Приключения Хаджи-Мурата, одного из самых известных героев Кавказской войны, не закончились даже после его смерти. Больше двадцати лет жители Дагестана пытались вернуть останки своего воина в родную землю. Но добиться цивилизованного перезахоронения не смогли. Тогда, после полутора веков ожидания и надежд, они решили вернуть кости Хаджи-Мурата сами. Их не остановили ни законы ислама, ни государственная граница. Автор самиздата Владимир Севриновский съездил в Дагестан и пообщался с участниками спецоперации по возвращению Хаджи-Мурата на родину.
«Он собрал последние силы, поднялся из-за завала и выстрелил из пистолета в подбегавшего человека и попал в него. Человек упал. Потом он совсем вылез из ямы и с кинжалом пошёл прямо, тяжело хромая, навстречу врагам. Раздалось несколько выстрелов, он зашатался и упал. Несколько человек милиционеров с торжествующим визгом бросились к упавшему телу. Но то, что казалось им мёртвым телом, вдруг зашевелилось. Сначала поднялась окровавленная, без папахи, бритая голова, потом поднялось туловище, и, ухватившись за дерево, он поднялся весь. Он так казался страшен, что подбегавшие остановились. Но вдруг он дрогнул, отшатнулся от дерева и со всего роста, как подкошенный репей, упал на лицо и уже не двигался».
Так Лев Толстой описывает гибель Хаджи-Мурата. Легендарный воин и полководец, он был правой рукой имама Шамиля, который первым в истории объединил чеченцев и дагестанцев в борьбе с войсками российской армии. Хаджи-Мурат возвращался живым из самых опасных авантюр и нанёс империи много чувствительных поражений.
Он был славен своей отчаянностью, молниеносными атаками и способностью уходить от погони. За 12 лет до гибели, 10 ноября 1840 года, его арестовали и, удерживая верёвками с двух сторон, вели со связанными руками посреди вереницы русских солдат. На крутой тропинке над почти отвесным обрывом он прыгнул вниз. Солдаты, не желая умирать, выпустили верёвки. Арестант скатился на дно расселины и ушёл от погони.
Имам Шамиль сделал его наибом (наместником) Аварии, и многие аварцы, особенно у него на родине в дагестанском селении Хунзах, чтят его память до сих пор.
В 1852 году его всё же нагнали, убили и разлучили тело с головой. Но история великих побегов Хаджи-Мурата не закончилась. Она превратилась в историю возвращения на родину, в горный Дагестан, где героя ждали полтора века и почти дождались. Правда, пока не целиком.
Тело Хаджи-Мурата похоронили на месте гибели — неподалеку от современного села Тангыт. А голову отрубили, заспиртовали и отправили под усиленным конвоем в Тифлис. Там её препарировал Эраст Андреевский — личный врач кавказского наместника князя Михаила Воронцова. После чего голову на три дня выставили на анатомическом столе местного госпиталя на всеобщее обозрение, а затем отправили в Санкт-Петербург знаменитому хирургу и собирателю черепов Николаю Пирогову. Тот ещё во время работы на Кавказе исправно пополнял коллекцию Императорской Военно-медицинской академии новыми головами. Позднее в своём «Отчёте о путешествии по Кавказу» врач сокрушался: «Нелегко можно достать черепа этого племени, да и вообще все племена на Кавказе дорожат трупами своих единоверцев».
Впрочем, Хаджи-Мурату было уже всё равно, и его череп, очищенный от плоти, благополучно хранился в коллекции академии до середины следующего века. В 1964 году антрополог Михаил Герасимов использовал его для создания скульптурного образа Хаджи-Мурата. Горец получился внушительным — бритоголовым, бородатым, большегубым, со шрамом от шашки на лице. А череп по недоразумению не вернулся в Военно-медицинскую академию и осел в Кунсткамере.
В запасниках старейшего российского музея он лежал еще тридцать лет с челюстью, прикреплённой для сохранности на пружинках, с алым инвентарным номером «119» на лбу. Учёные и музейщики о нём почти забыли.
Хаджи-Мурат был погребён с двумя сподвижниками в лесу. Сегодня это окрестности села Тангыт на севере Азербайджана, где республика граничит с Дагестаном. После окончания Кавказской войны, в 1870 году, старший сын Хаджи-Мурата нашёл захоронение и установил на нём каменную плиту с лаконичной надписью на арабском: «Это могила аварца из Хунзаха Хаджимурада. Скончался в 1268 году хиджры [дата смерти Хаджи-Мурата по мусульманскому летоисчислению]».
Ещё в XIX веке могила стала считаться святой, к ней начали регулярно ходить паломники, особенно из Хунзаха, где Хаджи-Мурата и сегодня чтят больше, чем имама Шамиля. Когда археолог Мамедали Гусейнов нашёл её в конце 1950-х, паломники рассказали ему, что «посещение этого места излечивает <…> от душевных тревог, страха, ожидания несчастья и других бед». На окрестные деревья верующие повязывали разноцветные лоскутки, как делают люди и в Подмосковье, и в буддистском Тибете.
Житель соседнего городка Закаталы Джахангир Али-оглы Солтанов вспоминал, что местные долго отказывались раскапывать для археолога священную могилу. Не помогла даже удвоенная плата. Когда Гусейнов всё же заставил четырёх работников это сделать, один сошёл с ума. Впрочем, этот бродячий сюжет рассказывают и про другие гробницы.
Могила оказалась пустой. Гусейнов распорядился копать к северу от неё. Вскоре был обнаружен скелет без черепа. «Всякие сомнения, что это могила Хаджи Мурата, сразу отпали, — вспоминал впоследствии археолог в разговоре с исследователем Булачем Гаджиевым. — Мы закрыли могилу и установили новую плиту из мрамора, перенеся туда слово в слово текст со старой плиты».
Ещё почти полвека захоронение было предметом лишь относительно небольшого локального культа. Но слава черепа, оказавшегося отделённым от тела государственной границей, начиная с девяностых только набирала обороты. О нём всё чаще писали в СМИ, и в конце концов в Азербайджане осознали, что могила наиба обладает определённым потенциалом. «Сегодня ежегодно музей в Санкт-Петербурге посещают миллионы туристов, но к могиле кавказского героя никто не приходит, — сокрушалось азербайджанское издание „Спутник“ в статье 2017 года с красноречивым названием „Череп из Кунсткамеры может обеспечить наплыв туристов в Азербайджан“. — Если соответствующие органы обратят внимание на само захоронение, благоустроят могилу и дорогу к ней, а главное — поспособствуют перезахоронению всех останков Хаджи-Мурата, то всё это поможет развитию туристического потенциала региона».
В 2017 году по дагестанским пабликам во «ВКонтакте» поползли слухи о том, что министр культуры России Владимир Мединский готовится передать голову Хаджи-Мурата в Азербайджан. Однако на родине наиба, в аварском селении Хунзах, многие были совершенно не готовы передавать голову в распоряжение другого государства.
На пожелтевшем, сложенном вчетверо листке — неровные строчки, напечатанные на пишущей машинке: «Начиная с 1898 года джамаат [религиозная мусульманская община] села Хунзах и мы, потомки Хаджи-Мурата, обращаемся в обком, в ЦК, к министрам, общественным деятелям, президенту с просьбой вернуть на родину череп наиба, но каждый раз — „кто-то камень положил в нашу протянутую руку“». Послание, подписанное другим потомком Хаджи-Мурата — Магомедарипом Гаджимурадовым, адресовано Министерству по делам национальностей и внешним связям Дагестана. На штемпеле о приёме стоит дата: январь 1998 года.
Хаджи-Мурат, стараниями Толстого, — пожалуй, самый известный в мире аварец после имама Шамиля, который первым объединил Дагестан и Чечню в войне против царских войск, и борца Хабиба Нурмагомедова. Больше века судьба останков Хаджи-Мурата заботила лишь потомков и почитателей из Хунзаха. Но после распада СССР, с усилением местного национализма, с каждым годом к ним присоединялось всё больше новых голосов.
Одним из первых с просьбой вернуть череп к руководству Кунсткамеры публично обратился Надиршах Хачилаев — настоящий дагестанский герой девяностых. Он был бизнесменом, депутатом Госдумы, каратистом и писателем, освобождал пленных солдат в Чечне и настолько никого не боялся, что в ходе конфликта с федералами захватил здание правительства Дагестана. На его письмо в 1997 году Кунсткамера отреагировала отказом. С аналогичным прошением к президенту Владимиру Путину обратился тогдашний глава Республики Дагестан Магомедали Магомедов.
Запросы от активистов градом сыпались на Кунсткамеру. Одни просили, другие предлагали деньги, третьи угрожали. Заставшие то время сотрудники музея в беседе с корреспондентом самиздата вспоминают, что директор нервничал: на улице девяностые, просители серьёзные, и жертвовать своей головой ради чужой не хотелось. Видимо, чтобы отстраниться от конфликта, руководство музея списало череп как не представляющий научной ценности. По закону, списанный экспонат можно либо уничтожить, либо кому-то передать.
В итоге в 2000 году министр культуры Михаил Швыдкой даже дал добро на передачу, была создана специальная комиссия, но в последний момент всё сорвалось.
«Отдать его мы могли либо организации, либо по суду кому-то из родственников», — объясняла корреспонденту самиздата антрополог и сотрудница Кунсткамеры Екатерина Капустина в 2016 году. По её словам, суд уже был готов, но родственники не смогли договориться, кто именно заберёт череп, и он остался в хранилище. Тем временем Кунсткамеру заваливали запросами, а музей отправлял их наверх — в Академию наук и в Министерство культуры. «Нам оттуда приходят рескрипты — разберитесь. Мы пишем, объясняем ситуацию, но указаний передать как не было, так и нет», — объясняла Капустина.
Одно время, вспоминает она, к ней регулярно обращались дагестанцы с просьбой рассказать, где конкретно хранится череп. Они прямо говорили, что готовы не просто его украсть, но и отсидеть за это. Капустиной предлагали лично выкрасть череп и вообще были готовы на крайние меры: «Ходили слухи, что „решить вопрос“ приходили чуть ли не с чемоданом денег. Директор волновался, как бы не подорвали Кунсткамеру, даже думал ограничить в неё вход для дагестанцев».
Почти двадцать лет подряд для решения судьбы черепа создавались и распускались разные комиссии. За передачу высказывались самые разные политики — от депутата Госдумы Сергея Миронова до главы Чечни Рамзана Кадырова. Но в 2019 году в ответ на обращение Миронова администрация президента ответила, что останки переданы будут, но позднее — «с учётом текущей внутриполитической ситуации в республике».
Какую конкретно внутриполитическую ситуацию в Дагестане имел в виду автор ответа советник президента Владимир Толстой, праправнук писателя Льва Толстого, в письме не уточнялось. Однако Магомед Амаев, один из активистов, добивающихся захоронения Хаджи-Мурата на родине, рассказывает, что в нулевых, когда с прошением о возвращении черепа на родину обращались к Путину, мотивы отказа были политическими: «Особых возражений [у Министерства культуры] не было, — объясняет Магомед. — Единственно, военные просили отложить этот вопрос до окончания чеченских событий. Они беспокоились, что произойдёт всплеск местного патриотизма или национализма, что возвращение хаджимуратовских останков послужит толчком активизации войны».
Представитель комитета по наследию Толстого в Дагестане Магомедрасул Магомедрасулов впоследствии рассказывал коррепонденту самиздата про некоего академика, который при обсуждении передачи останков спросил: «А где гарантия, что люди на десятках автобусов с возгласами „Аллах Акбар!“ не будут двигаться к могиле наиба?»
Но летом 2019 года в инстаграм-аккаунте «Авар халкъ» (аварский народ) появилась новость, из которой следовало, что к могиле наиба в Азербайджане больше никто не придёт: надгробная плита вскрыта, грунт выкинут за ограду, останков внутри нет.
Пока в России активно обсуждали захоронение черепа Хаджи-Мурата, тело сохраняло свой статус-кво локальной святыни. Вопрос об эксгумации тела был слишком щепетильным с точки зрения норм исламской морали и на межгосударственном уровне не поднимался. Но когда Азербайджан стал претендовать и на голову, ставки повысились, и хунзахцы решили просто убрать Азербайджан из уравнения.
— Двадцать лет, словно мяч, то туда, то обратно, футболили этот череп. Мы, как Александр Македонский, разрубили гордиев узел. Если бы тело оставалось в Азербайджане, приходилось бы на межгосударственном уровне решать. Теперь же остались только внутренние вопросы, — говорит пожилой человек за широким письменным столом. Он просит не указывать своё имя, так как в процессе описываемых им событий было нарушено сразу очень много законов. — Мы благодарны тем людям, которые облагородили место его захоронения. Мы собирались туда пойти, с ними встретиться, сказать им большое спасибо. Но извините, другого выхода у нас не было.
Мы сидим в самом центре Махачкалы. Во дворе за окнами играют дети. Пожилой аварец тщательно взвешивает слова, чтобы не сболтнуть лишнего.
— Участвовали в этом деле четверо-пятеро человек. Немного. Они поехали в Азербайджан разными путями. Договорились, где встретиться, купили шанцевый инструмент. Могилу копали не сверху, а сбоку. Ещё боялись, что плита на них упадёт. Большие кости изъяли, мелкие просеяли — ни грамма не оставили. Через сито пропустили не только косточки, даже камешки. Черепа там нет, левая нога короткая, поломанная и сросшаяся. Муравьёв-Карский, который был здесь наместником, писал в воспоминаниях, что Хаджи-Мурат хромал на левую ногу. Мы похоронили его в Хунзахе. Как положено, по мусульманскому обычаю. Человек сто пятьдесят — двести проводили героя. Не было всплеска ни национализма, ни ваххабизма, ни религиозного экстремизма. И возвращение черепа пройдёт точно так же.
— Как кости переправили через границу?
— Через эту границу бандитов пропускали, оружие, — улыбается мужчина.
— Сумка с костями — это проблема, что ли? Дай азербайджанскому таможеннику немножко денег — и всё. Я не утверждаю, что они так именно сделали. Граница-то большая. Думаете, на каждом метре пограничник стоит? Или сигнализация? Ни хрена нету этой сигнализации.
На вопрос о недовольстве некоторых дагестанских мусульман — ведь по шариату человека положено хоронить в тот же день и больше не трогать останки — он отвечает коротко:
— Если бы вопрос касался религиозного лидера, их слово имело бы большое значение. Но Хаджи-Мурат — воин. Наш предок. Его вернули наши люди. Они сами ответят перед Господом. Если за это придётся гореть в огне, они будут гореть.
Поток подробностей быстро иссякает.
— Одному из очевидцев я сказал: ты обязан написать, как всё это делалось. Опечатать и хранить. Я тоже написал рассказ об изъятии останков Хаджи-Мурата. Но даже если меня будут пилить, никто этого не вытянет. Имён участников не узнают. Когда-нибудь я возьму вас в Хунзах. Вы пожмёте руки десятерым, и я скажу, что среди них были те, кто доставил тело. Придёт день — их имена будут не только озвучены, но и высечены на мемориале Хаджи-Мурату. Другого способа в ближайшие двадцать-тридцать лет вернуть его не было. А через тридцать лет не факт, что он понадобится потомкам, которые растут, уткнувшись в компьютеры. Теперь же эта могила будет воспитывать нашу молодёжь. Останки Хаджи-Мурата в Хунзахе будут воспитывать для России патриотов.
С момента вскрытия могилы Хаджи-Мурата прошло уже полгода, всё это время власти Азербайджана полностью воздерживаются от комментариев.
Селение Хунзах расположено на широком холодном плато в глубине аварских гор в центральном Дагестане. С обрывов срываются в пропасть тонкие водопады. Двести два года назад здесь родился легендарный воин, и мужское имя Гаджимурад — оно же Хаджи-Мурат — в Хунзахе до сих пор второе по популярности после Магомеда.
Новая могила Хаджи-Мурата — на холме у дороги, на самом краю кладбища. Чуть пониже — скромное здание историко-патриотического клуба «Хаджи-Мурат». Во дворе под ветром слегка покачивается крепкий побег неистребимого татарника — растения, которым начиналась и заканчивалась повесть Толстого. Рядом с клубом недостроенное здание. Председатель клуба в белой капитанской фуражке объясняет:
— Сделаем тут мемориал героическим хунзахцам, погибшим на войнах за Россию. Русско-турецкая, русско-японская, первая мировая, финская…
Он перечисляет ещё долго, пока не добирается до трёх ополченцев, погибших во Вторую чеченскую. За полтора века, прошедших с гибели наиба, он постепенно превратился из героя войны против русских в героя войны за родину как таковую.
Мы проходим внутрь клуба. На стеклянную дверь наклеен портрет наиба. В углу стоят знамёна. Копия знамени Хаджи-Мурата периода его борьбы за имамат. Копия знамени с двуглавыми орлами, пожалованного хунзахской ханше за борьбу против имамата. Два знамени с портретами Ленина и Сталина.
Председатель наливает чай, а члены клуба наперебой рассказывают о последнем этапе путешествия тела наиба. Его уже подняли на хунзахское плато, когда похитители и местные общественники заспорили, где именно хоронить героя. Одни ссылались на Толстого — в его повести родиной Хаджи-Мурата названо селение Цельмес вблизи Хунзаха.
— Чётко написано, что ханский род подарил роду Хаджи-Мурата дом и сад в Цельмесе. Но у меня, допустим, есть дача под Махачкалой, а у вас — около Дербента. Это же не означает, что мы оттуда! — возмущался член клуба.
Другие хотели увезти героя в село Батлаич, где Хаджи-Мурат отсиживался и готовился к обороне во время конфликта с имамом Шамилем. После долгих перепалок возобладало мнение о похоронах в Хунзахе, рядом с сыном Гуллой и другими родичами. Но там не оказалось свободного места. В итоге одиссея тела завершилась на холме, неподалёку от могил семьи аварских ханов, с которыми герой был близок.
Сегодня Магомедарипу, автору отчаянного письма в Министерство по делам национальностей, уже за восемьдесят, но он присутствовал на перезахоронении останков в Хунзахе и в последний момент изъял крохотную косточку — для будущих экспертиз.
Потому что тело наиба вернули, но это неточно.
В декабре 2019 года, через полгода после похищения тела, вышла книга историка Патимат Тахнаевой, посвящённая Хаджи-Мурату. Научную монографию на 688 страниц сметали с прилавков, словно свежий детектив от культового автора, — так волнуют дагестанцев подробности давно минувшей войны, которая, по словам Патимат, до сих пор продолжается в головах.
О вскрытии могилы наиба азербайджанским археологом Гусейновым Тахнаева пишет: «Отчёт о произведённых раскопках заставляет усомниться, что обнаруженные останки действительно принадлежали Хаджимураду». Найдя тело без черепа рядом с пустой могилой, археолог решил, что это и есть легендарный наиб, и прекратил поиски.
А ведь по словам местных жителей, «чтобы могила не оставалась одинокой, его убитых соратников похоронили рядом с ним», причём их тела тоже были обезглавлены. Словно доверчивый «клиент» напёрсточника, Гусейнов, а потом и похитители, выбрали один вариант из трёх — и не факт, что угадали. Особенно если учесть, что, согласно рапорту подполковника Корганова, в последнем бою в Хаджи-Мурата попали четыре пули. Никаких упоминаний о найденных среди костей кусках металла у Гусейнова нет. «Судя по отсутствию пуль в останках выявленного тела, один из погибших на завале избежал огнестрельных ранений, в отличие от Хаджимурада», — подытоживает Тахнаева.
Свет на эту запутанную историю может пролить генетическая экспертиза черепа и косточки, изъятой Магомедарипом. Пусть непонятно, будет ли она, кто её должен инициировать и как её будут проводить, Хунзах дождался своего героя. А Кунсткамера уже больше двадцати лет всё ждёт отмашки и молчит.
