Рубрика «Алфавит» и Саша Нелюба героически исследуют показательные русские слова. Например, Долгострой — вы живёте среди этих зданий, которые должны были возвести ещё пару десятилетий назад, но потом либо деньги закончились, либо всё украли, либо у сусликов отобрали пути миграции. Но кто-то взял на лапу и на сусликов забил, а мы теперь живём в России, которую мы не достроили.
Впервые с таким явлением российской действительности, как долгострой, я столкнулась в детстве, и сопровождал он меня до самого моего совершеннолетия. Я родилась и первые семнадцать лет своей жизни провела в городе-герое Туле. Город-герой, кстати, ведёт Твиттер под именем Тула Самоваровна, язвит и употребляет слово «жопа». Ну, ладно, ретвитит слово «жопа». Тула Самоваровна и сообщила миру в октябре 2012 года о сносе недостроенного здания Тульского театра кукол.
Тульский государственный театр кукол, дающий представления с 1937 года, располагается в двухэтажном особняке XIX века. Планировка и отделка помещений в нём мало чем отличаются от магазинов и парикмахерских, занимающих соседние особняки. Когда меня приводили туда в детстве, все эти подъездные лестницы, тесные пространства и абсолютная неприспособленность помещения под нужды детского театра так ни разу и не дали мне поверить в художественную условность и хоть раз почувствовать волшебство. При этом каждый день я ходила в детский сад мимо строившегося нового шикарного здания, в которое ещё до моего рождения, с 1984 года, готовился переехать кукольный театр. Мне всё время ужасно хотелось попасть внутрь. У нового здания были башенки, затейливые окошки по фасаду, из которых, казалось, вот-вот выглянет какой-нибудь мишка или Петрушка. Проект здания поражал воображение.
Время шло, в детский сад я ходить перестала, театр вялотекуще строился. В шестом классе после школы я стала ходить в художку. Художка находилась через дорогу от моего бывшего детского сада. И я снова ходила мимо отгороженного забором, к тому времени уже давно не строившегося театра и его пугающих пустотой и следами вандализма окошек. В начале 2000-х вокруг долгостроя, уже ставшего одной из примет города наравне с самоварами, пряниками и памятником динозавру-Тёще, снова началось какое-то шевеление. На заборе появилась ироничная надпись «Дайте срок, я всё дострою», за забором обнаружилась строительная техника, но к тому времени, когда я окончила школу и уехала из Тулы, долгострой снова перешёл в разряд недостроя и застыл насовсем. В 2012 году после многочисленных споров между сменявшими друг друга собственниками, препирательств города с жителями и даже стычки прокуратуры с судом его всё-таки сравняли с землёй. Разрушить оказалось дешевле, чем разбирать и утилизировать.
Двадцать восемь лет, 60 000 000 рублей, детские надежды нескольких поколений, недовольство жителей города обшарпанной, а в последние годы и вовсе осыпавшейся им на головы махиной на главной улице города-героя. История так и не построенного кукольного театра в Туле — это типичная история российского долгостроя. Если собрать вместе все эти НИИ, торговые и бизнес-центры, аквариумы и океанариумы, жилые многоэтажки и прочие грандиозные, но так и не воплощённые, несмотря на вбуханные миллионы, проекты, можно составить картину одного большого и нескончаемого долгостроя, в котором все мы живём. Россия, которую мы так и не построили.
Свой собственный эпохальный долгострой есть практически в каждом регионе нашей необъятной. Дом советов в Калининграде, известный в народе как «закопанный робот» или просто робот, начал строиться в 1970 году, с тех пор успел стать одним из символов города, снискать нежную любовь одних горожан и ненависть других, в 2011 году был назван местным губернатором «позором» и должен был быть снесён, однако до сих пор стоит и периодически даже подновляется снаружи, оставаясь бесполезным и не введённым в эксплуатацию. В 2006 году был заложен фундамент и возведён каркас пятизвёздочной гостиницы в Ростове, которую всё ещё планируют достроить к ЧМ в 2018 году. К чести Ростова, несмотря на перерыв в строительстве вплоть до 2012 года, на сегодняшний день гостиница Sheraton уже не выглядит заброшенным абандоном. Двадцать лет строилась Архангельская областная клиническая больница. Фундамент гостиницы «Чайка» в природоохранной зоне Ярославля заложили ещё в 1980 году. Первые перебои с финансированием начались уже в 1981. С середины 90-х долгострой, ставший недостроем, несколько раз собирались реконструировать. Сегодня зияющая оконной пустотой недостроенная «Чайка» так и торчит посреди Ярославля. Этот список можно продолжать до бесконечности, попробуйте на досуге задать в поисковике запрос «Долгострои России», «Долгострои Москвы», «Долгострои (подставить название любого города или региона)». Долгие часы рассматривания всевозможных абандонов вам гарантированы.
Вы помните, откуда взялась Евгения Чирикова и кто такой Михаил Бекетов? Это защитники Химкинского леса. Защищать этот самый лес они взялись от строительства платной трассы Москва — Санкт-Петербург. Чирикова после этого стала одним из персонажей русской оппозиции, а Бекетов скончался через несколько лет после нападения, во время которого был жестоко избит и стал инвалидом. В лесу в итоге всё-таки вырубили просеку, трасса вялотекуще строится, куски её сдаются в эксплуатацию; до конца строительства, запланированного ещё в 2006, далеко, конечные сроки то и дело отодвигаются, сданные в эксплуатацию участки, по свидетельствам автолюбителей, не стоят ни тех денег, что в них вгрохали, ни тех, что требуют за проезд по ним. Строительство скоростной платной автомагистрали, дублирующей уже имеющуюся бесплатную, имеет все шансы стать очередным долгостроем, пролегающим через обе столицы.
Кстати, о столицах. Самый, пожалуй, знаковый долгострой Санкт-Петербурга — Комплекс защитных сооружений от наводнений, начатый ещё в 1979 году и впервые опробованный только в 2011. Тридцать два года — нормальный срок для России, общее количество вбуханных в него денег из-за разницы стоимости валюты на протяжении этих тридцати двух лет подсчитать сложно.
А уж что до Москвы, так в столице нашей Родины в 2014 году насчитывалось только официально больше ста тридцати объектов-долгостроев и недостроев. Весь этот год заместитель мэра Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства Марат Хуснуллин только и делал, что отчитывался о сокращении количества долгостроев в столице. Однако речь каждый раз шла по большей части о затянувшемся строительстве жилых домов и комплексов. В то время как самые знаковые долгострои Москвы, уже успевшие стать символами своих районов, как стояли заброшенными и недостроенными, так и продолжают стоять.
Это и знаменитый «Синий зуб» на Юго-Западной, заложенный ещё в 80-х и осыпающийся на головы студентов сначала АНХ, а теперь РАНХиГС с конца 90-х; и задумывавшийся по грандиозному проекту океанариум на Поклонной горе, официальный сайт которого сегодня встречает посетителя вывеской «ПРОДАЁТСЯ!» и многозначительной формулировкой «Уникальное месторасположение, выгодное и для жилой, и для океанариумной функции»; и знаменитая среди всех любителей поиграть в сталкеров или в зомби-апокалипсис Ховринская больница; и частично демонтированный в 2014 году проросший изнутри деревьями и покрытый граффити снаружи павильон на ВВЦ под знаковым названием «Ресурсосбережение», строительство которого началось ещё в 1987 году; и многие другие большие и не очень, вычурные и простецкие, изначально нужные и изначально ненужные абандоны по всей Москве и области. Некоторые, как помпезный, судя по проектам, Аквадром на Аминьевском шоссе, были частично или полностью снесены, некоторые, простояв годы в запустении, всё-таки достраиваются, высосав из бюджета города и инвесторов невообразимое количество денег, как, например, БЦ «Оружейный». Но примеры достроенных долгостроев — это редкие исключения, только подтверждающие правило: у большинства самых грандиозных архитектурных задумок всегда есть огромные шансы так никогда и не осуществиться. Но, в отличие от просто нереализованных проектов, успевших посуществовать только на бумаге, долгострои сжирают миллионы рублей и долларов, разоряя своих инвесторов, пайщиков, дольщиков и городские бюджеты.
Судьба большинства долгостроев похожа. Строительство затормаживается или замораживается чаще всего по одной из трёх причин: из-за нехватки финансирования, из-за ареста или объявления в розыск одного из инвесторов или же из-за внезапно открывшихся фактов, мешающих строительству, как то — нанесение строительством вреда экологии, разрушение путей миграции всяческих сусликов и прочие неожиданности, которые, по большому счёту, должны были затормозить строительство ещё на стадии проекта, но в первый раз кто-то на лапу взял и на сусликов забил, а во второй — либо передумал, либо захотел больше.
Нехватка денег на грандиозное строительство в большинстве случаев объясняется банальными откатами, взятками и распилами. Даже если строительство из-за этого притормаживается на время, а не навсегда, на консервацию стройки денег не остаётся (да, консервация тоже стоит денег, и немалых), и за время простоя здание проседает, частично разрушается, стройматериалы и техника с территории стройки разворовываются, вандалы бьют стёкла, разрисовывают стены, гадят в помещениях, и дальнейшее строительство чаще всего становится невозможным. Разборка, утилизация и даже снос тоже стоят денег и тоже немалых. После всего этого недостроенные здания начинают перекупаться, чаще всего с абсолютно неясными целями, а порой владельцы попросту исчезают или же предпочитают открещиваться от долгостроя. В какой-то момент становится непонятно, кто владеет стройкой, несёт за неё ответственность и должен либо достраивать её, либо сносить.
Так они и торчат, возвышаясь над городами и весями, уродливые циклопические свидетельства одновременно широкой и непутёвой русской души. Разбудите меня через сто лет и спросите, что сейчас делают в России, и я отвечу: пьют, воруют и десятилетиями строят под снос огромные бессмысленные абандоны по амбициозным неосуществимым проектам.
На месте снесённого бульдозерами недостроенного театра кукол в Туле собираются построить очередной, стопятьсот первый, торговый центр со сквером и фонтанами вокруг. Не знаю, что там насчёт фонтанов и скверов, но уж ТЦ-то наверняка возведут. Половина торговых площадей в нём будут пустовать, ибо спроса на новый торговый центр на крошечном пятачке, на котором их уже четыре или даже пять, нет. И Тула Самоваровна будет едко высмеивать его в своём Твиттере, а тульская малышня будет ходить в до смешного простецкий кукольный театр, который по-прежнему ютится во «временном» здании, вот уже больше тридцати лет.
