Отправили тайных агентов в путешествие туда и обратно на охраняемый режимный объект в компании прошаренных диггеров. Романтика складов и бомбоубежищ, главное правило заброшенных объектов — никому не рассказывать о заброшенных объектах. Почему при побеге лучше не бежать, а фонарик — твой лучший друг.
— Я Евгений! Фонарики взяли? Идём в бомбоубежище!
Евгений — наш сопровождающий, мы отправляемся вслед за ним. Моя задача — взять у него интервью, но на ходу это оказывается не так-то просто. По дороге Евгений размышляет вслух, как нам совершить прогулку так, чтобы нас не «приняли»:
— Сейчас главное, когда подойдём, вы внимания лишнего не привлекайте. По очереди заходим под козырёк. Это место открытое, но шуметь всё равно нельзя. Эй, парни, развлекайте девушек!
Двое ребят начинают переговариваться:
— О чём им рассказать? О, Семён, давай про завод!
— Не, меня тогда приняли…
Как нетрудно догадаться, тебя «приняли», если ты оказался пойман охраной или полицией. Спустя время мы подходим к небольшому бетонному входу с оторванной решёткой вместо двери. Место напоминает обычный подвал.
— Надеюсь, бомжей, как в прошлый раз, не встретим! — улыбается наш сопровождающий.
Евгений с двадцати двух лет занимается диггерством. Он просит не указывать его фамилию. Мы нашли нашего героя среди администраторов группы ВКонтакте, посвящённой теме так называемого индустриального туризма — исследования территорий, зданий и инженерных сооружений производственного или специального назначения, а также любых заброшенных сооружений с целью получения психического и эстетического удовольствия или удовлетворения исследовательского интереса. Это явление обладает многими чертами молодёжной субкультуры и на английском языке носит название «urban exploration» (городское исследование). Словом «диггер» именуют себя люди, занимающиеся исследованиями подземных сооружений. Например, дренажных систем, канализационных коллекторов, подземных рек, промышленных туннелей, убежищ. Распространено мнение, что предметом особого интереса многих диггеров является метро и поиск станций-призраков.
— Меня интересуют только бомбари и подземные реки. Метро — табу. В наше время туда уже не так-то просто попасть — риск слишком большой, в отличие от прошлых времён, — признаётся Евгений.
Буква закона
Незаконное проникновение на охраняемые подземные сооружения раньше регулировалось статьей 20.17 Административного кодекса, по которой нарушителям грозил штраф в 300 — 500 рублей. А с 2015 года в Уголовном кодексе Российской Федерации в разделе «Преступления против общественной безопасности» появилась Статья 215 пункт 4. Она содержит информацию о том, что лицам, незаконно проникшим на охраняемые подземные либо подводные объекты, будет грозить уголовное наказание до двух лет тюремного заключения или же штраф до полумиллиона рублей. Если преступление будет совершено группой лиц, срок тюремного заключения может быть увеличен вдвое, а сумма штрафа достигнет 700 000 рублей.
Отодвинув решётку, мы по очереди забираемся под козырёк бетонной крыши. В лицо ударяет едкий запах плесени. На лестнице виднеются разбросанные пакеты из-под продуктов, разбитые стёкла, упаковочные бумажки; в углу сложены вскрытые банки из-под напитков. Под светом фонаря трудно определить изначальный цвет этих тёмных стен, потому что сейчас они полностью покрыты граффити.
— Вот так бывает, когда про объекты начинают рассказывать, — раздражённо говорит Женя, один из ребят, — смотрите: тут всё загадили.
Жене шестнадцать лет, он учится в колледже на радиотехника. За его плечами также немало посещённых объектов. Он администратор одной из самых популярных групп про диггерство в Новосибирске — в ней свыше тридцати семи тысяч подписчиков. По словам Жени, это одна из девяти его групп.
— Значит, чем меньше народу побывало до тебя на объекте, тем больше он ценится?
— Да дело даже не в этом. Конечно, приятно, когда ты забираешься туда, где до тебя ещё никого не было, но вся фишка в том, что и после тебя объект должен остаться в нетронутом виде, в этом вся суть! Граффити, брошенные бутылки — дело рук каких-то придурков, — сокрушается Женя.
Проходим дальше. Тут довольно холодно, по коже бегут мурашки. Перед нами непонятное помещение, напоминающее клетку. А за ним огромная железная дверь, уже заржавевшая от времени. Бомбоубежище принадлежало какому-то заводу, который несколько лет назад перестал работать. Но сейчас это место вдоль и поперёк исследовано любителями приключений, а иногда и вовсе служит ночлежкой для лиц без определённого места жительства.
— Пару лет назад у нас был весёлый случай, связанный с заброшенным самолётом в Толмачёво. По вине некоторых лиц, которые после залаза растрепали всё своим дружкам, нас чуть не отправили за решётку. Всё дело в том, что эти дружки вытащили кучу деталей на многотысячную сумму. Это ведь тоже относится к правилу «оставлять объекты в нетронутом виде» — не только не приносить, но и не тащить ничего. Мы ведь не воры какие-то, мы диггеры. Вот сейчас мы как раз отправимся на более крутое место. Впечатлений вам на всю жизнь хватит.
«Более крутое место» оказалось режимным охраняемым объектом. Территория обнесена бетонными стенами. За ними — решётчатый металлической забор с колючей проволокой. Мы пролезли через обвалившуюся трещину, а потом сквозь заросли акации.
— Сейчас делаем так: складывайте свои вещи — и сразу бежим до бомбоубежища. Нам надо посетить несколько мест, только тут иногда охрана проезжает, но это редко. Если что — бегите.
— А если нас примут?
— Вот этого сегодня не надо, меня вчера уже принимали, до сих пор лицо болит. Хорошо меня отделали. ГБР-овцы (группа быстрого реагирования) такие: они сначала бьют, чтобы неповадно было, а потом только спрашивают, зачем да почему. Первый раз за все восемь лет попался.
Перед нами пустынное пространство некоего производства. Старые многоэтажки, помещения под гаражи и много складов. Людей нет, охраны тоже. Мы идём по маршруту вслед за нашими проводниками; обойдя несколько кирпичных строений, добираемся до места. Здесь стоит заброшенное здание, а около него — еле заметный заросший травой вход в подземку, напоминающий огромную кроличью нору. Вдруг из строения высовывается мужчина.
— Здорова, ребят! — говорит Евгений.
Он обращается жестом к неизвестному. Тот отвечает ему примерно так же и снова скрывается за разбитым окном заброшенки.
— Без паники, это тоже наши. Типичное сталкерьё. Спускаемся!
Отодвигая в сторону ветки, мы снова оказываемся под землёй. Ступеньки покрыты мхом, из этой созданной людьми пещеры веет сыростью и холодом. Фонарик освещает кромешную темноту, и спустя пару шагов мы оказываемся в продолговатой комнате с металлическим сооружением посередине, похожим на стол. На стенах облезшая краска. Никаких граффити, только две бутылки «Жигулёвского» подсказывают нам, что здесь уже кто-то побывал.
— Здесь когда-то хранили оружие. Пустует лет двадцать пять уже.
Это место всё больше напоминает квартиру: много комнат разного метража, внутри различные элементы мебели, торчащие из стен провода. Женя вытаскивает из сумки штатив и просит нас разойтись подальше:
— Мне нужны фотоснимки для подписчиков, не подходите сюда.
Обойдя всё, мы выходим на поверхность и отправляемся дальше, проходим то самое трёхэтажное здание, из которого выглядывал сталкер. Возможно, это бывшее жильё для рабочих. Евгений просит нас не светить фонариками в окна, а то «мало ли что». Около лестниц висят пожарные щиты, только без огнетушителей. В каждой комнате остались все элементы быта: у входа прибиты полуразвалившиеся шкафчики, посередине обеденный стол с привлекающей внимание бутылкой «Сангрии» и прочими следами веселья. Разобранная кухонная плита с оторванными проводами стоит у стены. На полу валяется глянцевый журнал за 2008 год. В помещении, напоминающем актовый зал, напротив окна красуется географическая карта. Туалеты «М» и «Ж». Всё как у людей.
— Самое интересное лично для меня — это подземные реки. Но нужно специальное снаряжение и небольшая подготовка. В Новосибирске две подземные реки. Точки входа в них обозначены на карте, но о них знают только свои люди. Поспешим, — Евгений зовёт нас на выход.
Слышны редкие капли дождя. На территории виднеются грузовые машины без колёс, хрустят затхлые деревянные крыши складов. Мы подходим к раздробленной кирпичной стене огромного цеха. На двери висит ржавый замок. Евгений вытаскивает из сумки инструмент и велит Жене и Семёну смотреть по сторонам.
— Шухер, шухер, ГБР-овцы!
Семён резко бросается в сторону от угла дома, Женя почти роняет свой штатив.
— Они далеко?
— Вот сюда едут уже! Машина с жёлтыми фарами!
Мы бросаемся напролом через деревья, нас тут же облепляют комары. Вдалеке слышен шум проезжающей машины. Ждём.
Наступают сумерки, пустое помещение цеха высотой примерно в пять этажей выглядит так, будто было отведено под съёмки очередного «Паранормального явления». Обвалившаяся крыша, крюки из-под кранов; у потолка едва движется вентилятор — от ветра. От пыли щиплет глаза. Женя тащит за собой штатив, Семён разглядывает предметы, Евгений комментирует каждый уголок. Всякое помещение для диггеров представляет определённую ценность. Что касается этого здания — здесь расположен объект диггерских страшилок: заброшенная лаборатория.
— А есть ли у диггеров какие-то легенды?
— Имеешь в виду двухметровых крыс в метро? Сказки всё это. Но так забавно новичков пугать, да и интерес разжигает.
На столе валяются пробирки, колбы; некоторые бутылочки наполнены какими-то веществами: HNo3, H2So4…
— Тут колба с железом, смотрите! — Семён трясёт перед нами сосудом с серебристым порошком, — я её с собой заберу.
Семён в этом году оканчивает школу. По его словам, его много раз ловили, но в связи с несовершеннолетием ничего серьёзного не предъявляли. Он тоже занимается диггерством достаточно давно. В своих кругах его знают под прозвищем Химик.
— Да оставь ты его. Если нас примут и найдут твоё железо, я тебя лично придушу, — обрывает Евгений, — спрячь его хотя бы в карман, чтобы выбросить можно было.
Бетонные плиты, развалившиеся лестницы — у всего этого есть какой-то неуловимый романтический флёр. Сделав несколько снимков, мы направляемся к выходу сквозь тьму. Как говорят ребята, фонарик — лучший друг диггера. На выходе из цеха снова пришлось убегать в заросли. Пока где-то неподалёку разъезжала машина с охраной, Евгений, закурив очередную сигарету, рассказывал нам байки:
— В Новосибирске индустриальный туризм распространился примерно в двухтысячных годах. Самые популярные виды — руфинг, сталкинг и диггерство. Моя жена тоже диггер, и больше половины своих залазов мы совершили вместе. Сейчас у нас двое детей: мальчик и девочка.
Выждав время, мы решаем идти к выходу. Проходя мимо бетонного склада, обнесённого железными пластинами, Женя произносит:
— А тут мы ещё не были…
Евгений сопротивляется недолго. Снова мини-операция «смотреть по сторонам», инструмент, и мы уже внутри здания. Новый вид помещения, на этот раз напоминающий «Выручай-комнату» из фильма про Гарри Поттера: книги, журналы, чья-то записная книжка, куча коробок. Кто-то прикатил сюда огромную колбу для воды. Какой-то незадачливый фотограф оставил моток высветленной плёнки для фотоаппарата.
— Мы здесь уже не первые, — говорит Евгений, указывая на полку со снятыми замками, — узнаю почерк наших.
— А вы можете знакомых узнать по месту?
— Да, конечно. Это очень просто — запомнить приметы своих людей. Да и настоящих диггеров в Новосибирске мало, все друг друга знают. Зато в интернете вы можете встретить кучу так называемых новичков. Эти самые новички либо оставляют-портят объекты, либо вообще никогда не идут в залаз. Просто комментируют фотографии, блистая своими знаниями, — смеются ребята, — их называют диванными диггерами.
Начинается ливень. Когда мы уже почти подходим к той бетонной стене, от которой стартовал наш путь, где-то вдалеке эхом отдают раскаты грома. Шумят деревья, лепестки черёмухи осыпаются над металлическим забором. Вдалеке раздаётся громкий крик.
— Ой, ребят, давайте поспешим, там кого-то приняли!
Вспоминается силуэт незнакомца, выглядывавшего из заброшенки, и звук проезжающей вдали машины.
— Жалко пацанов, достанется им сейчас. Ну, ничего, побьют малость и отпустят, скорее всего, а мы поспешим, чтобы к ним не присоединиться, — Евгений начинает перелезать через ограду. — Главное, чтоб никакие бабки не смотрели. Бабки хуже ментов!
— Тут главное — не наглеть. Сначала ты боишься, потом перестаёшь бояться, а затем наглеешь, и тогда тебя ловят. Мне мамка всегда говорит: «Вот долазаешься — я тебя из ментовки забирать не буду!».
