакль-интервенция Всеволода Лисовского — самая панковская постановка «Театра.doc». Комиссар (режиссёром автор проекта называть себя не любит и другим не рекомендует) Лисовский заставил своих актёров выучить для этого спектакля множество отрывков разнообразных текстов — от Канта, Гегеля и Платона до Сорокина и неизвестных отрывков, которые отдали спектаклю драматурги из круга театра. Репетиции велись в электричках и поездах метро, действо обросло этюдами, и в июне 2016 года спектакль вышел. С тех пор каждая группа зрителей смотрит разные спектакли, объединённые концепцией, главными действующими лицами и текстами. В общем, как вы понимаете, я знала, на что шла — и всё-таки не до конца.Мерзким холодным февральским днём я пришла в назначенное место, на станцию метро «Маяковская», где быстро нашла кучку знакомых и незнакомых лиц в собрании под флагом с трубкозубом, символом спектакля. Пока собирались зрители, рядом толпа азиатских туристов обозревала красоты метро, а мимо шли по своим делам люди — тоже потенциальные участники «Неявных воздействий». Каждый раз для спектакля избираются новые локации — парки, магазины, станции метро — и, естественно, никто из присутствующих в общественных местах людей не бывает предупреждён. Аксиома, заложенная в основании этого проекта, звучит так: «Кто угодно воздействует на что угодно, находясь где угодно». Воздействующие делятся на три группы. Самая активная группа — это артисты, более нейтральные — зрители, купившие билеты (и всё-таки смутно представляющие, что их ожидает). А также есть самые стихийные — случайные свидетели процесса, которые могут не воздействовать вообще, а могут вмешаться в действие и повернуть его ход в любую сторону. Перед началом спектакля зрителям раздают жетоны, о предназначении которых можно догадаться или узнать позже, а также значки с тотемным животным «Неявных воздействий».
После того как на меня немного повоздействовали раздражающие вспышки туристических фотокамер и тоскливое субботнее похмелье, наша компания двинулась к выходу, и спектакль как-то незаметно начался.
Наткнувшись на человека, спокойно лежащего прямо на грязном полу станции «Маяковская», не сразу понимаешь, что делать, но все проходят мимо, и ты тоже — чувствуя, как тебя задело. Вот второй, третий, и ты уже начинаешь распознавать актёров. Последняя, Марина Карлышева, вокруг которой мы, толпясь, останавливаемся, читает стихотворение. Несведущие прохожие подходят посмотреть, что произошло, а потом идут дальше: никто не умирает, просто какие-то странные люди развлекаются. Актёры убегают и исчезают, а мы выходим на улицу.
Нормальная зимняя суббота, разве что не просто холодно, но ещё и слякотно, но кто-то нашёл в себе силы выйти погулять. На качелях оказывается актриса спектакля Алина Пономарёва, рядом болтается туда-сюда в воздухе какая-то парочка — и пока Алина громко читает, раскачиваясь, спонтанные участники сцены ретируются. Что поделаешь, не все готовы к славе. А потом мы оказываемся у памятника Маяковскому. Конечно, с точки зрения актёрской заразительности главная звезда «Неявных воздействий» — это Василий Березин, в конце своего первого чтения сорвавший вполне театральные аплодисменты. Свежих цветов, правда, ни у кого не нашлось, и актёр, раскланиваясь, уходит с увядшими потоптанными экземплярами, что были разбросаны у памятника. У кого-то из зрителей уже забрали жетоны — чувствую себя участницей заговора, в детали которого меня не посвятили, но предпочитаю не спрашивать.
Философские тексты легко монтируются с художественными, узнаваемыми и не очень, и границы частного и общего стираются: в «Неявных воздействиях» к словам не относятся с преувеличенной почтительностью, а вот то, в каких обстоятельствах они звучат, действительно важно. Натыкаемся на Никиту Щетинина, который рассказывает о посланиях в книгах, а потом сообщает, что у него очень давно не было секса, а несколько дней назад он случился, чему он был даже рад. Бодрый исход, конечно, но ноги у меня уже замёрзли. Впрочем, мне некогда проклинать своё решение не оставаться в кровати — не успевая пережить предыдущее воздействие, мы ныряем в следующее.
Пока артистка Людмила Корниенко сквозь стекло смущает посетителей модной бургерной, постепенно начинаю осознавать, в чём заключается главный спецэффект спектакля. Тут для каждого найдётся этюд и обстоятельство, которое резонирует с частным внутренним состоянием, но переживания при этом совместны — перед воздействиями, происходящими «неявно», все равны. Если отбросить концептуальный пласт спектакля, то в сухом остатке будет отличный терапевтический эффект от этой общности, приправленный приобретённым навыком подмечать связи между «травинкой и вселенной». Вообще главная беда большинства интерактивных спектаклей в том, что в процессе ты понимаешь, что находишься всё в том же театре со строгими правилами, и позволено тебе не больше, чем обычно — немного дразнят, немного позволяют прикоснуться к сценической мистике, но не более. С «Неявными воздействиями» такого не происходит: кажется, единственное, что требует соблюдения правил — это игра с жетонами, а принята будет любая реакция случайного или «билетного» зрителя.Марина Карлышева читает монолог о самоубийстве — с ним на гастролях в Петербурге случилось событие, прославившие спектакль во всех СМИ, когда комиссара-путеводителя и актрису забрали в отделение полиции и тут же привезли обратно. Выезд людей в погонах на «Неявные воздействия» вообще не редкость:
кто-то принимает спектакль за хулиганство и возмущается, а кто-то, как в вышеозначенном случае, искренне верит в происходящее.
Что для произведения, исповедующего принципы «Театра.doc», безусловно, хороший знак. Да и актёрской игре тоже комплимент немаленький. Впрочем, в мой февральский поход всё прошло спокойно. Немного страдаю от холода во время одного из самых смелых эпизодов спектакля, во время которого трое актёров имитируют групповой секс в открытом пространстве — на этот раз страсть застала их врасплох на автобусной остановке. Такие этюды, как этот, построены на живописном разрыве: в привычный ход жизни врывается действо, предназначенное вроде для совсем другого места и контекста, и приобретает совсем другой ракурс. Наготу и сексуальность на сцене современного театра в последнее время обсуждают и рассматривают много, вот и в спектакле Лисовского появляется комичная зарисовка на эту тему, с серьёзно наблюдающими это шоу за стеклом зрителями и шокированными случайными участниками, которые немедленно хватаются за девайсы с камерами.
Неожиданным образом оказываемся в военторге «Армия России» (это, если что, такой начищенный бутик на Тверской, где продают футболки с принтами «Вежливых людей»). Охранники совсем не знают, как реагировать, но на всякий случай напрягаются, Никита Щетинин успевает примерить несколько лотов одежды и, закончив свою историю, теряется среди вешалок. Надеюсь, больше в этом абсурдном месте мне оказаться не придётся — там, видимо, отсутствие посетителей привычно, и сцена в итоге вышла вполне театральной.
Оказываемся в коридоре-проходе с красными бегущими строками у театра «Практика», сверху противно капает вода, предвещающая весну. Актёры замирают и медленно продвигаются внутрь дворика, и от толпы зрителей отделяются самые смелые — тоже идут медленно, как заворожённые. Мы привыкли, что в театре всё-таки есть регламент поведения, который нужно соблюдать, поэтому робкие реакции твоих соседей по переживанию немного размораживают эту схему отношений между перформером и наблюдателем. Конечно, вмешиваться в действие и нарушать его ход совсем не хочется, но порыв как-то ответить воздействующим и повоздействовать самому к финалу всё-таки формируется.
На каком спектакле удалось оказаться мне, понимаю, когда Людмила Корниенко выныривает из помойки и читает стихотворение Андрея Родионова, посвящённое мытарствам «Театра.doc». Мои «Неявные воздействия» были данью памяти подвальчику в Трёхпрудном переулке, который я открыла для себя пять лет назад. Сегодня он закрыт для всех, а вход забаррикадирован стиральной машинкой. В финале спектакля прямо там и устроили мемориал с возложением цветов у подъезда, на двери которого по сей день красуется логотип театра. Всё, впрочем, сложилось к лучшему — переехавший «doc» всё тот же, но немного другой, готовый ко всему. И этот спектакль-прогулка — явно не последний интересный эксперимент от команды «Трансформатора». Или неявно?
За датами новых показов можно следить здесь.
