Эту полную горького сожаления и пьяного угара с клиентом ту самую историю нам прислал наш читатель Саша Челкаров. Александр, спасибо вам, много не пейте и предохраняйтесь! Дорогой читатель, не забывай, что наш самиздат всегда и везде собирает ваши самые лютые истории и байки, самые невероятные воспоминания и самые жуткие открытия. Скорее же напишите нам письмо. Спасибо!
Считается, что неформальное общение укрепляет отношения с клиентами. Заметил у себя обратную зависимость. Чем больше смотрю я на Игоря Олеговича, тем крепче моё омерзение.
— Давай, Сашуля!
Довольно странно, когда тебя так называет сорокалетний упитанный мужик. Может, он пидор латентный? Расселись ещё так неудачно: я, напротив Игорь Олегович, потом подсвечник (!), далее челядь: трое на трое особняком. У них там хорошо — диалоги о рыбалке. Мне же никак не удаётся настроить перекрёстную коммуникацию. Долбаный подсвечник! И вот Игорь Олегович вываливает на меня порожняк — говно вперемешку с винегретом, которым забита его голова. Православные сталинисты, славянские фашисты, консервативные модернизаторы, неокоммунисты, загадочная русская идея. «Давай, Сашуля!» Давай-давай.
Неоднократные попытки соскочить с темы русской идеи и перейти на историю Третьего рейха, которой увлекаюсь я, Игорь Олегович жёстко пресекает неким Борисычем, знакомым с «самим Марком Солониным, помнящим номер каждой части вермахта». «Его бы сюда!» — кричит Игорь Олегович. «Кого? — спрашиваю, — Солонина или вашего друга?» Игорь Олегович пододвигает мне бокал.
— Давай, Сашуля!
Одно радует — пьёт на равных. Обычно я иду на опережение, а тут попалась же лужёная глотка. Добрый человек. Я знаю, что говорить таким типам. После моего мощного рапорта он готов подписать все документы без малейшей паузы (как они ненавидят, когда я «беру паузу»). Почему я не люблю всё это? Всю эту провинциальную корпоративность: «наша компания — как семья», «купили Толику квартиру», «на выходные съездили в приют», «нашли могилу Эдикиного деда-солдата». Судя по уровню нелояльности, я просто пьян.
Вот и кульминация: Игорь Олегович заказывает Aberfeldy 21. Мы пьём самый дорогой виски в заведении, я с радостью отмечаю, как Олегыч стремительно косеет, и начинаю искать глазами официанта. Мальчик кавказской наружности приносит счёт, моему клиенту всё это не нравится. Он открывает картонный сундучок, долго изучает свернувшийся кокетливым локоном чек, кладёт его обратно и решительно закрывает крышку. Повторно подошедшему официанту Игорь Олегович толкает пустую коробочку, утвердительно кивнув на вопрос: «Могу забрать?»
— Д-давай, Сашуля.
Я быстро выпиваю, встаю из-за стола, бегу и перехватываю юношу у барной стойки. Даю свою карточку. Не хватало ещё в обезьянник угодить сегодня. К моему возвращению на моём месте уже сидит размалёванная кукла.
В гостинице я долго не могу уснуть. Включаю ночник. Тянет писать. Чувствую это кончиками пальцев. Но слова не строятся, предложения распадаются, мысли стопорятся. В номере мини-бар «поддержим самарского производителя»: пиво «Жигулёвское», водка «Сретенка», коньяк «Российский». Пошлые обои в крупную полоску. Кашпо с пластмассовой пальмой. Пыль и тоска. Вздыхаю и набираю в Google «шлюхи самары». Звоню.
