Часть команды, часть корабля

Ещё у нас есть слопчест (slop chest) — это судовой магазин, в котором продаются шоколадки, чипсы, зубная паста, шампуни и всё, что нужно человеку для нормального проживания. Алкоголь, сигареты. Я отвечаю за весь этот товар, выдаю его людям, и в конце месяца сумма списывается с их зарплаты. Штука классная, на самом деле. Порой это помогает хотя бы имитировать нормальную жизнь на судне.

Ещё недавно я выстраивал здесь судовую сеть, и теперь у нас есть интернет. Не как раньше, когда моряк уходил в море на девять месяцев — и никто ничего о нём не знал. На всех судах нашей компании установлен интернет, он работает в любой точке мира, пусть и не самый быстрый, но скорости связаться с роднёй хватает. У меня есть семья, есть родители, есть брат, и с ними хочется связаться, узнать новости. Я стараюсь общаться с семьёй каждый день — так быстрее время проходит.

Я бы не сказал, что в море меня что-то держит. Я и на берег хочу возвращаться. При этом я скучаю по семье, но и в море мне нравится. Это как две стороны одной монеты. Я когда дома по три-четыре месяца, чувствую, что мне пора в море. Эта тяга, нужда, нужда в работе. Уходишь в море, работаешь пару месяцев — и думаешь: ну всё, пора домой. И вот такими контрастами и заполнена жизнь моряка. А это и правда контраст. Вот представьте: сидишь дома с любимой женщиной, друзьями, вы отдыхаете каждый день, делаете что хотите, и тут тебя вызывают, ты собираешь сумки — и в течение двух-трёх дней летишь непонятно куда, непонятно в какую среду. Тебя бросают в общество незнакомых людей, которые уже провели на этом судне несколько месяцев, им уже всё осточертело, они не такие приветливые, как люди на берегу. А потом сам становишься таким же.

Конечно, хочется вернуться на берег, открыть какой-то свой бизнес, чтобы попивать коктейль на тропическом острове, но в море есть своя романтика. Особенно когда ты выходишь на палубу во время сильного, но тёплого ветра и смотришь за борт, а там волны пенятся, сквозь них проходят лучи солнца, и ты понимаешь, ради чего ты здесь.

Но Владивосток не перестаёт быть для меня домом. Дом — это, наверное, то место, куда ты возвращаешься снова и снова. Я вырос во Владивостоке и не представляю свою жизнь в другом месте. Да, я бывал в разных странах, разных местах, но дом — он один. Хотя, если посмотреть с другой стороны, то дом — там, где ты сам, где чувствуешь себя дома. Если относиться к своей каюте, к экипажу как к постороннему, то будет сложно. А если ты приходишь в каюту и воспринимаешь её как свой дом на следующие четыре месяца, то тогда ухаживаешь за ней и убираешься там. Прямо как дома.

Домой хочется, наверное, месяца через два после начала рейса. Третий месяц — самый тяжёлый. В первый месяц всегда есть работа: ты принимаешь дела, и тебе надо в них вникнуть, принимаешь пароход, и сразу начинается — один порт, второй, выгрузи, погрузи, помой танкер, покрась. Авральные работы. Наступает третий месяц, ты перевалил за середину, и вот списание нескоро, и поработал всласть, и всё начинает раздражать. А на четвёртый ты понимаешь, что через месяц уже списание, и ты строишь планы на берег. И последние два дня просидеть на судне невыносимо. Твой сменщик в гостинице, и ты уже на чемоданах и думаешь: «Только не убейтесь и не утопите пароход».

А дом у меня — это Владивосток, а какая квартира — непринципиально. Дом — ведь это общество, в котором ты вращаешься. Для большинства это семья, а у меня нет семьи. Мне нужен какой-то круг общения, и вот те люди, с которыми я общаюсь, это и есть дом.

У меня были амбициозные планы уехать, найти себе работу на берегу. Но понимаю, что это пока неосуществимо, и планы пробуксовывают. Если бы я нашёл работу на берегу, которая меня б устраивала, вот это место стало бы моим домом. А сейчас… Ну вот я живу во Владивостоке, жил в Питере. Я приезжал в разные города, селился и смотрел по ситуации: понравится — не понравится. Если бы мне понравился Санкт-Петербург, там бы остался. Но Питер чудесный город, пока не начинается дождь.

Я по жизни сижу на чемодане. Семьи нет, ничто не держит, могу уехать куда хочу. Вообще планирую уехать в Питер по делам. И если мне сильно понравится, я там буду жить. Пока дождь не пойдёт.

В принципе, мне полторы недели на берегу достаточно, чтобы отдохнуть. Морально. А физически ты не устаёшь. Точнее, тяжело до первого перегруза — это когда ты первый раз полные трюмы рыбой забил, а потом уже привыкаешь. И физически тебе всё равно, абсолютно. А для психологической разгрузки достаточно и полутора недель.

Конечно, в море хочется к семье, к родным. Стараешься им звонить, но с этим графиком тяжело. Шесть часов ты работаешь, и когда шесть часов после этого отдохнул, ты опять должен выйти на работу. И твоё время отдыха у тебя на сон, еду, помыться, побриться. Особого времени звонить нет. Два-три раза в месяц получается.

Хочу на берег уже сойти. Планы есть. Последнее, что осталось сделать, — квартира. Сейчас у меня своей нет, но она уже строится. Пока живу в доме, где я вырос. Жены нет, развелись, дочка вот со мной живёт, пока я тут. Вообще это часто бывает у моряков. Бывает, и по два-три раза женятся-расходятся.

Но с морями я готов прекращать. С застройщиком я уже рассчитался, осталось заработать на ремонт. Ну а пока в море, со смены возвращаешься, и твой дом — это каюта. За время рейса привыкаешь к ней, стараешься следить, чистоту поддерживать. Иначе тяжело.

От рейса к рейсу представления о доме довольно сильно размываются. В моём случае это зависит от того, насколько комфортно мне находиться в том или ином месте. Бывает, что рейс оказывается довольно тяжёлым, да и работа в море — это работа без выходных, устаёшь физически и эмоционально. И в таком случае время от времени мысленно отправляешься в те места, где тебе было бы комфортно, куда хочется возвращаться. Текущее же путешествие с головой окунает меня в настолько интересный и захватывающий круговорот событий, что я крайне редко вспоминаю о том, что мне хотелось бы вернуться куда-то ещё и оказаться где-то в другом месте. Поэтому конкретно и в данный момент дом для меня — это судно «Профессор Хромов».

После очередного вояжа, каждые десять-двенадцать дней, мы возвращаемся в Новую Зеландию, и там появляется связь. Я могу отправить родителям фотографии, рассказать несколько историй из мест, где я был. Что касается собственной семьи, я решил не обременять себя и какого-нибудь очень хорошего человека. Потому что большую часть года я нахожусь в море, в работе. И подобный ритм жизни поодаль друг от друга — это такая каторга, и обрекать на неё себя и кого-то ещё, мне кажется, пока не стоит.

Я всё-таки думаю, что мой дом во Владивостоке. Это место, служащее отправной точкой, откуда я вновь и вновь возвращаюсь в море. В будущем, разумеется, это изменится, но пока так. Можно, конечно, доходить до крайности. Буквально забравшись на какой-нибудь невероятно красивый мыс острова Кэмпбелл, смотреть на безумно красивый пейзаж, который открывается с высоты, над головой летают огромные альбатросы, вокруг цветы и растения, которых ты никогда не видел. Ты находишься словно на другой планете, и вот тебе в этом месте настолько приятно находиться, настолько хорошо, что на какое-то время оно становится твоим домом. Ровно до тех пор, пока ты не замёрзнешь, или не захочешь есть, или пока не придёт время возвращаться на судно. Или, ныряя на глубину десять-двенадцать метров к затонувшему самолёту времён войны, усаживаешься за его штурвал, и тебе настолько удивительно и здорово, что это тоже будет твоим домом. Ровно до тех пор, пока твой организм не начнёт отказывать и тебе не придётся всплыть.