Исследование 
«Жизнь в прямом эфире»

По данным Лаборатории Касперского за 2016 год, 23 % россиян заклеивают веб-камеры. Они боятся спецслужб, хакеров, маньяков или того, что кто-то увидит их глупые селфи. Штатный фотограф самиздата Елизавета Кочергина сняла проект о заклеенных камерах на ноутбуках и чуть сама не стала параноиком.

двенадцать лет

Я заклеил камеру, потому что у меня паранойя. В интернете начали ходить слухи, что с выходом Windows 10 Microsoft начал за всеми следить. Это правда, потому что, когда ты устанавливаешь Windows, у тебя во всех полях, где нужно поставить галочку, галочка уже стоит. То есть за тебя уже автоматически выбрали, что ты будешь отправлять все баги, геолокацию и данные в Microsoft. Кнопка, позволяющая сделать выбор самому, находится в самом низу. Но люди, не смотря никуда, тыкают и разрешают следить за собой. После этого я не хочу переустанавливать Windows, потому что это будет огромная заморочка. То есть ты никак больше не сможешь вернуть время, которое ты потратишь. Намного проще заклеить камеру.

До этого я заклеил ещё и микрофон. Но, попытавшись пообщаться со своими друзьями в голосовом чате во время игры, я понял, что не могу с ними говорить. Пришлось снять наклейку, но после чатов я её всё равно наклеиваю.

Я не хочу, чтобы люди видели моё лицо. Мне неприятно, что за мной следят те люди, которых я не вижу.

шеф-редактор самиздата «Батенька, да вы трансформер»

Я ничего такого не делаю перед камерой, чего могла бы стесняться. Я тот человек, который написал, что у меня дома лежит розовый хуй, поэтому нет таких аспектов моей жизни, о которых я не могла бы сама рассказать. Но одно дело, когда это твоё решение, и другое, когда кто-то вторгается в твою жизнь извне.

Во-первых, каждый раз, когда я открываю компьютер, люди начинают смеяться. Это очень здорово, я люблю, когда люди смеются — это лучшее, что с ними происходит. Во-вторых, жизнь творческого человека очень тревожна. Если человек с менее богатой фантазией видит три, четыре, пять вариантов развития ситуации, то творческий — сто пятьдесят, и сто сорок девять из них будут неблагоприятными. Если есть возможность снизить уровень тревожности, то я это делаю. Хотя какая-то часть меня говорит: «Господи, да кому ты нужна! Что это за бред? Тебе нечего скрывать». Но творческая часть меня начинает выдумывать варианты, почему это нужно сделать, почему может быть плохо, страшно и случится какая-нибудь катастрофа. Поэтому заклеил и забыл. Есть ещё один момент, он заключается в том, что мы живём в такой стране, где, с одной стороны, кажется, что люди очень безразличны друг к другу и никому ни до кого нет дела, с другой — практически на каждого из нас может быть заведено дело. Поэтому, возможно, все эти опасения не напрасны.

Раньше я иногда отклеивала камеру. Потому что идёшь на какую-нибудь деловую встречу и не хочется выглядеть ебанашкой. Но, во-первых, я стала замечать, что у многих людей, с которыми я встречаюсь, камеры тоже заклеены, и они этого не стесняются. Притом это люди могут быть очень разные, некоторые выглядят очень серьёзно. Во-вторых, был момент, когда я отклеила камеру перед встречей, и в ходе этой встречи мой коллега должен был подключиться по скайпу. Человек, с которым я встречалась, сказал: «Знаете, мне не очень нравится программа Skype, потому что, насколько я знаю, она не очень надёжная и через неё могут подключиться и заснять людей во время общения». В этот момент я подумала, что не буду ничего отклеивать. Потому что, во-первых, нас, таких ебанашек, много, а во-вторых, может, мы правы.

Когда я начала думать, зачем заклеиваю камеру, я поняла, что у меня нет чёткого объяснения этому. Просто когда камера открыта, у меня есть смутное беспокойство о том, что за мной может кто-то следить, зачем им это может понадобиться и как это когда-нибудь может быть использовано. Кто-то хакнет твою камеру и увидит, что ты делаешь, с какими людьми дружишь. И чтобы снять эту тревогу, я решила, что объектив должен быть всегда закрыт.

Наркотики на камеру я не заворачиваю, оружие не продаю, собрания анархистской ячейки не провожу — максимум хожу в трусах по квартире. Но живём сейчас в такое время, что могут осудить за что попало. У тебя диктофон включён, ты думаешь, что я тебе скажу?

журналист

В детстве у меня было подозрение, что, когда родители уходили, они оставляли скрытую камеру, чтобы видеть, чем я занимаюсь. Я понимал разумом, что такого не может быть. Но чёрт его знает! «А мало ли, а что если», — вот это я всё прокручивал в голове, было забавно.

Есть подозрение, что ты в интернете оставляешь слишком много лишних следов, которые не надо оставлять. Для меня заклеенная камера — это напоминалка и символический момент, чтобы следить за своей приватностью и безопасностью. Микрофон я всё равно не заклеиваю, а вероятность, что на камеру снимут что-то более ценное, чем моя небритая рожа, крайне низкая.

Я журналист, поэтому у меня, кроме общечеловеческого понимания, что не надо слишком много следов оставлять, есть журналистское представление о том, что безопасность важна и я не только за себя отвечаю, потому что владею какой-то информацией. Бывают коллеги, которые оставляют незапароленные компьютеры, у которых диски не зашифрованы и ещё какие-то совершенно вопиющие вещи в 2017 году. Очень глупо будет напороться на то, что у тебя что-то украдут, узнают не то, посадят просто потому, что ты какие-то элементарные меры предосторожности не предпринял.

Человек должен быть немного в цифровом плане параноиком. Тут, там, здесь тебя могут прослушать, все собирают про тебя информацию — не только спецслужбы, но и Google, Яндекс, чтобы подсовывать тебе рекламу, и делают это вполне законно. Это нужно просто держать в голове. Это такие элементарные вещи, как гигиена.

Как журналист, я могу очень много о человеке сказать без какого-то хакерского доступа, а просто потому, что он наследил. Люди ставят геотеги, хвастаются, а потом ты смотришь, с кем и где они общаются. Сейчас смешная ситуация с девочками-мажорками из правительства Москвы. У них есть группы, где они пишут от лица простых жителей, чтобы всё снесли. А потом оказывается, что эти посты писали какие-то девочки, у которых куча роскошных машин и папа-единоросс. Это всё палится по «Инстаграму», по «ВКонтакте».

Я несколько лет назад посмотрела фильм про Сноудена и увидела, что там все заклеивают камеры. Раньше я как-то не думала об этой проблеме, думала, что всё должно быть нормально. Сейчас я это делаю на всякий случай. Это как суеверие.

Иногда я беру ноутбук с собой в ванную, чтобы музыку слушать, и с утра просыпаюсь, выгляжу не очень, и не хочу, чтобы меня кто-то видел. На работе вообще не вопрос, но не дома. Ещё я читала, что бывший директор ФБР говорил, что заклеивает камеру, потому что видел, что люди умнее его заклеивают тоже. Мне кажется, это хороший аргумент.

Если раньше это было всё «а вдруг-а вдруг», то когда я стала пресс-секретарём протестующих дальнобойщиков, мне вскрыли почту, «ВКонтакте» и пять тысяч моих фотографий из закрытых архивов и личных сообщений. К счастью, я не дошла до того, чтобы фотографировать свои жопу, сиськи и так далее, и прочее: самое страшное, что там было — это мои тупые селфи. Но мне было очень страшно, я даже думала покончить жизнь самоубийством после такого позора.

Я поняла, что нужно охранять свою информацию. Если можно заклеить камеру, её нужно заклеить, если нужно заклеить микрофон, его нужно заклеить. На прошлом ноутбуке я просто сломала микрофон, он всё равно плохо работал. Теперь у меня всё заклеено, всё запаролено. Сама часто забываю пароли, сижу и плачу. Но зато, если мой жёсткий диск заберут, они потратят кучу времени и сил на то, чтобы его взломать, увидят мои селфи и черновики текстов, которые больно читать, и это доставляет мне удовольствие.