Дело Олега Вирта в конце 2013 года обсуждали все дальневосточные СМИ — такого здесь давно не происходило. Троих он убил за зажигалку мёртвого сына, четвёртого просто так, а пятого — за вопросы о предыдущем. Почти год ему удавалось не вызывать никакого подозрения у правоохранительных органов. Наш дальневосточный связной Алёна Арехова пообщалась с Олегом Виртом, внимательно изучила его показания и написала настоящий триллер, который можно смело включать в серию «Ужасы нашего городка».

Первое впечатление почти всегда обманчиво. Мужчина, на вид около пятидесяти лет, высокий, плотный. Незаметный. Простой. Его лицо бороздили глубокие морщины, а глаза блуждали вокруг и лишь иногда цеплялись за собеседника. Внешне он напоминал кого угодно — бродягу или работягу — но не преступника. Его звали Олег Вирт, он считал себя лучше других и убил пятерых.

Родился и жил Вирт Олег Анатольевич в посёлке Уруше Амурской области, население которого составляет около трёх тысяч человек. В Википедии можно прочитать жизнеутверждающий текст о культурной жизни посёлка и о том, как местная самодеятельность пытается привить рабочему классу тягу к искусству. Возможно, их деятельность не прошла даром, ведь Вирт наизусть декларировал «острые» стихи Некрасова.

Он не испытывал никаких угрызений совести и не считал, что совершил что-то ужасное. «Возьму, напишу манифест, что специально убивал бичей, стараясь отчистить мир от грязи», — однажды сквозь улыбку сказал он. Олег увлечённо рассказывал, что его отправят отбывать наказание в «Чёрный дельфин» или на «Горящий остров», буднично описывал убийства своих жертв, сетовал, что оставил неплохую библиотеку дома. Вирт с гордостью говорил, что имеет пять трупов за спиной, а таких убийц Амурская область не видела на протяжении десятков лет.

Его сына насмерть сбила машина. Виновник преступления, по словам Вирта, не понёс никакого наказания. Похоронив сына, Олег начал пить, хотя до этого много лет вообще не употреблял спиртное. Через некоторое время его собутыльниками стали бездомные и обитатели притонов.

В новогоднюю ночь с 2011 на 2012 год в своём частном доме, Вирт выпивал в компании двух мужчин и одной женщины. У Олега крутило живот, поэтому он лёг спать. Проснувшись, обнаружил пропажу зажигалки, которая осталась у него от погибшего сына. Вирт начал избивать зубилом собутыльника, которого заподозрил в краже. Увидев это, двое других собутыльников попытались его успокоить. Один дёрнул Вирта за плечо и в результате получил сильный удар зубилом по голове. «Потом я видел, как у него мозги растеклись по полу, мне самому стало дурно и отвратительно», — говорил Олег следователю. Женщина попыталась его схватить за руку, чтобы остановить, в результате удар зубилом по голове достался и ей. После убийства Олег лёг спать, а проснувшись утром, увидел, что все три гостя мертвы.

Поутру Олег вынес тела во двор своего дома, засыпал их снегом и мусором и принялся ждать полиции, которая, был уверен, придёт. Но этого не случилось. Вирт пошёл в притон, где обычно жили его жертвы, чтобы узнать, ищет ли их кто-нибудь. В ночлежке ему сообщили, что его жертвы кого-то ограбили и уехали в другой город пару дней назад. Вернувшись домой, он перетащил тела со двора в подвал, где их впоследствии и закопал.

«Никто и никогда бы их не нашёл, если бы я не рассказал. Никто даже не знал, что они убиты», — рассказывал он.

Вирт всегда вёл себя интеллигентно при встречах, редко допускал матерные слова, речь его была ясной и правильной. Он создавал впечатление спокойного и порядочного человека. Одно время в Уруше он работал начальником местного ЖКХ и обладал большими познаниями в этой сфере. Его же конвоиры обращались к Олегу с вопросами о том, как оформить земельный участок в собственность или размежевать его, как провести электричество или канализацию к частному дому, какие документы нужно собрать и в какой орган представить. Вирт всегда подробно консультировал их. К конвоирам он обращался на «ты», они в ответ — на «Олег Анатольевич», несмотря на тюремную робу и застёгнутые на запястьях наручники.

«Я служил в части, где половина была русские, а половина — дагестанцы, — рассказывал Вирт о своей службе в армии. — Представляешь себе, что там было? Но у нас же советская власть, межнациональных конфликтов официально не было и не могло быть. Дружба народов. Я уже служил второй год и ко мне подходят наши, славяне „молодые“ и говорят, что житья нет. Их дагестанцы, тоже „молодые“, изводят и измываются. Мне очень обидно стало за славян. Ну, я выставил взвод на построении. Сказал трём дагестанцам выйти из строя и порубал их ножом. Тех увезли в реанимацию. Приехало начальство с проверкой и следствием. А межнациональных конфликтов же при советской власти быть не могло, особенно в армии, поэтому для них получалась очень неприятная ситуация. Мне сказали, что если хоть один из порезанных умрёт, то меня посадят надолго. В итоге никто не умер, все выжили, а дело замяли. Дружба народов всё-таки».

На судебных заседаниях он часто кричал на судью и прокурора. Изрыгал проклятья, топал ногами и поносил всех вокруг. Однажды даже разделся в знак протеста. Один из адвокатов, который защищал его на следствии и не устраивал Вирта, рассказывал, что тот проносил на допрос лезвие во рту или в рукавах одежды, грозился зарезать его и следователя. Вирт, не стесняясь, говорил, что выйдет из тюрьмы и отомстит прокурору и следователю, но осекался, вспоминая, что у него серьёзные проблемы со здоровьем и врачи дают ему не больше десяти лет жизни. Правом на ходатайство об условно-досрочном освобождении он по закону может воспользоваться только после того, как отсидит двадцать пять лет срока

Вирт говорил, что не может контролировать свою ярость. Если его накрывает, то всем вокруг лучше спасаться. Однажды его отправили в карцер за то, что он устроил погром в своей камере. Он плохо себя чувствовал и просил лекарства — лекарства не дали. «Ничего не могу с этим поделать. Понимаю, что себе же хуже делаю, что у меня судебное заседание или что-то ещё, но остановиться не могу, стерпеть не могу», — рассказывал Вирт.

Полгода после новогодних убийств Олег Вирт жил спокойно в своём доме, в подполье которого были закопаны тела трёх человек. Никто не разыскивал пропавших бомжей, никто его ни в чём не подозревал.

В июне Вирт, его бывшая возлюбленная Кузнецова, её сожитель и их общий знакомый выпивали дома у Олега. Общий знакомый отправился на почту, заверил всех, что вернётся, но не пришёл до следующего утра. В его отсутствие между Виртом и сожителем подруги Олега произошёл небольшой конфликт, в результате которого Вирт, улыбаясь, порезал ножом горло мужчине. Порез был неглубокий, как говорил Вирт, но кровь потекла. Кузнецова испугалась и принялась тряпкой стирать с шеи возлюбленного густую красную жидкость, Олег тоже, по его словам, принимал активное участие в оказании помощи мужчине. Кровь перестала идти, рана была забинтована, Вирт и мужчина пришли к примирению и продолжили выпивать. Только мужчина через несколько минут, осознав, что его фактически унизили, вышел из себя и стал оскорблять Вирта, из-за чего ссора разгорелась с новой силой. Олег взял в руки нож и снова ударил ударил им мужчину в шею, но уже со значительной силой. Тот упал на пол и стал хрипеть, кровь текла мощными потоками. Вирт схватил Кузнецову за волосы, приставил нож к её горлу и сказал, что убьёт её, если та не добьёт своего сожителя. Та подчинилась, взяла нож и нанесла им несколько ударов в шею умирающего. Выпив оставшееся в рюмках спиртное, они оттащили убитого в подполье дома, где были закопаны три других тела, переоделись, затёрли кровь и легли спать.

Следующим утром домой к Вирту вернулся общий знакомый, который извинился, что не смог прийти раньше, так как был занят. Он был удивлён исчезновением сожителя Кузнецовой, но не придал этому особого значения. Позже они вместе пошли на рыбалку и расположились в лесу возле ручья. Общий знакомый закусывал водку салом и, ухмыляясь, интересовался местонахождением любовника Кузнецовой. Вирт добродушно улыбнулся в ответ, попросил встать перед ним и вонзил ему нож в горло. Дальше всё развивалось по прежнему сценарию. Он приказал Кузнецовой добить умирающего, та подчинилась. Это был единственный труп, который полиция нашла самостоятельно.

Уже будучи в СИЗО, Вирт отправлял сотни исписанных с обеих сторон листов жалоб, обращений, заявлений во всевозможные органы государственной власти, начиная от судов и заканчивая уполномоченным по правам человека и депутатами Госдумы. 

Он нашёл смысл собственной жизни в борьбе с «продажной властью». 

Он говорил, что его уголовное дело полностью сфальсифицировано, но сам явился в полицию и заявил о своих преступления и всегда давал признательные показания. «Я никогда не отказывался сотрудничать, но следователь всё переврал. Боялся меня. Меня привозят на допрос, пристёгивают наручниками и пачку протоколов на стол. Говорит: подписывай. Ну, я ему, конечно, матом ответил».

Вирт заявлял, что действительно убил всех этих людей, но не так, как указывали эксперты в заключениях, не так, как пишет следователь. «Ну, как я мог убить их так, как пишет следователь? Как я мог убить их так, как написано в экспертизе? Они пишут: столько ударов я им нанёс… Как я мог нанести столько ударов? — говорил преступник. — Я убивал их по-другому. Так пусть они и пишут так, как было. Так, как положено. Чтобы всё было по закону. Это их работа, пусть выполняют её как положено».

Он протестовал не против несправедливого уголовного преследования невиновного, а против незаконности, по его мнению, именно следственных и судебных документов. Особенно его злило несоблюдение процедуры, нарушение, по его мнению, процессуального закона. За годы нахождения за решёткой он приобрёл немало знаний в  области юриспруденции и в своих жалобах и заявлений активно ссылался на законодательные акты и решения судов.

После серии убийств Вирт был убеждён, что уж теперь-то за ним точно придёт полиция. Он уговорился с Кузнецовой вместе скрыться в лесах. Всё лето они жили в тайге, неподалёку от посёлка Уруши. Лишь иногда Олег приходил к матери в деревню. Их не искали, в убийствах не подозревали, всё было также тихо, как и после новогодних событий. В сентябре они вернулись домой. Вскоре Кузнецова, испугавшись Вирта, убежала от него и явилась с повинной в полицию, заявив о совершённых убийствах. Следом за ней в полицию пришёл он сам.

Вердиктом коллегии присяжных заседателей Вирт Олег Анатольевич был признан виновным в убийстве пяти человек, а Амурским областным судом — приговорён к пожизненному лишению свободы. Сейчас он отбывает наказание в одной из колоний особого режима.