Самиздат, Perito Burrito и МегаФон продолжают цикл историй про путешествия, в которых всё пошло кувырком, потому что кто-то не решился сделать себе роуминг. «Батенька, да вы трансформер» публикует Ту самую историю главы СММ «Мамихлапинатаны» Светы Чаловой о том, как она стала взрослой и ответственной. Восемь лет назад Света поехала в своё первое самостоятельное путешествие по Европе и чуть не осталась спать на улице. Почему нужно всегда быть на связи и полагаться только на себя — в новой Той самой истории.

— Андрюша, мы везде будем ходить с гидом.
— Ага.
— В Париже много воров.
— Ага.
— Надо подойти и купить ещё экскурсий.
— Ага.

Я ехала в автобусе по горящей путевке в Европу уже четвёртый день, позади меня сидел и постоянно со всем соглашался 30-летний Андрюша — в евротур он отправился с мамой, которая не отпускала его ни на шаг. В первый день она шептала сыну, что впереди едет хорошая девочка (не я), и подстрекала его к знакомству. Андрюша пробубнил что-то похожее на «ага», но на следующей остановке эта девушка закурила — и мама демонстративно зацокала языком. Знакомиться Андрюша не стал. 

Привет, меня зовут Света, восемь лет назад я впервые поехала в самостоятельное путешествие, чуть не осталась собирать милостыню во Франции и случайно стала взрослой.

В начале 2012 года меня прокляли и уволили с работы — с этого всё и началось. Мне было двадцать три, я работала редактором сайта в рекламном агентстве, получала неплохую, по меркам Челябинска, зарплату и не очень понимала, что делать со своей жизнью. Я ни о чём не мечтала, у меня не было никаких амбиций. Денег хватало, чтобы платить за квартиру, тусоваться с подружками несколько раз в неделю и покупать еду любимому коту. В тот момент меня всё устраивало. Настолько, что я даже не беспокоилась, что работаю без договора. 

Всё складывалось в целом неплохо, пока однажды наша начальница не уверовала в силу Вселенной. Чтобы получить её дары, она приглашала в офис экстрасенса, которая чистила энергетику помещения. Мы ходили вокруг церкви и за свой счёт посещали обязательный обряд очищения за семь тысяч рублей. Но Вселенная не услышала. Зарплату выдавать перестали, и сотрудники один за другим бежали из офиса до тех пор, пока я не обнаружила, что осталась с сумасшедшей начальницей один на один.

Как-то похмельным утром, после того как мы с одинокими друзьями знатно нажрались, отмечая День всех влюблённых, я всё-таки опоздала в офис. Мне хотелось домой и доширак, начальнице — хоть кого-то уволить самой. Она торжественно объявила мне о своём решении. Я не то чтобы сильно расстроилась, но вскоре написала ей и поинтересовалась, где мои деньги за последние два месяца.

В ответ пришло письмо с проклятиями и обещаниями отдать мне всё до копейки, ведь эти деньги мне счастья не принесут. Получив в конверте долг по зарплате, я сразу отнесла его в турагентство и купила автобусный тур по Европе — 10 дней, четыре страны и ни одного знакомого человека в группе. Мне нужно было собраться с мыслями и подумать в одиночестве, к тому же в поездку входил целый день на посещение Диснейленда, ради которого я и купила билет. Попасть в этот парк я хотела с самого детства, и проклятые деньги должны были принести мне счастье, показать Париж и осуществить мечту.

Чемодан в дорогу я одолжила у мамы, фотоаппарат у подружки. С собой у меня было 500 евро, а оставшуюся от проклятых денег тысячу рублей я положила на телефон — этого должно было хватить на один звонок в день родителям. Ни о каком мобильном интернете на моей в то время довольно навороченной нокии тогда речи не шло, поэтому связь с друзьями в путешествии я поддерживать не планировала. 

Провожать меня на поезд до Москвы они ради шутки приехали, переодевшись в бомжей. Мы тогда хорошо дружили и всей компанией провожали и встречали друг друга, постоянно что-то придумывая. Костюмы получились очень реалистичные: рваные штаны, обувь на несколько размеров больше, какие-то лохмотья — для полного соответствия не хватало только характерного запаха. В бомжа моя подруга переодела даже свою пятилетнюю дочь и на всякий случай взяла с собой все документы, включая сертификат прививок. Ребята пожелали мне не остаться бомжевать в Европе, даже не подозревая, как близко к истине они могли оказаться.

Тур состоял из четырёх стран: Польша, Чехия, Германия и Франция. Сначала поезд до Бреста, а оттуда групповая поездка на автобусе, вместе с гидом. Совместные переезды от памятника к памятнику, музеи по часам, общие ужины и почти никакого свободного времени. В автобус помещалось немало людей, и, как бы я ни хотела тогда отгородиться от мира, с ними приходилось коммуницировать. Ещё в самом начале пути гид — раздражительная Даша — закрепила за каждым определённое место, и моей соседкой оказалась Эльвира.

Строгая женщина в очках, похожая на библиотекаршу, она занимала не только своё, но и часть моего сидения. Всю поездку она без умолку трындела о том, что поляки предатели, французы сволочи, а в Чехии ненавидят русских. Сложно описать, как сильно её прорвало в Берлине, куда мы приехали в очередную годовщину Победы. В первый же день я выяснила, что спрятаться от Эльвиры можно только в наушниках, места на телефоне хватало на тридцать песен, за поездку я прослушала их, наверное, тридцать тысяч раз.

На пятый день путешествия мы наконец приехали в Париж. Прогулки и экскурсии продолжались до позднего вечера, потом нас привезли в ресторан, на французский ужин, где кормили улитками и лягушками и поили безлимитным вином. В какой-то момент в нас проснулись русские туристы, и мы решили забрать остатки вина с собой. Девушка Аня, которая всегда была за любой кипиш, затолкала две открытые бутылки в свой рюкзак, мы вместе орали песни и шли в автобус. Водитель понимающе включил нам адскую подборку русской попсы, и под рассуждения Андрюшиной мамы о том, что так себя вести нельзя и вообще-то это позор, мы танцевали развратные танцы в проходе между рядами. Ночь, Париж и халявное вино — что может быть лучше.

В отель мы приехали около двух часов. Возле входа Аня сняла рюкзак и бросила его на пол. У двух украденных бутылок вина откололись донышки, и на светлом ковролине начали расползаться кровавые пятна. Вообще-то мы планировали продолжить банкет у кого-нибудь в номере, но, зайдя в свою комнату, я без сил рухнула на кровать. Через четыре часа нас поднял будильник — нужно было выезжать на экскурсию. Моя соседка по комнате Оксана честно призналась, что вертела она этот Париж, и легла спать дальше, а я пошла на завтрак.

Весь день я и большая часть группы боролись с похмельем. Сначала в Лувре, потом в Версале. Вечером планировался поход в «Мулен Руж», на который у меня не было денег. Подразумевалось, что тех, кто не идёт на представление, автобус отвезёт обратно в отель. Мы приехали на Монмартр, в 19:05 автобус выгрузил нас, и гид объявила два часа свободного времени. Такое в поездке случалось нечасто: мы привыкли ходить гуськом, почти колонной, как группа школьников, которая, кстати, тоже ехала в нашем автобусе. Андрюша с мамой всегда держались рядом с гидом и ходили за ней, даже когда не было экскурсий, — чтобы не потеряться. Я хихикала над ними, но сама так же старалась не отставать от группы и выискивала глазами сопровождающего. Не то чтобы у меня когда-то наблюдался географический кретинизм, но это было моё первое самостоятельное путешествие, всю жизнь до этого я ездила с родителями, и вся тяжесть ориентирования никогда не ложилась мне на плечи. Когда тебя ведут за руку к нужному месту — быстро привыкаешь.

Может быть, из-за похмелья, а может, из желания побыть наконец самостоятельной, я решила отделиться от группы и, когда все пошли по направлению к Стене любви, завернула в другую сторону. Я восторженно шла по улицам, не обращая внимания ни на кого вокруг, и просто восхищалась, что я вот так иду САМА по Парижу, на который САМА заработала денег в 23 года. Я зашла в супермаркет и как самостоятельный человек набрала пакет шоколадок, решив, что из Франции обязательно стоит привезти всем шоколад. Я бродила по жилым улицам, мне нравилось быть вдали от туристов, смотреть на обычные дома со ставенками и думать, как живут обычные французы, что они едят, когда возвращаются домой после работы. Фонари, лавочки, музыканты на улицах — всё казалось мне очень красивым. И в какой-то момент я подумала, что неплохо бы остаться здесь и жить как они. Но потом вспомнила про друзей, с которыми толком не могла связаться в последние несколько дней, и загрустила.

Начался дождь. Я зашла в какое-то кафе, где, как мне показалось, вообще не было туристов, и заказала себе грог. Резко захотелось позвонить кому-то из друзей или хотя бы написать, но телефон не нашёл доступного вайфая, а писать СМС было дорого. Я немного загрустила и захотела домой.

За полчаса до встречи с группой я попросила счёт, расплатилась и пошла к месту стоянки. Как мне казалось, весь путь от автобуса я шла только прямо, но в запутанных парижских улочках «прямо» оказалось кривым, и в какой-то момент я поняла, что просто хожу по кругу. 

До отправления автобуса оставалось пять минут, а я продолжала бродить по улицам. На мне был дырявый дождевик, в руках — большой пакет с шоколадками и фотоаппаратом. Я не спрашивала дорогу у прохожих по простой причине: понятия не имела, куда мне идти. Куда-то прямо. Как стало понятно потом, от места сбора я уходила всё дальше, вокруг стемнело, я отдалялась от центра, и за одним из поворотов меня встретила компания темнокожих ребят, которые — нет, я не вру! — стояли у бочки с костром и слушали музыку с бумбокса. Да, прямо как в кино. Я даже постояла несколько секунд и посмотрела на них, но потом вспомнила, что в кино у таких парней ещё могут быть пистолеты, и поспешила уйти. 

Через полчаса после отправления автобуса я почему-то подумала, что мне надо ехать на метро. Я помнила название ближайшей станции — его мы отмечали кружочком на какой-то убогой карте, которую нам выдала гид. К слову, этой карты-то сейчас и не хватало. Половину Европы я объехала без единого инструмента навигации. Карты не было и на телефоне. В поисках ближайшей станции я уходила всё дальше, и это был уже не тот Париж, который я видела два последних дня. Вокруг были серые дома, мимо проходили хмурые темнокожие люди. Дождь усиливался.

О парижском метро я знала две вещи: билет нужно сохранять до конца поездки и названия станций здесь не объявляют. Последнее, впрочем, меня волновало в меньшей степени: французский я всё равно не знала. Не знала и того, как купить билет. Пару минут протупив у автомата на пустой станции, я подошла к проходящей мимо женщине.

— Не могли бы вы купить мне билет? — спросила я её по-английски. Женщина помотала головой и поспешила дальше. Я, кажется, поняла, в чём дело.
— Вы меня не поняли. У меня есть деньги, вот они, — я показала ей смятые в руке евро. — Я турист, я заблудилась и хочу уехать в свой район. Я просто не знаю, как работает этот автомат.

Женщина остановилась и молча пошла к автомату. Пока она покупала билет, я посмотрела на своё отражение во входной двери — сейчас я выглядела как мои друзья, провожавшие меня на вокзале в Челябинске. Рваный дождевик, потёкшая тушь, пакет с каким-то барахлом в руках. Ну, зато не ограбят.

Вскоре я вышла на своей станции, осталось только добраться до отеля. Звучит просто! До сих пор не понимаю, с чего я взяла, что мне просто нужно приехать на станцию — и все проблемы решатся. И вот я вышла и поняла простую и убивающую меня вещь. 

Я не помнила название отеля. Вообще. Перед глазами был только красный от вина ковролин на входе. В отель мы приехали в муку пьяные, в три часа ночи, — хоть кто-то посмотрел на вывеску? Из отеля мы выехали в семь утра, ещё пьяные. Кому-то было до этого дело? Когда каждые два-три дня меняешь город и страну, сложно запомнить даже название отеля. И поэтому ещё в начале тура гид раздала нам листочки с нашими остановками по всему маршруту. 

Листочек!

Я села на тротуар (а чего терять — всё равно выгляжу как бомж) и начала вытрясать содержимое сумки прямо на землю. Из хороших новостей — я нашла ещё 20 долларов из своей заначки на чёрный день. Из плохих — листочек, паспорт, ключ от номера и мои мозги остались в отеле в другой сумке. Телефон гида, кстати, был написан на том же листочке, а перенести его в свой телефон я собиралась «чуть позже». От безысходности я медленно побрела по улице, вспоминая, что ещё знаю о своём отеле. В голове всплыло название офиса рядом. В ближайшем ресторане мне объяснили, что это название местного оператора связи. Спрашивать, где он находится, было всё равно что найти в Москве салон продаж, например, МегаФона.

Я заходила в чужие гостиницы — счастливые люди поднимались по лестницам в свои номера, чтобы снять мокрую от дождя обувь и лечь в кровать. Я представляла, как уже неделю хожу по Парижу от офиса к офису, моя виза давно закончилась, 20 евро и 20 долларов из заначки тоже. Но больше всего меня беспокоило, что я могу пропустить поездку в Диснейленд: тогда весь тур потерял бы всякий смысл. С этими мыслями я забрела на пустую улицу, упирающуюся в парк. Из-за деревьев вышли несколько подростков и засвистели мне. Я быстро вернулась на улицу полюднее и совершила большую ошибку: позвонила маме.

Она взяла трубку довольно быстро.

— Мам!

И тут я подумала: а зачем я вообще ей звоню? Чем она может мне помочь? Но положить трубку в этот момент было бы ещё глупее, поэтому я выдавила из себя:

— Я заблудилась.

Звонок меня мобилизовал. Наверное, потому, что в четыре утра по Челябинску мама села в машину и поехала до круглосуточного магазина — положить мне денег на счёт. Она звонила каждые пять минут, как по таймеру. Нужно было что-то решать. Я подошла к стоянке такси и интуитивно выбрала самого безопасного водителя — мужчину лет шестидесяти.

— Добрый вечер! Я турист, и я потерялась, — сказала я на внезапно чистейшем английском, забыв о том, как в ресторане перепутала слова fish и feed, заказывая салат. — Я не знаю, как называется мой отель, но знаю, как он выглядит. Пожалуйста, помогите мне.

Водитель пробормотал что-то на французском. 

— Вы не понимаете английский? Я (показываю пальцем) заблудилась (развожу руками). Я (пальцем) турист (якобы иду с чемоданом). Мой (пальцем) отель (руками крышу над головой) не знаю (развожу руками) где (руками вокруг себя). Помогите (руки в намасте) мне (пальцем).

Таксист захохотал и жестом показал мне садиться. Я понятия не имею, что он там понял, но в машину я села. Хотя бы потому, что в ней не было долбаного дождя.

— Алло, Света? Ты где сейчас? — мама сильно нервничала и мешала мне сосредоточиться, и я ещё раз отругала себя за то, что решила ей позвонить.
— Мам, я села в такси.
— Ты вспомнила адрес?
— Нет, но таксист мне, наверное, поможет. Всё, давай, пока.

Таксист повернулся ко мне и сказал одну из немногих фраз, которые я знала на французском.

— Меня зовут Жан.
— Меня зовут Света.

И мы куда-то поехали. Я смотрела в окно, надеясь узнать свой отель. И ещё смотрела на счётчик, помня, что у меня всего 20 евро. И от того и от другого мне было грустно.

Через несколько минут Жан остановил машину и жестами объяснил мне, что сейчас ему надо забрать другого пассажира, а потом он вернётся за мной. Я вышла возле того самого парка, откуда мне свистели местные гопники. Снова позвонила мама.

— Алло, Света, ты где?
— Я стою у какого-то парка. Таксист уехал за кем-то ещё и сейчас вернётся.
— В смысле — «за кем-то ещё»?
— Ну, за другим пассажиром.
— А тебя высадил?
— За мной сейчас приедут.
— Не садись к нему в машину!
— У меня нет вариантов, я не понимаю, где я. Ой, они едут! Всё, пока. 

В машине у Жана сидел молодой парень, напоминавший Децла в его последние «французские» годы. Длинные дреды, бородка и стойкий аромат травы. Я с незнакомым дедом и каким-то странным парнем ехала неизвестно куда, но, если честно, в тот момент мне было уже всё равно. У обкурыша зазвонил телефон — и тут мне первый раз за вечер повезло: он заговорил на чистом английском. Я еле сдержалась, чтобы не вырвать у него трубку. 

— Вы говорите на английском? Пожалуйста, помогите мне.

Я бегло рассказала ему свою ситуацию.

— Где сейчас твоя группа?
— Они смотрят представление в «Мулен Руж».
— Так почему бы тебе не поехать в «Мулен Руж»?

Почему-то эта простая и логичная мысль не приходила мне в голову раньше. Более того, я зачем-то уехала от «Мулен Руж» на другой конец города. Обкурыш, имя которого я даже не спросила, перевёл Жану, что меня нужно отвезти именно туда и там я найду свою группу.

— А вообще ты забей на всё — и поехали в клуб.

В этот момент опять позвонила мама, которой теперь явно было не до сна. 
— Это твоя мама? Она волнуется. У меня тоже есть сын, я его давно не видел, он живёт в Штатах. Вот его фото. 

Мы высадили американца у какого-то клуба, обнялись на прощание, и Жан повёз меня в «Мулен Руж». Тут я наконец-то выдохнула и разревелась. Жан улыбался и включил музыку погромче. Звучала какая-то французская песня, напоминающая рождественские песнопения, он громко подпевал и пританцовывал руками, чтобы меня развеселить.

— Не грусти, всё будет хорошо, — говорил он на французском.
— Я знаю, — отвечала я ему на русском.

Таксист провёз меня через центр города, я уже перестала смотреть на счётчик. Он показывал на вид за окном и продолжал говорить на французском, который я от стресса вдруг начала понимать как родной. 

— Очень красиво, посмотри, как красиво!
— Да, Жан, красиво.

Мы приехали в «Мулен Руж». Жан сбросил счётчик. Я протянула ему свои проклятые 20 евро.

— Нет, не надо денег. Пусть у тебя всё будет хорошо! 

Он написал на какой-то открытке адрес и протянул его мне:
— Отправь мне открытку из России!

Следующий день мы провели в Диснейленде. Это была офигенная поездка, детская мечта сбылась, но с самого утра я постоянно ходила с кем-то, искала глазами знакомые лица и боялась потеряться, вспоминая номер автобуса, который был записан буквально на лбу. Иногда в толпе мелькали и Андрюша с мамой: в парк они, конечно, тоже пошли вместе. 

Я вернулась домой максимально собранным человеком. Быстро нашла новую работу, подтянула английский, начала откладывать деньги, обустроила квартиру и наконец приняла тот факт, что я взрослый человек и в моей жизни больше нет никаких взрослых, которые будут водить меня за ручку. С того дня у меня всегда есть карты и чёткие маршруты. А вот таксист открытку так и не получил: бумажка с его адресом потерялась ещё в туре, в одном из переездов.