Сдаётся уютная двушка в транспортной доступности от метро. ТОЛЬКО СЛАВЯНЕ (другие национальности не рассматриваем). Только чистоплотные славяне. Славянский тип лица. Среднюю Азию и Кавказ не предлагать. Роскошная трёшка в зелёном районе Москвы для семейных. Три брата — не семья, извините. Предпочтение строительным специальностям.
Я ищу квартиру в Москве. Ищу долго и остервенело. Кажется, мне не подходит ни одна из квартир. А точнее, я не подхожу ни одной из них. Тип лица не очень славянский — зоркий глаз доктора Геббельса может заприметить предательскую горбинку на носу или ещё что-нибудь такое. Специальность тоже не очень строительная, да и вообще, не семейный.
В сто первый раз звоню какому-то риелтору и доказываю, что достоин жить в этой замечательной московской квартире.
— Сколько будет человек?
— Двое.
— Двое — это кто?
— Я и мой коллега.
— Мужчины, что ли?
— Да.
— Двое мужчин?! Ну, нет… Они (очевидно, хозяева квартиры) на такое не пойдут.
Они не пойдут на такое. На какое «такое» они не пойдут? Наверное, меня только что заподозрили в гомосексуальности. Ведь страшно подумать, что на чудесном диване твоей покойной прабабушки совокупляются два мужика. Вот женщина и мужчина — это хорошо. Две женщины — ещё куда ни шло, мужчина и кот, женщина и кот, кот и кот…
Сдам однокомнатную хрущёвку ответственным и благонадёжным. Недалеко от платформы Лось. Рассмотрим христиан, буддистов, ханафитов. Пять-шесть узбеков не предлагать. Украину не предлагать. Нужны: очень приличные люди (рынок и торгашей не предлагать!). Аул не предлагать. Москвичей и девушек не предлагать. Предпочтение вегетарианцам. СУПЕРЛУЧШЕЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ. ТОЛЬКО ДЛЯ СЛАВЯН.
Сталинки. Эти замечательные квартиры с высоченными потолками. В таких должны были жить советские титаны светлого коммунистического будущего. Сейчас там доживают полусумасшедшие старухи и их счастливые наследники.
Нас пригласили на просмотр. Риелтор вальяжно, словно с соломинкой во рту, сообщает, что это отличный дом сталинской застройки, район тихий, и вообще всё супер.
Хозяйка квартиры — шарообразная дама преклонных лет с белым беретом на голове. Полки её квартиры заставлены самодельными фигурками динозавров из солёного теста. Внуки осуждают увлечение старушки, говорят, что динозавры — это несовременно. По численности вымершим ящерам в этом доме едва уступают православные иконы. Креационизм и теория эволюции мирно уживаются в просторной голове пожилой москвички.
— Ничего менять не надо, мебель тоже пусть стоит на месте. Раз в месяц я буду приходить забирать деньги, — говорит хозяйка. Она оценивающе оглядывает нас и многозначительно добавляет: — У нас на этаже живёт батюшка и прокурор, так что если будете шуметь…
— Мы не будем! — изо всех сил мотаю головой я.
Она не пошутила, даже не улыбнулась хотя бы одним уголком рта. Она совершенно серьёзно сообщила, что стабильность в её стерильной доисторической сталинке будут контролировать прокурор и священник. Что бы там ни говорили её внуки о динозаврах, эта пенсионерка прекрасно чувствует дыхание жизни.
Срочно ищем девушку/женщину в двухкомнатную квартиру, все работаем — друг друга не видим. Санузел раздельный. Бабушкин вариант не предлагать. Дети приветствуются. Животные не приветствуются. Энергетика квартиры очень хорошая. За домом речка с купелью — можно моржеваться всю зиму.
Одна и та же бесконечно затхлая квартира с трухлявым диваном времён брежневского застоя. Один и тот же паркет ёлочкой, и мелкий серый кафель куплен у одного продавца. Ковры! Ковры! Ковры! Просиженные сальные кресла. Стеллажи во всю стену. И снова ковры! Каждый день я хожу смотреть одну и ту же квартиру и даже придумал название для этого дизайнерского решения. Постсоветский шик.
Каждый просмотр длится всего несколько минут. Но за это время перед глазами проносится целая жизнь другого человека. Вот двухкомнатная квартира в центре. На книжной полке — журнал «Флирт». В шкафчике валяется серёжка рублей за пятьдесят: кажется, её оставила одна из звезд этого журнала. На кровати сидит большой одноглазый медведь кислотно-оранжевого цвета, в угол забились грязные чёрные носки. В другой комнате — загадочный буклет, на обложке которого мужик с лицом наёмного убийцы и подписью «Игорь Жижикин — полезный человек».
Архипелаги плесени в ванной, жёсткие чёрные волосы повсюду. Кажется, я уже вижу человека, который здесь жил. Его органические следы я ещё очень долго буду оттирать от стен и пола.
Я сижу на полу. Паркет ёлочкой, пол в ванной комнате в мелкую серую клетку. Я нашёл себе квартиру. Многоуважаемая московская квартира любезно согласилась впитать меня в себя. Как это произошло — непонятно. Хозяин жилья приехал на подписание договора подвыпившим и раскрасневшимся — к пятидесяти годам он совершенно точно умрёт от инсульта, не справившись с тяжестью собственных жировых отложений. Он оценивающе поглядел на нас, не увидел ничего вопиюще неславянского или неблагонадёжного, просопел пару неумных шуток и неумело поставил подпись на договоре. Этому человеку я буду отдавать половину своей зарплаты.
И я не один такой идиот. Нас очень много. Нам никогда не вырваться из этого бессмысленного круговорота съёмных квартир. Мы наполняем их жизнью, а потом на смену нам приходит кто-то другой. И так по кругу. Мы — великие духи города, мы отдаём ему своё дыхание и тепло. Без нас никакой Москвы бы не было, и москвичей тоже. Это сансара, это всё грёбаная сансара. И, судя по всему, когда-то давно я нехило прожёг себе карму.
И вот я сижу на полу. Паркет ёлочкой, ковры хрустят под ногами. Это точно не то, чего я хотел. Я — совершенно не тот, кого хотел этот город и эти квартиры. Я соберу все жёсткие чёрные волосы, которые оставил предыдущий жилец, ототру все его следы, порву все страницы журнала «Флирт» и сожгу кислотно-оранжевого одноглазого медведя. Правда, это ничего не решит: динозавры из солёного теста, паркет ёлочкой, предпочтение славянам.
Да и почему вообще кто-то решил, что жизнь — лучше, чем нежизнь?
Авидья, вот что.
