Эту ту самую суицидальную историю нам прислал наш читатель Леонид Морозов. Спасибо! Пожалуйста, не забывайте, что мы ведём перепись тех самых человеческих историй и нам срочно нужна ваша, да, именно ваша история для нашей коллекции! Был неожиданный опыт? Незабываемое приключение? Запредельное переживание? Пишите нам!
Звонок в дверь посреди ночи не сильно нас удивил. Мы переехали, когда мне было двенадцать лет. Я ещё не совсем понимал значимости такого события, как переезд в другой город, но так или иначе — это случилось. Родителям, в отличие от меня, привыкать пришлось долго; я же тогда ещё имел детскую лёгкость, с которой безропотно принимаешь, что бы ни случилось, как должное. Дети в отношении привычек — настоящие стоики.
Так как мы поселились далеко не в новостройку — сталинскую пятиэтажку в Савёловском районе — соседями нашими были люди в основном пожилые и все сплошь партийцы, поколение внуков Ильича. Приняли они нас без особого восторга: молодёжь, мол. Что бы ни случилось в парадной: бросили окурок, написали на стене обращение интимного характера, нагадила бродячая собака — виновата всегда была семья из пятьдесят восьмой, то есть мы. Жалобами и наставлениями донимали нас довольно часто, поэтому мы и не удивились, когда поздно ночью раздался звонок.
Я, как самый младший, пошёл открывать. Родители делали вид, что спали, но, возможно, звонок их не разбудил. Сонный, в одних трусах, я брёл по коридору в надежде, что это сон и он скоро закончится. «Кто там?» — спросил я, но в ответ из-за двери донеслись странные звуки, мало напоминающие речь человека, — истерические всхлипы. По спине пробежал неприятный холодок. Я с трудом проглотил слюну и решился открыть.
На лестнице, словно самка морского льва, ревела немолодая женщина, наша соседка сверху, и нервно заламывала запястья. Я попытался выяснить, что произошло и из-за чего она плачет, но слова вылетали из её рта хаотично и сливались с завываниями. Из спальни ко мне на помощь выбрался мой отец, но и он не смог толком разобрать речей нашей соседки. Видя, что ситуация бесповоротна и что процесс уже запущен, отец, смиренно вздохнув, предложил подняться и посмотреть, что же случилось.
Мы оба, в чём спали (на отце дополнительно были почему-то надеты носки), надели тапки, поднялись на пятый этаж и оказались перед незапертой квартирой. Соседка не желала заходить и с порога безмолвно показывала пальцем на дальнюю комнату, в которой горел тусклый желтоватый свет. Мы с отцом переглянулись, он подтолкнул меня вперёд, и я двинулся вглубь квартиры. Это были самые долгие десять секунд в моей жизни.
Чувства настолько обострились, что, казалось, если бы кто-то чихнул в Люберцах, я бы это услышал. Я пытался ступать как можно тише, мои мысли занимали самые чудовищные догадки и предположения, меня слегка потряхивало. Дойдя до границы, которая разделяла комнату с коридором, я ненадолго замешкался, но крадущийся сзади отец снова меня подтолкнул, и я оказался внутри.
Посередине, освещённое тусклым светом настольной лампы, висело тёмное тело и слегка подёргивало конечностями. Оно было подвешено за шею на толстой верёвке, которая держалась за крюк, предназначенный для крепления люстры. Пока я стоял и смотрел с открытым ртом, отец быстро смекнул, что делать. Он велел мне принести с кухни нож поострее и, взобравшись на стул, перерезать верёвку, пока он будет поддерживать тело. Телом оказался тридцатилетний менеджер из магазина строительных материалов, сын соседки, пожилой вдовы. Скорая была уже на подходе и быстро оказалась на месте.
В общем, той ночью мы спасли человека, и меня до сих пор мучает совесть: не думаю, что он был очень нам за это благодарен. Но мы сделали то, что должны были сделать. Больше я его никогда не видел. Одни говорят, что он стал постояльцем в «Кащенко», другие — что он поселился в Силиконовой долине и работает над крупными международными проектами. И всё же на всю жизнь я принял на себя груз ответственности за вмешательство в Высший замысел и теперь жду последствий.
Или это и был Высший замысел?
