Завтра я всегда была волком

Иммерсивный театр — это театр вовлечения, «тотального погружения». Здесь не существует деления на зрительный зал и сцену. Существует пространство, в котором везде и постоянно что-то происходит, а каждый зритель сам выбирает, куда отправиться и что смотреть. В результате из разрозненных эпизодов, как из конструктора, каждый сам собирает собственный сценический текст, свой личный спектакль. В таких постановках актёр и наблюдающий оказываются лицом к лицу и могут вступать в непосредственное, прямое взаимодействие. Впрочем, функцию актёров большую часть действия могут выполнять и зрители. Так, например, происходит в «Охоте».

Да, вы всё поняли правильно, после «ужина» мы будем хором выть на луну.

Как объясняют участники Toisissa Tiloissa, главная цель проекта — дать человеку возможность почувствовать, каково это: быть волком в мире волков. На несколько часов мы превратимся в хищников, преследующих добычу на глазах у ничего не понимающих прохожих. Процесс прогони всегда непредсказуем, как и реакция случайных наблюдателей. Но где бы ни происходила «Охота» и каким бы ни был эффект от столкновения сценического, «волчьего» мира с реальностью, сюжет остаётся неизменным: участники должны сначала найти друг друга, стать стаей, а потом — выследить и поймать Лося. В этой роли выступает один из резидентов Toisissa tiloissa. Его знаки отличия — колокольчик на шее, ветвистые плюшевые рога и внушительных размеров рюкзак за плечами. В рюкзаке — добыча стаи. Для того, чтобы её хватило на всех, организаторы просят каждого принести на спектакль по двести граммов сухого пайка. Финалом охоты должна стать волчья «лунная серенада». Да, вы всё поняли правильно, после «ужина» мы будем хором выть на луну.

Первый этап «Охоты» — «Школа Волка». Участников собирают в медиацентре Новой сцены Александринского театра. Начинается подготовка. Прежде всего нам нужно избавиться от нескольких предубеждений. Оказывается, что многое из того, что мы знаем о волках, неправда. Во-первых, волки не одиночки, а социальные животные. Они живут и охотятся в стаях. Во-вторых, у волков существует иерархия и не существует борьбы за лидерство. Главное правило нашей стаи — быть как волки. Держаться вместе и помнить: голодных дней всегда больше, чем сытых. Поэтому, чтобы найти добычу, нужно действовать слаженно.

Я вою: «Ааааууууууууууу!»

Дальше мы привыкаем правильно бегать, чуть приподнимаясь на носках, учимся общаться с сородичами: выть, здороваться (нужно, чуть закинув голову, оббегать друг друга с забавным улюлюкающим звуком), привлекать внимание, рычать, если возникнет необходимость постоять за себя. С этого момента превращение в волков началось: хочешь найти стаю — придётся выть. Разговаривать, даже на языке жестов, тем более пользоваться мобильным телефоном — запрещено.

Как вы уже, наверное, поняли, спектакль Toisissa tiloissa — это ещё и своего рода социальный эксперимент. Поэтому на протяжении всего действия нас будут сопровождать модераторы с видео- и фотокамерами, а в медиацентре за передвижением стаи в онлайн-режиме будет следить группа зрителей-наблюдателей. Скоро они займут свои места. А нас уже везут на место. Там каждому выдают карты. На них отмечены границы площадки, за которые выходить запрещено, и личная точка отсчета, место, откуда для тебя начнётся охота. Пока с трудом верится, что найти друг друга возможно: в нашей группе тридцать особей, а ареал обитания довольно широк. Целый микрорайон между Невой и Охтой. Парки, улицы, дворы — всё это предстоит освоить сначала в поисках стаи, потом — в поисках добычи. Но сейчас нужно найти своё «тайное» место старта. Я своё нашла. Охота начнётся ровно в 21:00. На часах 20:58... 59... Я вою: «Ааааууууууууууу!»

Ладно, я не вою. Если честно, мне даже рот не открыть от неловкости. Я чувствую себя очень глупо, потому что рядом на скамейке сидят двое молодых людей, а в песочнице играют дети. Но тут я слышу, что кто-то неподалёку оказался более решительным. Ответить на зов оказывается гораздо проще, чем завыть первым. Я срываюсь с места, бегу на звук, вою в ответ. Мои сородичи маячат между деревьями. Через несколько минут к нам присоединяются ещё несколько участников. Мы, счастливые, мельтешим друг вокруг друга, улюлюкая, и бежим дальше, толком не разбирая, куда. Постепенно у стаи появляется группа лидеров, потом и вожак. Всё это происходит само собой. Мы ничего не обсуждаем, не устраиваем голосование. Мы просто бежим. Вожак заливисто воет, мы с готовностью подхватываем клич. Прохожие фотографируют нас, кто-то кричит, что мы сумасшедшие, кто-то почему-то спрашивает: «Где салют, ребята?», но нам уже всё равно. Мы уже стали волками, погружение началось.

Стая собралась вместе достаточно быстро, минут за двадцать, но это мы узнали потом. В процессе чувство времени теряется так же быстро, как чувство стыда и осознание того, что ты ведёшь себя по меньшей мере странно.

Кто-то вскидывает руки вверх, изображая рога, стая начинает погоню. Три хлопка по плечу — лось убит.

Мы нашли небольшую поляну для своих волчьих игр. Нужно потренироваться перед охотой. Кто-то вскидывает руки вверх, изображая рога, стая начинает погоню. Три хлопка по плечу — лось убит. Снова кто-то вскидывает руки, погоня, три хлопка, новая цель. Так продолжается, пока стае не надоедает. Вожак взбирается на бункер неподалёку, начинает протяжно выть. Скоро уже все мы стоим на возвышении и, запрокинув головы, в голос воем. Вокруг собираются собаки, хозяева уже не могут удержать их на поводках. Они жаждут присоединиться к стае.

В это время где-то в другом конце парка сорвалась с места наша добыча.

Условия охоты на Лося довольно просты. Выследить его можно по звуку колокольчика и меловым следам. Но проблема в том, что волки никогда не знают, где именно прячется жертва и насколько она далеко. Голодных дней всегда больше, чем сытых.

Какое-то время мы продолжаем носиться по парку в надежде на то, что Лось объявится. Нам просто не приходит в голову, что оставить мелом следы тут просто негде. Первый знак мы замечаем случайно и, окрылённые догадкой, бежим сломя голову по асфальтированному тротуару. Но больше следов нет. Мы бросаемся в другую сторону — снова ничего. Стая перелетает через дорогу, не обращая внимания на проезжающие машины. Мы заворачиваем в какой-то двор, наконец-то новый знак. Потом ещё один. Мы затихли. Мы взяли след. Немного сбавив шаг, мы идём по двору: только сейчас я понимаю, что последние часа два бегала без передышки. В обычной жизни для меня даже сто метров — настоящий марафон. Но сейчас я волк.

Иммерсивы, site-specific, променады, постановки, балансирующие на границе с перформансом, — всё это буквально за несколько сезонов превратилось из авангардных экспериментов для избранных в главный театральный тренд. Всё чаще в спектакле акцент смещается с изображения ситуации на процесс её создания. Во многом потому, что зрителю, у которого давно есть 3D-кинотеатры, очки дополненной реальности и возможность получить любой контент в один клик, уже мало просто наблюдать за действием. Он хочет оказаться внутри него.

Попадая внутрь театральной реальности, вы оказываетесь в её власти.

Иммерсивный театр может дать зрителю то, чего нет при традиционном делении «сцена — зал»: возможность остаться наблюдателем и одновременно не только на эмоциональном, но и на физическом уровне полностью погрузиться, вовлечься в вымышленную реальность, стать её частью. Похожее происходит в игровых квестах, но в случае с театром задача не в том, чтобы выполнить все задания и выйти из игры победителем. Главное — опыт соприсутствия и соучастия, который вы получаете при «тотальном погружении». Нет, это не то же самое, что происходит, когда актёр играет роль. Например, в Wolf Safari зрители не перевоплощаются, не играют волков. Скорее это игра людей в охоту по волчьим правилам.

Довольно часто в иммерсивном спектакле зрителю вообще не предлагают никакой ролевой модели — просто дают максимальную свободу передвижения. Но в любом случае, попадая внутрь театральной реальности, вы оказываетесь в её власти. Ваши действия подстраиваются под предложенные правила и обстоятельства, трансформируется восприятие пространства, времени, а ваше тело и те ощущения, которые вы получаете, становятся источником нового, иногда весьма неожиданного опыта.

Степень вовлечения в процесс, кстати, каждый выбирает сам. Можно активно участвовать в действии, можно просто исследовать пространство в новой, необычной для себя роли, можно просто остаться зрителем, наблюдать за другими со стороны, или даже «выйти из игры», подав условный знак модераторам. Но если вы всё-таки решите остаться, «тотальное погружение» в сценическое действие, в эту вымышленную реальность, станет для вас уникальным и очень личным переживанием.

Начинает смеркаться. Нашей стае всё сложнее держаться вместе. Те, кто повыносливее, петляют вслед за вожаком между домов, остальные плетутся поодаль, мы постепенно теряем отставших из вида. Неожиданно я и ещё несколько волков тоже оказываемся в числе потерявшихся. Мы стоим посреди двора, пытаемся позвать на помощь, но никто уже не откликается. Только люди, выглядывая из окон, настоятельно рекомендуют нам «не орать». Вдруг кто-то видит знак. Из последних сил мы бежим по следу, попадаем в небольшой сквер. Там при свете луны уже разворачивается сцена облавы. Волки набрасываются на Лося, забыв о том, что по правилам «кусать» можно только по одному. Под ногами в ужасе мельтешит такса, кто-то сбивает её с ног. Лось быстро сдаётся, скидывает рюкзак. Стая набрасывается на добычу. Пожилая женщина подхватывает таксу на руки. Собака визжит, её хозяйка орёт. Мы не обращаем на это никакого внимания. Стая голодна. Мы рвём зубами пакеты с едой, добыча сыплется на землю. Мы вырываем друг у друга из рук печенье и сушки, подбираем с травы сыр и конфеты. Нужно успеть ухватить самые лакомые куски. Тут каждый уже сам за себя.

Выть «лунную серенаду» нет сил.

После того как заплутавшая часть стаи добралась до места, и мы кое-как отскулили серенаду, охота наконец закончилась. Оставалась заключительная часть проекта — обсуждение. В медиацентре Новой сцены нас ждали наблюдатели.

Только по дороге обратно те, кто участвовал в убийстве Лося, осознали, что часть стаи так и осталась голодной. Только когда началось обсуждение нашей «Охоты», возник вопрос: почему мы не оттащили добычу туда, где бы могли поесть все?

Резиденты Toisissa tiloissa рассказывают, что идея «Волчьего сафари» родилась из желания с помощью театрального инструментария и простейших психологических приёмов узнать побольше о чувстве голода. Действительно, если в начале «Охоты» стаей двигали скорее азарт и любопытство, постепенно именно желание поскорее утолить голод, вероятнее всего, повлияло на то, что мы попросту забыли о главном правиле: стая должна держаться вместе. Но если в результате для половины участников спектакль «Охота» прервался ещё до «официальной» развязки, то социальный эксперимент «Охота» завершился для всех весьма успешно.

Как мы узнали позже, когда начало темнеть, Лось уже сам пытался догнать нас, и кто знает, как бы всё закончилось, если бы мы остались вместе? Кто знает, что именно произошло в тот момент, когда «тотальное погружение» в спектакле полностью состоялось? Что заставило часть волков забыть о главном правиле стаи? Животное начало? Бессознательные установки? Инстинкт самосохранения? Соревновательный элемент?

На «Охоте» мне повезло вовремя свернуть за нужным сородичем в нужную сторону и оказаться среди тех, кто разделил добычу.

Ближе к концу обсуждения «вожак», пытаясь отразить нападки бывших сородичей и наблюдателей, спросил у организаторов «Охоты»: «Можно ли было вообще поймать Лося, если действовать по всем правилам?» Но по сути это совсем неважно, ведь прелесть экспериментов в области «тотального погружения» — именно в непредсказуемости и уникальности, событийности таких спектаклей, в том, каким будет действие именно для вас. В связи с этим очень точным оказывается название, которое выбрали для своего коллектива создатели Wolf Safari: Toisissa tiloissa — «иные пространства». В финском языке понятие «пространство» включает в себя и конкретное место, и некое состояние. То есть фактически, как объясняют участники арт-группы, имеется в виду как раз то самое пространство опыта. Оно в «Охоте» и других подобных проектах расширяется за счёт новых способов взаимодействия со средой. Тогда, когда ваше поведение и реакции на предлагаемые обстоятельства выходят за рамки привычных навыков.

На «Охоте» мне повезло вовремя свернуть за нужным сородичем в нужную сторону и оказаться среди тех, кто разделил добычу. Но если бы моего внутреннего волка спросили: «В чём сила?», он бы ответил так же, как и одна из тех участниц, кто до последнего дожидался отставших: «Сила не в стае. Сила в брате».