18 августа 2021 года команда бренда «Культраб» объявила, что покидает Россию. Марка выпускала мерч для издания «Медиазона», создавала одежду вместе с группами Pussy Riot и «Кровосток», поддерживала протестное движение. «В условиях государственной цензуры одежда задумывалась нами как визуальный язык, с помощью которого мы обращали внимание на политическую ситуацию в стране и происходящее в обществе. 2020–2021 годы оказались переломными. Ситуация изменилась», — объясняют причины эмиграции основатели. Это событие стало важным итогом почти 15-летней истории российского стритвира. За это время он прошёл путь от малоизвестных брендов для скейтеров и граффити-райтеров до одежды, которую носит певица Граймс, советует в Tatler стилист Эвелина Хромченко и надевает чуть ли не в каждом своём шоу журналист Юрий Дудь. Эти вещи любят и критикуют за мрачные принты и надписи с политическим подтекстом, хвалят за соответствие духу времени, ругают за низкое качество и однотипность. Журналист Елена Чеснокова поговорила с дизайнерами и покупателями стритвира, чтобы разобраться в эволюции явления и попытаться понять, что хотели сказать авторы — часто совсем не то, что все подумали.

В 2014 году парень подарил мне серый хлопковый свитшот с синим принтом. На картинке — Борис Ельцин, виновато улыбаясь, разводит руками. Надпись: «Wasted youth» — напрасная юность. Я родилась за два месяца до подписания Беловежских соглашений, и в моей семье распад СССР восприняли с большой надеждой. Но в девяностые мы жили бедно и тяжело. Так что принт я понимала однозначно. Первый президент России не справился с ответственностью, перешёл на тёмную сторону силы и как бы говорит всем, кто в него верил: «Простите за то, что вам пришлось выдержать, я хотел как лучше». Но однажды я пришла в этом свитшоте на вечеринку, и мой знакомый-левак воспринял его как личное оскорбление. «Всё с вами, либералами, понятно», — пренебрежительно сказал он и напомнил, что Ельцин развалил страну и убил молодую российскую демократию. Больше мы в тот вечер не разговаривали. 

Автор принта — Сергей Пахотин, основатель московского стритвир-бренда «СПУТНИК1985». В начале 2010-х Сергей переехал в Москву из Беларуси. Работал курьером и грузчиком на книжном складе, потом уволился, воровал еду и книги, много читал, слушал панк и в какой-то момент от скуки и безысходности решил обучиться шелкографии — методу трафаретной печати. Постепенно хобби оформилось в бренд. В 2013–2014 годах Пахотин выпустил ещё несколько худи и футболок, посвящённых российским девяностым. Помимо Ельцина, на одежде изображались балерины из «Лебединого озера», поваленный памятник идеологу красного террора Феликсу Дзержинскому с надписью «Memento mori» и горящий Белый дом с припиской «Напрасная юность». Последний принт отсылает к событиям 1993 года, когда во время конституционного кризиса Борис Ельцин обстрелял Дом Советов из танков и обозначил, что в России теперь президентская, а не парламентская республика. Это изображение стало самым успешным в истории марки «СПУТНИК1985».

«Я видел, как Белый дом горел, не только на фотографии, — вспоминает 38-летний саундартист Иван Напреенко, который в 2014-м купил себе свитшот с «Напрасной юностью». — Меня тогда поразило сочетание этой картинки, ностальгической и жуткой, с надписью, которая непонятно кому адресована. Тем, кто был молод в 1993-м? Актуальным потребителям бренда, которым на момент выхода вещи было двадцать с хвостом? Чья это юность-то? Тут у нас всехняя юность напрасна! Лично для меня картинка — символ фатального поворота на развилке, который привёл нас в 2021-й — с путинским дворцом и спецприёмником в Сахарово». 

В 2021-м я решила встретиться с Сергеем Пахотиным, чтобы лично спросить, какой смысл он вложил в свою самую популярную надпись. «Это про людей, которые родились в конце семидесятых и были воспитаны на советских идеалах: взаимовыручка, мысль, что человек живёт не для себя, а для будущего», — объясняет основатель «СПУТНИК1985» (дата в названии бренда — год рождения Сергея). 

— А ты когда-нибудь спрашивал у покупателей, что для них это значит?
— Честно говоря, мне вообще неважно. Глупо ведь говорить: «Ребята, вам должно быть не меньше сорока, чтобы носить эту футболку». Пусть думают что хотят.

В 2014-м, как раз когда у нас с Иваном Напреенко появились свитшоты «Спутника», российский стритвир оказался на пике популярности. Стритвир — стиль уличной одежды, который появился в США в конце 1970-х под влиянием серферской, скейтерской и граффити-субкультур, зарождающегося хип-хопа, японской уличной моды. Позже на него повлияли панк и хеви-метал, DIY-культура, профессиональная спортивная одежда и люксовые марки. Базовые стритвирные вещи — футболки, толстовки, худи и свитшоты, поясные сумки, кепки, шорты, штаны-джоггеры, кроссовки. В России это направление моды начало развиваться в конце 1990-х — начале 2000-х, старейшие бренды — Codered, Anteater, Krakatau. А расцвет русского стритвира пришёлся на середину 2010-х. Из-за кризиса и падения курса рубля целевая аудитория не могла позволить себе вещи культовых зарубежных уличных марок типа Stussy и Carhartt и перешла на отечественные аналоги. Тогда-то и выстрелили футболки и худи «Спутника» с символикой девяностых. А ещё у бренда были вещи с изображениями панельных многоэтажек, надписями «Поганая молодёжь», «Я всегда буду против» (обе — цитаты из песен «Гражданской обороны»), «Дети проходных дворов» (цитата из «Кино») и «Цветы зла» (название сборника стихов Шарля Бодлера). «Россия легитимизировала стритвир и сделала его новой нормой повседневности для всех», — пишет в 2017-м журнал Buro 24/7, называя «СПУТНИК1985» одним из самых успешных брендов новой волны. Их к тому моменту было уже несколько десятков. 

Больше всего худи и футболки с провокационными принтами понравились молодой аудитории. Поэтому в какой-то момент «СПУТНИК1985» стали называть «брендом для школьников». «Не уверен, что все наши покупатели считывали отсылки к Бодлеру или к „Гражданской обороне“, но, повторюсь, это не так важно: пусть каждый находит что-то своё, — рассуждает Пахотин. — Сначала меня расстраивали ассоциации со школьниками, но потом я подумал: молодая аудитория — это круто. Вы все старики унылые, а подростки делают самое интересное. В том числе, конечно, кучу всякого говна, но они пластичны, не нагружены обязательствами и могут менять мир». 

Несмотря на популярность, Сергей считает, что его бренд за последние годы, скорее, деградирует. «Самые интересные вещи всегда делаются в начале», — грустно говорит он. Раздел с последней коллекцией на сайте «Спутника» наполовину состоит из перевыпущенных старых хитов, среди которых и «Напрасная юность». В текущей политической ситуации он обрёл новые коннотации, а вместе с ними — новую молодую аудиторию.

До той ссоры на вечеринке мне казалось, что при интерпретации картинок и надписей на одежде всегда есть какой-то «правильный ответ». Дизайнер наделяет их определённым смыслом и надеется, что потребитель считает именно его. Но разговор с Пахотиным показал, что автору может быть вообще всё равно. А ещё — что бренд не может предсказать, какая именно аудитория его полюбит и как она поймёт исходное послание. Чтобы разобраться, как это работает и почему российский стритвир в середине 2010-х стал таким популярным, я обратилась к Екатерине Кулиничевой, журналисту, искусствоведу, историку спортивного дизайна и специалисту по семиотике моды — подходу, в рамках которого одежда изучается как система знаков и символов. 

«Многие представляют себе процесс „считывания“ одежды как сцену из сериала „Шерлок“. Сыщик видит человека — и с ходу понимает: мужчина примерно 35 лет, не женат, на завтрак ел яичницу, служил в Ираке, брат — алкоголик. В реальности так не бывает, — объясняет исследовательница. — Мне больше нравится метафора шифровальной машины „Энигма“: чтобы понять исходное послание по шифровке, нужно знать принцип кодирования. Считать смысл, который человек заложил в свой внешний вид, можно, только разобравшись в социальном и культурном контексте, который его окружает. Какие медиа он читает, какую музыку слушает, какое у него образование, положение в обществе и так далее. То же самое относится к производителям этих вещей. При этом есть исследования, которые подтверждают: мы постоянно пытаемся читать одежду других и сами живём с ощущением, что люди вокруг сканируют наш костюм». 

По словам Кулиничевой, символом в одежде может быть что угодно. Надпись, картинка, крой, ткань, бренд, способ и контекст носки: одна и та же футболка, надетая в офис или на светский раут, может означать разное. При этом у стритвира есть несколько исторических особенностей, которые нужно учитывать при его расшифровке. Во-первых, уличная одежда — детище субкультур. Например, одну из первых российских марок уличной одежды Codered основали выходцы из граффити-среды. Это повлияло как на ассортимент бренда — сумки для баллончиков с краской, худи с балаклавой, в которых удобно разрисовывать стены, — так и на концепцию коллекций. Из особого внимания к городской среде выросли толстовки Reconstruction, посвящённые круглосуточным работам по благоустройству Москвы.

Во-вторых, дизайнеры стритвира не просто отбирают героев и сюжеты из национальной и мировой истории и культуры, но переосмысливают их для своей аудитории. Например, у бренда Mother Russia (кредо: «сделать русское модным») есть футболка с Юрием Гагариным, на которой космонавт нарисован в духе американских супергеройских комиксов на фоне ксеноморфов из саги «Чужой». Надпись — «Свой среди чужих». «Вещь работает сразу на нескольких уровнях, — рассуждает Кулиничева. — Помимо понятных большинству отсылок к западной массовой культуре, тут можно считать аллюзию к фильму „Свой среди чужих, чужой среди своих“. Он посвящён гражданской войне — одной из многих наших непроработанных национальных травм». 

Иногда такие задумки остаются без пояснений, но многие дизайнеры сопровождают вещи текстами, похожими на музейные экспликации. Эти комментарии помещают на сайтах и в офлайн-магазинах, публикуют в соцсетях. Например, в конце 2020-го бренд «Запорожец Heritage» выпустил совместную коллекцию с музеем космонавтики в Москве, приуроченную к грядущему юбилею первого полёта Юрия Гагарина. На футболках и свитшотах — надписи «Пахари Вселенной», «Полёт на Луну», «3000 оборотов». Последняя нанесена над графическим изображением ракеты. «3000 оборотов вокруг Земли — именно столько сделал советский спутник в 1958 году. В честь этого события был сделан специальный штамп для гашения почтовых открыток и конвертов, макет которого и стал основой для этого принта», — объясняют в интернет-магазине бренда.

Ещё одна особенность стритвира — интерес к локальной культуре. В России десятки региональных брендов уличной одежды: екатеринбургский Urals, калужский Kaluga Store, нижегородская «Родина», Boomzi из Грозного и другие. К теме регионов обращаются и московские авторы: например, у Mother Russia есть вещи с принтами «Волжанинъ» и «Амурская Калифорния». Первый объясняется как дань уважения стойкости жителей Поволжья, которые веками трудились бурлаками, рыбаками и матросами. Второй — как восхищение предприимчивостью людей с Дальнего Востока.

Но самый главный пункт в этом списке особенностей — никакого стритвира больше не существует. Рамки явления были изначально размыты, а со временем расплылись ещё шире. В 2010-х в Америке вслед за люксовыми брендами стритвирные вещи стали выпускать гиганты масс-маркета. Ну а после коллаборации когда-то андеграундного Supreme с Louis Vuitton стало окончательно ясно, что эти вещи больше не принадлежат улице. «Когда человек в 2021-м произносит „стритвир“, сразу ясно, что он не в теме, — объясняет основатель бренда „Кружок“ Стас Фальков. — Мода работает с музыкой, спортом, современным искусством, политической повесткой. Вещи — это всего лишь инструментарий. Глупо загонять себя в рамки — всё давно смешалось». Почти все герои этого текста перестали употреблять слово «стритвир»; самиздат использует этот термин как удобное обобщение.

Пожалуй, единственное, что до сих пор объединяет малых независимых российских дизайнеров, — скрытая или явная критика социально-политической ситуации и господствующей культуры. И эта особенность была у российского стритвира с самого начала.

Расцвет российской уличной одежды совпал с «путинским застоем» (или был обусловлен им), экономическим кризисом и политизацией молодёжи. «Безысходность, творчество без перспектив. Российские бренды не повторяли за Supreme, а шли своей дорогой: район — панелька — лавка — скамейка», — рассуждает о локальном стритвире фешен-блогер Чума Вечеринка. Вещи новых дизайнеров нравились не всем: «Тусклые цвета, унылые банальные принты, зоновские рисунки, колючая проволока», — раздражённо перечисляет видеоблогер Макс Ирискин в своём ролике «Почему русский стритвир — отстой». Среди брендов, которые ему особенно не нравятся, — Volchok.

История «Волчка» началась в 2014 году. Тогда Василий Волчок, успевший поработать архитектором-чертёжником, ресторанным декоратором и продюсером контента на канале «2x2», продал фотоаппаратуру, выручил 60 тысяч рублей и вложил их в первый тираж футболок с надписью «Ю̶н̶о̶с̶т̶ь». На тот момент в России уже существовал бренд с названием «Юность». По словам его основателя Максима Иванова, именно его производство напечатало Василию футболку. Всего через пару лет её будут подделывать и продавать на рынках — правда, без зачёркивания на букве «т», напоминающего православных крест. Ну а Василий Волчок и Максим Иванов поругаются из-за того, чью «Юность» считать более аутентичной. «В колледже учительница по истории архитектуры сказала: все известные архитекторы имеют свой стиль. У меня с этим было туго, и я решил поставить рамки, чтобы не быть слишком эклектичным. Взял чёрный и белый, а тематика пришла сама: мрачное, минималистичное. Русская готика. Мрачная душа, пустота», — расскажет Василий в интервью спустя два года. Во время нашего разговора Волчок добавляет, что на старте вдохновлялся лукбуками британских марок Long Clothing и Boy London. Видимо, оттуда на вещи молодого дизайнера перекочевали смайлы, трайблы, паутина, перевёрнутые пентаграммы и заточки.

С 2014 года Volchok выпустил 13 коллекций, некоторые — в коллаборациях с дизайнерами, художниками и татуировщиками. Темы: право жителя мегаполиса на одиночество, тотальная слежка, губительность войн, мотивация вступающих в секты, равенство всех людей на земле. Арсенал выразительных средств: агрессивные рисунки, фразы-лозунги в духе «Нет царей, нет богов», «Энтропия растёт» и ирония. Например, Волчок говорит, что худи, носки и футболки с надписью «Русский андерграунд» постоянно допечатывают, чтобы окончательно обесценить «подпольность». Некоторые вещи бренда — прямая реакция на происходящее в стране. «Когда было дело Pussy Riot, я переживал, что никак не могу им помочь, — вспоминает Василий. — Тогда появился принт со скрещёнными пальцами, обтянутыми колючей проволокой, и надписью „Вера“. Было смешно, когда актёр Евгений Цыганов пришёл в таком свитшоте на вручение какой-то премии, а таблоиды написали, что он так оделся, потому что его дочку зовут Вера». Впрочем, глубоко в политику команда Волчка предпочитает не уходить: «Не хочу тратить силы на людей, для которых я не существую, для которых мои ценности — не ценности. Лучше я буду прививать молодёжи свои», — говорит он. 

«Я ношу шарф „Волчка“ с изображениями огня, потому что огонь для меня ассоциируется с революцией, — объясняет 22-летняя журналистка Екатерина Мищук. — Не то что я мечтаю о революции, но это огонь моего сопротивления. Мне в целом нравится эстетика хтони, раздолбанности, безысходности, которую используют наши бренды, не только Volchok. Такая у нас идентичность: не матрёшка и балалайка, а панельки. С одной стороны — боль и мрачняк. С другой — у меня нет чувства отчаяния, потому что бренды часто снижают градус тоски иронией, насмешками над действующей властью». 

Эстетика и настроение «Волчка» повлияли на десятки других российских стритвир-дизайнеров. Но их трудно обвинить в эпигонстве: Volchok не изобретал трайблы, изображения козлиной головы Бафомета и панельки. Я спросила у Василия, как он сам интерпретирует эти символы. Всё оказалось проще, чем я думала. Волчок объясняет, что трайблы (изначально сакральные символы, которые наносили на тело члены полинезийских племён; в Европу их привезли татуированные мореплаватели) — не отсылка к племенной культуре и не заявление о новой локальности, а просто «какуклуни». Этим словом в тату-салонах в шутку называется эскиз, ставший популярным после выхода фильма «От заката до рассвета», где у героя Джорджа Клуни была похожая татуировка. Отсылкой к массовой культуре Волчок объясняет и принты «666»: «Это из фильма „Омен“». А о происхождении надписи «Разрушение молодит» (изначально — цитата из текста Вальтера Беньямина «Деструктивный характер») основатель бренда говорит так: «Я подсмотрел фразу на выставке одной французской арт-группы. Для меня это о чувстве, когда ты идёшь на тусовку, уфигачиваешься там, а потом собираешь себя заново. Однажды я не пил восемь месяцев, а потом понял, что ничего не помню из того периода. Было так скучно, что я даже никакого урока не вывел. А разрушение — это всегда урок». 

Пока одни бренды перенимали эстетику «Волчка», другие выстраивали свою идентичность, противопоставляя себя «русской готике» и слишком концептуальным символам. Среди них — украинский «Бердянск Маркетплейс», который в 2016 году создал бывший адвокат Даниил Филатов. «Концептуальная не рэп не панк не уличная не стритвир не одежда на не каждый день. Тебя не пускали гулять за гаражи, но однажды ты сходил. Теперь ты с нами навсегда», — говорится в описании паблика во «ВКонтакте» (92 тысячи подписчиков, большинство из России). Принты на одежде «Бердянска» — это почти всегда мемы, реакция на недавние события или отсылки к ситуациям из жизни молодых людей: горящий Нотр-Дам, надписи «ГБУ „РИТУАЛ“» (вероятно, связана с расследованием журналиста Ивана Голунова), «Directed by Robert B. Weide» (мем, использующийся для маркировки неловких ситуаций), «Утром йога — вечером дорога», «Не жили хорошо и нехуй начинать». Вещи «Бердянска» стоят чуть дешевле, чем у тех же «Волчка» и «Спутника», а аудитория ещё моложе. «Когда происходит какой-то тотальный ад везде, а у тебя максимальный юношеский протест, то охота выйти на улицу и потрясти хуем. Но так как этого делать нельзя, ты просто надеваешь то, что выскажется за тебя», — так Филатов объясняет популярность «Бердянска».

«Когда я начинал, в России уже было много брендов о саморазрушении и о том, как всё плохо. Я подумал, что не хочу конкурировать на этом поле. Панком можно стать за полчаса, не нужно прикладывать много сил, чтобы разъебаться на рейве. А ты попробуй год не бухать, ходить в библиотеку и что-то создавать. Это же куда больший андерграунд! В итоге я решил культивировать образ такого прикольного ботаника», — так 34-летний основатель «Кружка» Стас Фальков рассказывает о поисках концепции бренда. Сегодня «Кружок» — одна из самых интересных российских уличных марок, регулярно попадающая в подборки вроде «русские бренды, за которые не стыдно». Они экспериментируют с агендерной одеждой и техникой «апсайклинг» (создание новых вещей из частей старых), выпускают концептуальный мерч для крупных брендов вроде «Яндекса» и производителя шин Toyo Tires, высказываются на темы психического здоровья и инклюзивности. А началось всё в 2017 году с вещей, посвящённых космонавтике и советскому пансионату «Дружба» в Курпатах.

В то время Стас Фальков работал фотографом, выпускал фотографический вебзин «Кружок», помогал снимать лукбуки «Волчку», носил футболку «СПУТНИК1985» с «Напрасной юностью», считал напрасной собственную юность и увлекался советской культурой. «Я переехал в Москву из Тюмени и был голодным до всего нового: литературы, музеев, памятников архитектуры. Гулял по городу, рассматривал здания, мозаики, фрески. Особенно мне нравилась стела у музея космонавтики. Вообще русский космос — клёвая утопия. Политика со временем отпала, а герои остались. Человек отодвигал личные амбиции, чтобы осуществить какую-то сверхцель. Даже не знаю, с чем сегодня сравнить поступок Гагарина. Полететь в чёрную дыру?» — восхищённо рассуждает основатель «Кружка». 

Первую футболку Фальков создал почти случайно и в одном экземпляре. Однажды он проходил мимо памятника создателям первого спутника Земли у метро «Рижская» и решил его сфотографировать. «Меня давно завораживало это место: ларьки, провода и спутник, который увяз там и никуда не улетел». Стас напечатал фотографию на футболке, отснял в ней нескольких друзей и выложил снимки в соцсети журнала. «По фотосессии складывалось впечатление, что у меня не одна, а сотня футболок, — вспоминает он. — И через несколько месяцев меня внезапно позвали на „Фейсес“ (имеется в виду Faces&Laces — ежегодная выставка современной уличной культуры, которая проходит в Москве с 2007-го). Я в панике нашёл какие-то бланковые лонгсливы и решил, что нанесу на них Белый дом — как у „Спутника“». 

К следующей выставке Фальков подготовился лучше. Неделю он жил в пансионате «Дружба» под Ялтой и снимал его интерьеры. Похожее на летающую тарелку здание 1980-х в стиле советского модернизма вдохновило Фалькова на концепцию униформы для современных людей, отдыхающих в советском санатории. «Представь: звучит приятная электронная музыка типа Kedr Livanskiy, все на чиле и в нашей одежде. Так я пытался с помощью вещей рассказать людям о месте, в котором они, возможно, никогда не были, — рассказывает Фальков. — Мы подумали: прикольно будет использовать для анораков ткань вафельных полотенец ивановской фабрики. Такие могли висеть в санатории. В итоге, когда коллекция уже вышла, выяснилось, что после трёх стирок анорак садится и реально превращается в полотенце для рук».

С кейсом «Дружбы» и первой космической футболки Фальков пришёл в музей космонавтики Москвы. Бренд понравился сотрудникам, в итоге «Кружок» вместе с музеем выпустил несколько коллекций. В последнюю вошли дутые рубашки, брюки и перчатки, похожие на детали скафандра. Основой для принтов стала нарукавная повязка Сергея Королёва с автографами участников запуска космического корабля «Восход-2». В интервью Стас не раз говорил, что не любит слово «совок», бережно относится к советскому наследию и, помимо космоса и совмода, интересуется архитектурой авангарда. Правда, недавно Фальков впервые побывал в Европе — и после Парижа советская тема отошла на второй план: «Я немного разочаровался: стал сравнивать дизайн и архитектуру — и понял, что у нас многое вторично». В последнее время создатель «Кружка» увлёкся фольклором: изучает книги по народному костюму и прикладному искусству и планирует однажды посвятить этой теме коллекцию. 

Советские космические достижения, архитектура и искусство авангарда и девяностые — три самые популярные исторические темы для дизайнеров стритвира. Екатерина Кулиничева объясняет такой набор сюжетов стремлением заполнить пустоты в прошлом: «Я сама не фанат СССР, но невозможно взять и сказать: 70 лет были сплошной неудачей. У новых поколений есть запрос на новое понимание „российского“ — без хохломы и других клише, на более внимательное знакомство с собственной историей. Государственная политика в области исторической памяти и культуры этот запрос, мягко говоря, не удовлетворяет. В итоге дизайнеры находят упущенные возможности и „недопетые песни“, достают их из небытия, чтобы рассказать заново. История покорения космоса с первым спутником, космическими собаками и первым человеком на орбите — беспроигрышный вариант. Это наше достижение, но оно важно для всего мира. Упущенной возможностью можно назвать и девяностые: общество до сих пор пытается разобраться, что это было».

Ещё один локальный сюжет, ставший предметом интерпретаций независимых дизайнеров, — влияние православия на российское общество. В 2017 году уроженец Сергиева Посада Антон Лисин, начинавший моделью на показах Гоши Рубчинского, презентовал на московской неделе моды коллекцию «Слепые ведут слепых». Заглавная цитата отсылает к Новому Завету: Иисус, обращаясь к фарисеям, сказал: «Если слепой ведёт слепого, то они оба упадут в яму». Лисин счёл это отличной метафорой современности. Помимо библейских отсылок, Антон размещает на одежде принты с головой Ленина в пентаграмме, изображения Григория Распутина, Девы Марии и Варга Викернеса — создателя норвежской блек-метал-группы Burzum, отсидевшего срок за поджоги церквей и убийство своего приятеля-музыканта Евронимуса. Второй показ дизайнер провёл в Сергиевом Посаде, в музее, соседствующем со Свято-Троицкой Сергиевой лаврой. «Модели ходили в пространстве экспозиции, посвящённой лавре, где присутствовали старинные иконы, облачение, утварь, кресты. Я удивился, что нам пошли навстречу и пустили», — рассказывал дизайнер в интервью Buro 24/7. Там же он перечислял свои источники вдохновения: «Русская ментальность и местные пейзажи со всеми этими деревнями, церквями, лесами. Образы и символы, связанные с религией. Некоторые силуэты одежды, например, вдохновлены монашеским облачением». 

Позже Антон рассказывал, что его одежду заметили «люди, так или иначе связанные с РПЦ», и вдохновились. «Я думал, что священники — закрытые от мира люди, которых нужно бояться, но в действительности оказалось иначе. Внутри меня появилась вера в человечество», — говорит Лисин в интервью Esquire. 

В то же время для многих российских дизайнеров православная культура стала предметом иронии. Например, анонимный московский арт-проект Ssanaya Tryapka (кредо: объединить модную индустрию и современное искусство) выпускает свитеры с надписями «Тварь божья» и «Свят Свят Свят» и производит парфюмерные капсулы «Испусти свой дух!» со слоганом «концептуальное триединство ароматов о вечном и заветном». В триединство входят парфюмы «Отец и сын», «Русская идея» и «Святой дух». Согласно описаниям, в них есть ноты сырой земли, белого хлеба, отцовского ремня и ладана.

Но есть и другой сегмент стритвира — ультрапатриотический. Так, на одной футболке бренда «Варгградъ» изображены рожь и чёрные вороны; надпись шрифтом, стилизованным под старославянский: «Земля отцов». А на другой — обмотанный бинтами череп в военной фуражке; надпись: «Русские не сдаются, крепость Осовец»; вещь посвящена «Атаке мертвецов» 24 июля (6 августа) 1915 года. Один из крупнейших магазинов, объединяющий патриотичные марки, называется «Солнце взойдёт» и многозначительно сообщает, что продаёт «правильную уличную одежду». На сайте — нашивки с солярными символами, шевроны «Учите русский язык», вещи с Велесом, Сварогом и викингами. 

Один из самых крупных и старых патриотических стритвир-брендов — Mother Russia. Его основатель Александр Пыжьянов обожает работать с сюжетами из истории России. «Сейчас готовим коллекцию по Первой мировой. Благодаря нашим подписчикам она будет аутентична просто пиздец как. За каждую винтовку, за каждый шлем читали в интернетах», — обещал он в телеграм-канале в 2017 году. На сайте бренда можно найти вещи, посвящённые подвигу лётчика Петра Нестерова, который погиб в воздушном бою, первым в мире применив тактику тарана, или снайперу Людмиле Павличенко, застрелившей в годы Великой Отечественной 309 немецких офицеров. «Иногда мы угадываем, иногда нет, — так Пыжьянов отвечает на мой вопрос о выборе персонажей. — Но недавно поняли, что делать военных бессмысленно, потому что в погоне за защитой памяти Второй мировой государство окончательно отбило интерес к этой теме у молодёжи. А что до русского стритвира, надеюсь, он найдёт что-то кроме подросткового инфантилизма: злых родителей и плохого государства. Очевидно, что тема себя исчерпала».

Накануне выборов в Мосгордуму 2019 года «Афиша Daily» выпустила подборку вещей, «которые будут органично смотреться и на избирательном участке, и на митинге». Одну из футболок сделал бренд «Культраб», на принте — омоновцы с крылышками как у фей держат в руках волшебные палочки-дубинки; подпись: «Freedom and love». В 2017 году будущие создатели «Культраба» художники Алина Музыченко и Егор Еремеев решили помочь «Медиазоне» и выпустили коллекцию шапок, худи, футболок и ватников с неофициальным слоганом издания «Будет хуже». Всё раскупили в первый же день, средства пошли на нужды редакции. Вдохновившись успехом, Егор и Алина решили продолжить говорить о проблемах российского общества через одежду и основали бренд. Спустя четыре года, в августе 2021-го, они заявили, что покидают Россию в связи со сложившейся политической ситуацией. «Мы не закрываемся, мы меняемся», — пообещала команда в своих соцсетях.

Всё это время «Культраб» делал медийные спецпроекты в поддержку фем- и квир-сообществ, отправлял вещи политзаключённым, устраивал вечеринки: например, «День России 228», посвящённую несправедливой наркополитике, и «День милиции», на которой обсуждался полицейский беспредел. Пожалуй, самые популярные вещи «Культраба» — розовая футболка с надписью «Пизда», созданная вместе с Pussy Riot и художником @9cyka, обложка для паспорта «Сами валите» и шарф «Разжигай». По словам Музыченко, «Культраб» не раз становился для своей аудитории стимулом начать интересоваться политикой. «Ребята из инстаграма не читают твиттер, мало читают телеграм-каналы и вообще довольно аполитичные. Фешен для них — это классно, мода им нравится. Когда мы начали транслировать митинги в инстаграм, нам писали: „Вау, мы вообще не в курсе, что это происходит в Москве!“», — объясняла она в одном из интервью, а в другом рассказала историю их 13-летнего подписчика Саши. Из инстаграма «Культраба» мальчик узнал о пикетах в поддержку политзаключённых и с тех пор каждый день приходил к зданию президентской администрации.

Всё, что нельзя считать по одежде, бренд объяснял в исследовательских текстах, которыми сопровождал выход коллекций. Например, одна из последних называлась «I want to hug you but I can't» и была посвящена природным мутациям, возникшим под действием антропогенных факторов. Снимать лукбук команда «Культраба» отправилась на черноморское побережье, где местные рассказали им об экологических проблемах региона: перебоях с водопроводом в Новороссийске и Геленджике, выбросах нефти в море, массовой гибели дельфинов и птиц. Эти истории собраны на лендинге коллекции.

Ещё один участник политической подборки «Афиши» — бренд Barking Store. Принт с изображением гуляющих школьников и автозака, на котором написано «School Bus», появился в 2017 году во время протестов, сопровождавших выход фильма «Он вам не Димон», и стал хитом. Людей в таких футболках и худи можно было встретить на митингах и в начале 2021-го. Активизм Barking Store тоже не ограничивается политикой: изначально основатель бренда Роман Белоусов занялся одеждой, чтобы заработать на содержание приюта 50pets, который открыл вместе с матерью. В итоге появляются вещи типа носков с изображением кота, надписью «роскотнадзор» и припиской «плоти нолог». «Мы не напираем [на политику], было бы странно лезть на рожон, — рассуждает Роман. — Да, у нас есть „Скулбас“, да, он хорошо заходит. Но при этом я бы не сказал, что он какой-то разжигающий. Он достаточно угарный, и я знаю, что полицейские его тоже покупали у нас. Ну потому что там люди тоже с чувством юмора, они тоже угорают с принтов на футболках».

Несменяемость власти, полицейский беспредел, жёсткая наркополитика, гендерное неравенство — вот, пожалуй, главные темы, с которыми российские независимые дизайнеры работают в последние годы. С многозначительными посланиями выступают даже марки, которые стараются держаться вне политики. Зимняя коллекция 2021 года того же «Волчка» называется «Тиран» и по официальной версии посвящена блек-металу. На деле трудно не увидеть в сидящем на троне Кощее с подписью «Immortal» отсылку к российской действительности. Бренды пессимистичны и категоричны: например, создатели Ssanaya Tryapka в описании коллекции «День опричника» напрямую предсказывают: «Сегодняшнее время в России очень напоминает „Смуту“. Общество находится в состоянии постоянного страха: любого „непривилегированного“ могут незаконно обвинить в чём-либо и незамедлительно наказать за это, и он не сможет бороться за свои права. Но общество не может постоянно пребывать в этом состоянии страха и запретов». 

«В 2016 году я впервые не смог пройти с одной стороны набережной на другую, потому что поток народа был просто нереальный. Тогда я понял, насколько же масштабную штуку мы делаем», — так экс-сотрудник Faces&Laces Анатолий Кондратцев вспоминает 10-ю юбилейную выставку уличной культуры, проходившую у Москвы-реки в Парке Горького. В тот год её посетили почти 100 тысяч человек. Анатолий работал на выставке с 2014 по 2019 год, в его задачи входило вместе с командой отбирать российские уличные бренды для участия в выставке, а с 2017 года — курировать наполнение мультибрендового онлайн-магазина Faces&Laces Locals. Сейчас там продаётся одежда 55 российских марок. 

«Раньше всё было проще, — вспоминает Анатолий. — Бренды пытались привлечь надписями и картинками на футболках, и это работало. Но постепенно все научились пришивать патчи и делать шелкографию, этим уже нельзя было удивить, вещи стали более технологичными. А когда всё ушло в массы, бренды стали появляться и исчезать по нескольку на дню. Тогда-то дизайнеры поняли, что дело не только в качестве: нужно учиться чётче формулировать идеи и создавать вокруг себя комьюнити единомышленников». Ещё пять лет назад десяток самых крупных и конкурирующих между собой российских брендов шили вещи на одной фабрике в Подмосковье. Начальник производства «21 мануфактура» вместе с 25 швеями-мигрантами из Узбекистана пытались справиться с заказами «Меча», «СПУТНИКА1985», Ziq&Yoni, CODERED и других и были вынуждены отказывать маркам-новичкам. Постепенно бренды наращивали тиражи, выходили на зарубежные рынки и уходили с «21 мануфактуры». Некоторые открыли собственные производства, кто-то стал шить вещи в Китае. «Думаю, в глубине души все наши стритвир-бренды мечтают стать Nike, — рассуждает Анатолий. — И у десятка брендов точно есть для этого потенциал. Тот же Krakatau зимой 2018/2019-го был на втором месте по продажам в парижском магазине Leform — после Stone Island».

Российская уличная одежда стала более сложной и технологичной и развивается своим путём. А худи и футболки с надписями теперь — национальная форма самовыражения и протеста. Например, в 2020 году благотворительный фонд «Нужна помощь» и издание «Такие дела» выпустили мерч: маски и свитшоты с принтами «невыносимо» и футболки «Трагический контент». Первая надпись просто описывает настроение общества в эпидемию коронавируса. Вторая отсылает к инциденту 2019 года, когда платформа «Яндекс.Дзен» на время ограничила показы каналу фонда борьбы с лейкемией за то, что он публиковал слишком грустные материалы. Издание «Медуза», которое летом 2021-го объявили иностранным агентом, люди тоже поддерживают стритвиром: недавно магазин аксессуаров Friend Function запустил в продажу шопперы с надписью «Данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента».

Ну а я на днях планирую купить белую футболку «Ладно блядь», которую напечатала журналистка BBC Олеся Герасименко. И никому ничего не объяснять.