В 2011 году опрос ВЦИОМ показал: треть россиян считают, что Солнце вращается вокруг Земли. В 2017 году об этом задумалось Министерство образования и вернуло астрономию в школьную программу, причём учиться ей должны школьники выпускных классов. Астрономов об этом просто уведомили, ни с кем особо не посоветовавшись. За несколько месяцев нужно было подготовить современные учебники, преподавателей, написать учебную программу, ведь в 2018 году в ЕГЭ по физике уже был один вопрос по астрономии. Журналист Анастасия Сваровская поговорила о проблемах преподавания астрономии в школе со старшим научным сотрудником Государственного астрономического института МГУ, кандидатом физико-математических наук Владимиром Сурдиным, который приехал на мастерскую АстроГео на Летнюю школу
http://letnyayashkola.org
.— Почему астрономия не преподавалась в школах?
— Приказа «не учить астрономию» не было, поэтому она формально никогда не выходила за пределы школы. Она просто была в числе предметов по выбору — вместе с экологией, историей религий и другими предметами. А что это значит? Если ученик, а на самом деле родители учеников, дружно пишут заявление директору: мол, мы хотим, чтобы этот предмет преподавался в обязательном порядке, — тогда дети учат астрономию в школе. Но я не знаю случаев, чтобы родители сказали: жить без этого не можем! Сильные московские школы никогда не лишали себя астрономии и всегда в полном объёме её читали, потому что понимали: у них образование элитарного класса, и там такие предметы должны быть. Остальные школы, как правило, больше часов отдавали на физику, а сейчас и её сворачивают по количеству уроков в неделю.
— Как было с астрономией в университетах в те годы, пока её не было в школах?
— На поступление в вузы скорее влияла ситуация в стране. Те, кто идёт в университет на астрономию, не со школьной скамьи начинают ею увлекаться. Я где-то класса с пятого начинал увлекаться физикой, затем астрономией, а потом участвовал в олимпиадах, книги читал — и на школьный предмет уже особого внимания не обращал. Так всегда. К нам в университет на астрономию приходят ребята, которые с пятого класса ею заинтересованы.
Искать зависимость между преподаванием астрономии в школах и количеством поступающих в МГУ на астрономию тоже нельзя. Конкурсы в советское время были 10–15 человек на место, в 2000-м году — 1,5–2 человека, потому что вообще на естественные специальность не было желания идти ни у кого — тогда шли на гуманитарные направления. Но это время кончилось: с 2010 года конкурс поднялся до прежних высот, опять стало нелегко поступать, и ребята сильные пошли. А смотреть на количество поступивших после введения астрономии в школах можно будет ещё лет через пять.
— При том, что астрономии последние годы не было в школах, олимпиада по ней была. Кто готовит школьников?
— Олимпиады затрагивают узкий круг детей, которые почему-то увлеклись астрономией ещё в начальных классах. Готовятся и по книжкам, и в кружках при школах и планетариях. Планетарии играют большую роль в астрономическом образовании. В советское время было примерно 65 планетариев, и они покрывали почти всю страну. Школьники могли туда ходить и проводить там время. Часто планетарии располагались в церквях, которые довольно хорошо подходят для этой цели. Сейчас их осталось чуть более двадцати: церкви стали обратно возвращать себе свои здания, а новые сооружения для планетариев построить не всегда удавалось, и это самое малое. На самом деле проблем с внедрением астрономии в школы сейчас предостаточно. Я весь год ездил по разным районам страны, собирая учителей и проводя с ними занятия, готовя их преподавать астрономию. Помню хорошо их реакцию. Как-то в новосибирском Академгородке собрали учителей физики, которым надо было читать астрономию школьникам, и руководительница этого коллектива сказала: «Коллеги, на нас свалилась беда. Мы начинаем преподавать астрономию. И хуже того — сдавать её в ЕГЭ. Что будем делать?» Я должен был им объяснить, что делать. Я, конечно же, этого не объяснял, потому что для меня это не беда, а наоборот — радость. Я астроном, и мне без разницы, как сдадут ЕГЭ на просторах страны. У меня другая задача: мне главное, чтобы 20 умненьких ребят поступили на наш факультет. Для меня беда в том, что учителя плохо знают астрономию. У всех молодых физиков во время обучения в университете был курс астрономии, но он не очень серьёзный: только общие представления. Теперь их знания откуда-то должны стать более глубокими, ведь надо детям передавать что-то. Взрослые преподаватели учили астрономию хорошо, потому что в советское время во многих педагогических институтах выдавали диплом «учитель физики и астрономии». В итоге молодые плохо знают, взрослые пытаются вспомнить — им некуда деваться.
— По каким учебникам учат школьников?
— Ещё одна беда, что нормальных учебников нет. Есть старые, которые лет 30 назад в школьных библиотеках появились и так там и лежат, например Воронцова-Вельяминова и Страута. Есть новый учебник Чаругина. Его успели написать за несколько месяцев (7 июня вышел приказ, а 1 сентября школьники уже пошли в школу и начали учиться по нему). Потом вышло методическое пособие к учебнику В. М. Чаругина «Астрономия. 10–11 классы. Учебник для общеобразовательных организаций: базовый уровень» сотрудников Новосибирского Планетария С. Ю. Масликова, И. О. Орлова и Н. Н. Самусь, состоящее почти из 30 страниц, в котором указаны ошибки учебника Чаругина. Мне подарили эту книжечку в Новосибирске, а пока летел в Москву, нашёл ещё 30 ошибок. Чаругин — неплохой человек, профессор пединститута, но довольно узкий специалист. В Министерстве должна быть экспертиза, но всё это довольно формально проходит. У издателей достаточно мощное лобби, то есть этот процесс так проходит, что они реально никому особо не дают толком посмотреть на учебник и проталкивают его. Удивляться этому не стоит — деньги иногда облегчают процесс.
— Как происходит процесс внедрения учебника в школы?
— Появляется новый предмет, и издатели начинают борьбу за поиск автора. Школьные учебники — это гигантский бизнес, ведь они издаются миллионными тиражами и доходы от них огромные. Издатели после выхода приказа Ольги Васильевой кинулись заполнять новую нишу, и в итоге вышел один не очень правильный учебник Чаругина. Школы просто обязаны были что-то купить к началу учебного года, а больше ничего и не было. Получается, в первый год астрономии в школах ученики занимались либо по очень старым и неактуальным учебникам, либо по слишком поспешному и ляповатому.
— Вы были задействованы в процессе внедрения астрономии в школы?
— Нет. Новая министр решила — и астрономию быстро ввели, а нас поставили перед фактом. Я не понимаю, к чему такая спешка. Надо было хотя бы годик дать, чтобы появились хорошие учебники, школы успели их закупить, учителя подтянули бы свои знания. Прошлым летом в Министерстве — тогда ещё образования и науки — собрали людей, связанных с астрономией, и дали такую установку: «Пишите новые учебники, но так, чтобы как для Волочковой». Мы сказали, что так писать не будем, но постараемся, чтобы он был общепонятным. Установка на простоту была с самого начала.
— Хотя бы вопрос для ЕГЭ придумывали астрономы?
— Его придумали где-то в министерстве, и снова никого не спросили. Зато когда я писал учебник, из министерства дают программу предмета, где описано, что школьники должны знать то да сё. И ты обязан писать свой учебник так, чтобы это было, притом чтобы он был лёгкий, понятный, не очень глубокий, но и не поверхностный. А ещё интересный, и в то же время чтобы тебе не сказали, что чего-то в твоей книге не хватает. Если бы автор был свободен в выборе, он бы по-другому писал. Но свободы нет, приходится лавировать и искать лазейки.
— Астрономия в школах — она о чём?
— Советская школьная астрономия не очень удачная и не очень нужная: там много математических преобразований, систем координат, звёздных величин — это то, что в реальной жизни человека не задевает и никакой специальности в вузах, кроме астрономии, не пригодится. Зачем учить, зная, что почти никому это не понадобится? Например, генетику изучать будущему сталевару, наверное, не очень надо. Главная задача преподавателей астрономии сейчас — сделать предмет интересным для учителей и школьников, чтобы она вклинивалась в интересы разных людей: гуманитариев, естественников, спортсменов.
В астрономии нужно учить бытовым, общим вещам. Например, как наша жизнь зависит от космических явлений, как что эволюционирует, но без сугубо математики. Школьник не должен уметь рассчитать время перелёта от Земли до Марса и обратно. Я считаю, что это особо не нужно, а те, кому интересно, в университете научатся.
— Есть какие-то альтернативные возможности преподавания астрономии детям?
— Сейчас хорошо развиваются мобильные надувные или каркасные планетарии. Это бизнес, и хорошо, что на астрономии его тоже можно делать. Они здорово помогают школам — приезжают, проводят свои астрономические уроки, показывают что-то в мобильном планетарии. Учителя не успели подготовиться к преподаванию астрономии, но школа может весь курс уроков закупить у мобильного планетария. В Москве мы сделали серию лекций с одним московским мобильным планетарием, которые точно покрывают школьную программу, и они их продают другим. Думаю, это пойдёт нормально.
— Где ребёнка можно увлечь астрономией, если не в школе?
— Очень много детских книжек пишут про небесные дела, но это для совсем маленьких. Есть для подростков — в последние годы делают астрономические энциклопедии. Сейчас есть интересная серия из пяти книг для детей, которую написали Люси и Стивен Хокинг. Я редактировал их как научный редактор. Эти книги для школьников с третьего по седьмой-восьмой классы, где есть литературная фабула, но она вполне научная и привлекает молодёжь.
У астрономии сейчас две ветки развития: одна из них — это когда дети увлекаются астрономией чуть ли не с начальных классов, потом начинают её самостоятельно изучать, ходить в кружки при планетариях и в другие места, участвовать в астрономических олимпиадах, потом поступают в университет. И есть второй сценарий: людей астрономии учат в 10-м или 11-м классе по часу в неделю. По сути, это просто для общей эрудиции.
— Без ошибок не бывает никакой деятельности, надо с чего-то начинать. Мы стараемся сделать так, чтобы это прошло не очень болезненно. Думаю, что пройдёт два-три года — и предмет станет достаточно интересным и понятным учителям и ученикам, учителя поднимут свой уровень — и появятся хорошие учебники.
Фото: Елена Ростунова
