Майкл Сванго, сериальный убийца

Эстетские изыски Ганнибала Лектера приучили ждать, что маньяк будет собранным, пресыщенным, очень организованным и чопорным подонком с надменной ухмылкой превосходства над остальным человечеством. Наш врач-убийца совсем не таков! По отзывам коллег и преподавателей из Southern Illinois University School of Medicine, Сванго — крайне неаккуратный разгильдяй. По способу умерщвления — тоже отнюдь не искатель. Правда, последовательный и эффективный, словно чума. Он травил всех подряд: пациентов своих и чужих, коллег, любимую женщину. В больницах он выписывал опасные лекарства или превышал дозировку, а сослуживцев регулярно подкармливал крысиным ядом, сердобольно выслушивая жалобы на плохое самочувствие.

История Майкла Сванго — повествование, прежде всего, о том, как люди с готовностью отворачиваются от реальности, лишь бы не допустить Апокалипсис в свою комфортную жизнь. И, конечно, он — явно не последний маньяк, которому имидж врача, уважаемого члена общества, долгое время помогал избегать наказания. Его карьера убийцы длилась почти двадцать лет.

О детстве Майкла Сванго в Такоме (штат Вашингтон) известно не слишком много. Его родным повезло больше, чем мачехе другого знаменитого отравителя Грэма Янга, и все они выжили. Видимо, в этот раз место окрасило человека: Сванго пошёл в медицину и там лицезрел угасание и смерть. Работая в скорой и медбратом, он буквально ощущал её кончиками пальцев.

Будучи талантливым студентом, особенно в связанных с химией дисциплинах, он отдавал предпочтение работе на рядовых должностях. В конце 70-х никто не думал о нём плохого, хотя позже, конечно, звучали заявления, что уже тогда он проявлял чрезвычайный интерес к умирающим. Многие из пациентов, за которыми присматривал Сванго, страдали от неожиданных осложнений, временами смертельно опасных. Автор биографии Сванго Стюарт Джеймс утверждает, что за время его учёбы в Southern Illinois University минимум пятеро скончались. От однокашников Майкл получил прозвище Ноль-ноль-Сванго — с лицензией на убийство. Они, конечно, считали это офигенно остроумной шуткой.

В это же время проявил себя и второй талант Сванго — умение подделывать документы. И он же его чуть не подвёл. Выяснилось, что во время работы в гинекологии он от балды заполнял отчёты об обследованиях, причём, вероятно, не один год. Его почти исключили из университета. Лишь один член комитета, рассматривавшего его дело, пожелал дать студенту второй шанс. Голосование было анонимным, так что благодарить нам некого. Однако представьте, как себя должен чувствовать этот человек сейчас, зная, кому он подстелил соломку.

1983 год. Изрядно подмоченная репутация не помешала Сванго после учёбы устроиться интерном в Ohio State University Medical Center. Спустя год медсёстры забили тревогу: смертность в отделении нейрохирургии значительно возросла. Напрямую Сванго с этим связать не смогли, несмотря на то, что подозрительные смерти происходили именно на тех этажах, где он отрабатывал свои смены. Руководство обвинило медсестёр в паранойе, а поверхностное внутреннее расследование ничего не доказало. Тем не менее, за халатную работу убийцу выперли из заведения. По крайней мере, такова официальная версия.

Летом 1984 года он устроился техником в службу скорой помощи в Куинси. На этой позиции его взаимодействие с пациентами было ограничено, и Сванго переключился на коллег. Многие стали замечать, что после кофе или пончиков, принесённых новым техником, их самочувствие ухудшалось. В октябре чаша терпения переполнилась (мышьяком), и Сванго после обыска арестовали. У него дома нашли яды, жернова правосудия хрустнули — его обвинили в отравлении сослуживцев и в следующем году упекли в тюрьму на пять лет.

Но не думаете же вы, что на этом недоразумении медицинская карьера нашего героя была закончена?

Отсидев пару лет, Сванго выходит на свободу — с чистой совестью и грязными мыслями. С первой работы в центре занятости городка Ньюпорт-Ньюс его выперли, поймав за составлением зарисовок стихийных бедствий, которые постигнут нежно любимое им человечество. Есть ли в трудовом законодательстве статья «за мизантропию»? Так или иначе, долго он нигде не задерживался.

Скитаясь по разным офисам, в конце 80-х он встречает главную, но мимолётную любовь своей жизни — медсестру Кристин Кинни. Против ожиданий любезной публики Кристин не становится его союзницей. Напротив, после расставания с маньяком, она перестаёт жаловаться на мучавшие её жуткие мигрени (с чего бы это?), а через несколько месяцев кончает жизнь самоубийством. С любовной линией не заладилось. Может, это потому, что наш маньяк с большей страстью отдавался подделке документов?

Работа была проделана немалая — и потребовала нехарактерного внимания к мелочам и скрупулезности. Для начала ради восстановления реноме Сванго меняет имя — отныне он Дэниел Адамс. Затем фальсифицирует юридические документы — и тяжкие обвинения оборачиваются безобидной дракой с коллегой, а пятилетний срок «сокращается» до полугода. Предъявив также «письмо от губернатора Иллинойса» о восстановлении своих гражданских прав, доктор Адамс вскоре работает в Stanford Medical Center в Су-Фолс. А его пациенты снова плохо себя чувствуют. Жизнь — хрупкая штука.

В этом месте Майкл впервые ощущает себя всесильным мастером лжи и конспирации, способным обдурить весь мир. Он решает подать документы ещё и в Американскую ассоциацию врачей. Те проверяют его ещё раз, находят несоответствия — и пишут руководству его клиники. В это же время Сванго впервые попадает на телеэкран: о нём упоминают в программе канала «Дискавери» о судебных разбирательствах. В Стэнфорде от звонков обеспокоенных коллег и обывателей разрывается телефон, и его таки увольняют.

Задача становится интереснее: Сванго удаётся найти людей, которые, по-видимому, не смотрят телевизор и не подходят к телефону — в университете Стони-Брук, штат Нью-Йорк. Там он устраивается назначаемым психиатром и вновь получает путёвку в жизнь. Его посылают работать в госпиталь ведомства по делам ветеранов в Нортпорте, где он в своём духе травит пациентов на протяжении нескольких месяцев.

Медицинская ассоциация — единственное к этому времени учреждение, у которого есть серьёзно осложняющие жизнь Сванго претензии — потеряла его след. Ведомство по делам ветеранов, в больнице которого работает наш убийца, — федеральная структура, что со временем привлечёт к нему внимание ФБР и других компетентных разгильдяев. Но это потом.

В котором Сванго узнаёт, что любовь сильнее смерти

Свои противоправные деяния в ветеранском госпитале наш маньяк вершил не так долго, как мог бы. Смерть его суженой Кристин вынуждает её мать заинтересоваться прошлым. Прямо как в «Настоящем детективе». Вскрытие обнаруживает в организме Кристин крысиный яд — надёжный признак непреодолимого обаяния Майкла — и её мама бьёт тревогу. Блестяще работает теория шести рукопожатий. Маме удаётся связаться с подругой Кристин — тоже санитаркой в больнице Стэнфорд. Та бежит к начальнику Роберту Талли, и он звонит коллеге в Стони-Брук. И вот наш маньяк, наконец, на допросе у главы департамента психиатрии Алана Миллера и директора заведения Джордана Коэна. Всё это имена людей, которые не побоялись впустить маньяка в свой устроенный мир. Четверо из десятков, которые могли бы изобличить Сванго. Майкл под грузом доказательств признаётся — конечно же, не в убийствах, а в подделке документов. Даже, наверное, раскаивается. И потому его не сдают в полицию, а с позором увольняют. История снова в прессе — потому и Коэна, и Миллера на фоне вспыхнувшего скандала тоже отправляют в отставку. Коэн, впрочем, успевает спасти множество невинных в США: он рассылает информацию о Сванго во все сто двадцать пять медицинских университетов и тысячу больниц и, наконец, прерывает карьеру врача-убийцы в четырёх штатах.

В жизни Сванго настали чёрные дни — сначала в фигуральном смысле, а затем и буквально, когда ему приходится бежать в Зимбабве. Происходит это в 1994 году, когда на его след — тут нужен полный сарказма пассаж, но в мире нет столько сарказма — когда на его след всё-таки выходит ФБР! Доблестным агентам удаётся размотать последний эпизод из бурной биографии маньяка, и его объявляют в розыск по обвинениям в подделке документов при трудоустройстве в госпиталь для ветеранов.

В это время Майкл уже ломает жизни в зимбабвийской больнице Mnene Lutheran Mission Hospital. Сколько пациентов погибли от его рук здесь, достоверно неизвестно из-за наплевательского отношения к вскрытиям — то ли по религиозным мотивам, то ли по недосмотру. Видимо, жертв было немало, так как его всё-таки отстраняют от работы. Далее (Н — Наглость) Сванго с помощью адвоката пытается получить право практиковать на общественных началах в другой больнице. К счастью, он наталкивается на активное противодействие профессора Абдуллы Месбаха, хирурга в Mpilo Hospital. Тому приходилось видеть, как Сванго слоняется по коридорам вне своего рабочего времени, он что-то заподозрил. Впрочем, доказать его связь с «тяжёлыми пациентами» Месбах не может.

В африканской главе похождений нашего доктора есть пробелы, но заполнить их нетрудно. Если бы у Эйнштейна был лишний десяток лет жизни, чем бы он занимался? Вот и Сванго, очевидно, пытался приложить свои усилия к любимому делу.

В конце концов, он подставляется сам. Изрядно одичав без добычи и практики, травит домохозяйку, у которой снимает жильё. Не насмерть, и это его губит. Местный врач Майкл Коттон, заподозрив у пациентки отравление крысиным ядом, убеждает её послать образцы волос на анализ. Диагноз подтверждают в авторитетной для этих мест клинике в Претории, власти Зимбабве направляют запрос в Интерпол. И вскоре в страну прилетают агенты ФБР, чтобы опросить Коттона и ещё пару врачей. А Сванго пускается в бега: Замбия, Намибия, Саудовская Аравия. Поймай меня, если сможешь.

Как обычно бывает с историей, имена тех, кто ловил маньяка, сохраняются гораздо лучше, чем тех, кто его игнорировал на протяжении двадцати лет. Занимавшемуся расследованием произошедшего в госпитале ветеранов инспектору Тому Валери повезло найти нужного человека. Сотрудницу Управления по борьбе с наркотиками Шарлин Томлесен, профессора медицины с достаточной компетенцией, чтобы разобраться в сути действий Сванго, а также с достаточными связями в силовых ведомствах, чтобы убедить иммиграционную службу задержать злодея. Вместе с Валери они доводят до ума кейс о подделке документов. И в июне 1997 года Сванго наконец-то не выпускают из США в Саудовскую Аравию, когда он мельком появляется в аэропорту О’Хара в Чикаго.

На этом втором в своей жизни суде в начале 1998 года Сванго ещё надеется выйти сухим из воды: он с лёгким сердцем признаётся в подделке документов — это тянет всего на 3,5 года тюрьмы. И вполне довольный сохранением своей тайны готовится к отсидке. Однако на оглашении приговора становится ясно, что это лишь цветочки: отправляя «бумажного мошенника» в тюрьму, судья особо указывает, что Сванго не следует допускать до приготовления пищи ни под каким соусом. Очень толстый намёк.

И вот, пока Сванго сидит, в ФБР кипит работа над предъявлением ему существенных обвинений. За две недели до конца срока новое дело готово: Ноль-ноль-Сванго обвиняют в трёх убийствах, нападении и мошенничестве с документами. Доктор не особенно настроен сотрудничать — сами подумайте, можно ли такого напугать смертной казнью? Но приходит сюрприз из Африки: в Зимбабве власти приготовили для маньяка процесс по обвинению в убийстве пятерых пациентов. И ждут в гости. Сванго вряд ли об этом задумывался, но у этой страны, оказывается, есть договор об экстрадиции с США. А тюрьмы вовсе не такие уютные. Под угрозой высылки маньяк обменивает признание на пожизненный срок в американской тюрьме. Вернее — три пожизненных в легендарной тюрьме режима супермакс.

Тюрьма ADX Florence в Колорадо — единственная в своём роде. Место для самых отпетых ублюдков, которых опасно содержать даже среди других убийц и насильников. Вероятно, и среди здешних душегубов Сванго стал бы знаменитостью. Если бы они когда-нибудь встретились. Максимальный режим строгости — это жизнь в вечном одиночестве и часовая прогулка по индивидуальному дворику-зиндану. Так что Сванго вряд ли кому-то расскажет о своей интерпретации клятвы Гиппократа.