Многие задаются вопросом: правда ли, что коловрат — это свастика? А если это не свастика, то почему его носят нацисты? А если они не нацисты, то почему они носят свастику? А если это не свастика и они не нацисты, то что происходит? По просьбе самиздата автор твиттера «твоя любимая еврейка» Виктория Рипа связалась с торговцами правым мерчем, их покупателями и противниками и изучила эволюцию опознавательных знаков у современных российских правых в эпоху, когда почти вся их символика оказалась под запретом.

Я выросла в еврейских лагерях. Звучит забавно, но именно так мы, еврейские ребята, называли между собой летние, а иногда и зимние детские лагеря. Там, помимо обычных для таких мест развлечений в виде спортивных и настольных игр, кружков по изготовлению бесполезных штук из говна и палок и дневного сна, мы изучали культуру, обычаи и традиции еврейского народа. 

Первый раз я попала туда в 2008 году. Мне было девять лет, и я вместе с кучей еврейских детишек ехала в душном автобусе-буханке в санаторий под Сызранью, где должен был проводиться лагерь. Дорога из Самары занимала четыре с лишним часа, и за это время я успела заболеть, проблеваться, упасть в обморок и увидеть своего ровесника, который тоже направлялся в лагерь, с огромным резным деревянным крестом на шее. На нём была майка с надписью «Я русский». Тогда у меня возникли вопросы. 

Как каноничный еврейский ребенок я позвонила маме, описала ситуацию, на что получила ответ: мол, хрен пойми, конечно, что этот мальчик там делает, но так бывает. И проворчала что-то вроде: «Ну вот мы же в христианский лагерь еврейского ребенка не пихаем», а затем сменила тему и стала расспрашивать о моём самочувствии. 

Лагерь закончился, мальчик растворился в прошлом, и я не вспоминала о нём до тех пор, пока не увидела во «ВКонтакте» рекламу паблика в стиле «Русский? Тогда давай к нам!» Не понимаю, как эта реклама появилась у меня, но интереса ради я пошла на неё посмотреть.

Мне тогда было лет пятнадцать, и до этого момента я понятия не имела, кто такие правые, и даже плохо представляла себе, как они могут выглядеть. То есть я была в курсе, что такое явление существует, но подробности мне были неинтересны. В этой группе мужчины в футболках со знакомыми по самарской «буханке» надписями и набитыми свастиками писали о «титульной русской нации» и о необходимости унижения других. 

Несмотря на то, что, по данным «Левада-центра», уровень этнофобии сегодня приблизился к показателям 2011 года и в 2019 году вновь достиг 71 %, я никогда в жизни не сталкивалась с агрессивным антисемитизмом. Мало того, большую часть жизни я думала, что нацисты — это в массе своей персонажи документального кино про войну, которых можно легко идентифицировать в первую очередь по чёрной шинели, нашивке со свастикой или чему-то подобному. 

Подъём правых в России и волну уличного насилия нулевых я в общем пропустила и полагала, что все эти персонажи из пабликов во «ВКонтакте» канули в лету. Люди больше не носят эти майки с наивными лозунгами, не лезут на амбразуру, как было на Манежной в 2011 году. Кажется, если сейчас увижу на улице правого, то, скорее всего, не отличу его от остальных прохожих. 

В 2015 году в интервью украинскому изданию «Мясо» основатель патриотического бренда SvaStone Арсений Климачёв рассказал, что их продукция продаётся в России, а если продаётся, то значит, на неё «реагируют довольно позитивно, хотя, понятное дело, не все». 

Через три года после этого, в 2018-м, даже издание Life сообщило, что «в российских магазинах продают одежду „от правосеков“», намекая на товары от SvaStone и подчеркнув при этом, что о характере товаров можно судить по названиям песен группы, в которой по совместительству поёт основатель компании. Так, среди них были композиции «Честь и кровь», «Герои моей расы» и «Нет — толерантности». 

А сейчас по запросу «футболки со свастикой» Google выдаёт примерно 139 тысяч результатов, а по запросу «одежда для правых» — 5 240 000 000. В интернете легко можно купить футболку с надписью «Слава Руси» на фоне красного коловрата или майку с принтом оскалившегося медведя и стилизованной надписью «Здесь хозяева славяне». Также в центре Москвы и сегодня есть немало магазинов, открыто торгующих одеждой с якобы нордической тематикой, в которой руны сплетаются со свастиками, коловратами, дикими животными и вооружёнными блондинами.

«В это сложно поверить, но ещё десять лет назад правый мерч был куда более агрессивен», — рассказывает Эдуард, консультант одного из самых крупных магазинов субкультурной одежды RusUltras. 

«Может быть, конечно, и мы совсем уж лояльно стали относиться ко всему этому… у нас нету такого, максимум, смотрите, вот есть футболка „Волк в овечьей шкуре“. Мысль такая: „Выгляди хорошо — веди себя плохо“, то есть хороший внешний вид не гарантирует примерного поведения, подобная тема», — он водит меня по магазину, и, рассказывая о своём деле, немного смущается.

Я спрашиваю Эдуарда о футболках с коловратом, которые продаются на сайте магазина, но которых я по какой-то причине не вижу здесь на вешалках. «Коловрат — это символ возобновления, жизни, в этом ничего такого нет. Если даже взять сам фашистский крест, его всё-таки ввели в оборот неспроста. Допустим, на Западе. Когда я был первый раз в Италии в 2012 году, поехал в Сан-Марино. Меня удивило, что очень много всяких Бенито Муссолини, товаров с ним. Мне было так интересно, почему это всё в открытом доступе: люди в костюмах стоят, и не просто стоят, а зигуют, ещё что-то делают», — ответил он.

Рассказывая это, Эдуард смотрит куда-то вдаль и продолжает: «Потом я стал обращать внимание, что у них и майки продаются. Помню, такая забавная майка была с надписью „Гитлер он тур“, то есть „Гитлер путешествует“. Здесь был, там был, а в России не получилось». 

Эдуард помнит те времена, когда в России агрессивная одежда пользовалась большой популярностью и была способом заявить о себе. Он утверждает, что раньше к ним в магазин приходили подростки и просили толстовки самого известного правого бренда Thor Steinar. 

— У нас такого не было, но нам не верили. 
— Почему? 
— Тогда многое можно было купить «из-под прилавка», но мы так не торговали, хотя понимали, что привези это… тогда закон не так строго за этим следил. 

По мнению Эдуарда, за последние годы правый мерч стал куда менее агрессивным, а сами правые будто затаились. Взрослые радикалы не хотят навлекать на себя проблемы, а молодёжи эта тема стала не так интересна.

По молодости участник правого движения Дима Печкин брился под ноль, носил модные тогда «алкашки», футболки со свастикой, коловратом и дикими животными, а также бомбер из военторга. Печкин считал медведей и волков тотемными животными русского народа и хранителями духа. Во время интервью он советовал мне наложить «характерные черты поведения» волков на людей и самой всё понять.

Что касается свастики, то, по словам Печкина, это всего лишь солярный символ, который в умах людей прочно связан с Гитлером, и из-за этого сло́ва «свастика» лучше избегать, но носить её можно. «Это коловрат, солнцеворот и в общем солнышко, которое даёт людям жизнь, — рассказывал мне Печкин. — Свастикой принято называть нацистский крест, который развёрнут под углом в 45 градусов. В России такая символика запрещена, поэтому в данном контексте лучше считать свастику солнцем». 

По молодости Дима Печкин собрал все негативные стереотипы о скинхедах: дрался в состоянии алкогольного опьянения, бросал зиги из самых неожиданных мест и попадал в отдел тогда ещё милиции. Как говорил сам бывший дебошир, «в общем, ничего особенного».

Всё это продолжалось до тех пор, пока в его жизни не случились две вещи: взросление и интернет. С возрастом Печкин потерял интерес к распитию алкоголя в подъездах и дракам на районе, а с появлением интернета понял, что хочет разобраться в том, кто же такие правые на самом деле. К тому моменту он сделал для себя вывод, что пьяные русские мужики, которые считают себя правыми, на самом деле не такие уж и правые. 

Тогда он стал искать ответы на интересующие вопросы и решил что суть правого движения — это объединение русских людей ради выживания. «Люди остро ощущают социальную несправедливость, видят, что что-то не так и это „не так“ в большинстве случаев касается русских», — посетовал Дима Печкин. 

В качестве подтверждения своей позиции он привёл Конституцию РФ, в которой, по его мнению, упомянуто право на самоопределение всех народов, кроме русского. Печкин уверен: русские люди, которые осознают себя не гражданами России, а просто русскими людьми, объединяются по национальному признаку ради общего выживания — и как раз это и называется экстремизмом. «Ведь когда по национальному признаку объединяются другие народы, никто не видит в этом ничего плохого, и это вроде как естественно, но только не для русских».

Углубиться в истинную суть правого движения Печкину помогли статьи Агентства русской информации и книга Владимира Истархова «Удар русских богов». Печкин говорит, что «читал все эти материалы аки обезумевший, жадно поглощал информацию и рос ментально». Так он постепенно ушёл от разлагающего образа жизни и стал изучать различные конспирологические материалы для того, чтобы докопаться до истины. 

Желание познать истину притягивало Диму Печкина. Он читал о том, что радикальные хасидские секты ведут войну против белого населения. Одним из методов её ведения было создание биологического оружия, работающего по генетическим маркерам R1A1 (маркеры, присущие белому населению). В результате своих поисков Печкин пришёл к выводу, что он мало знает, а также к тому, что агрессивное проявление «правости» не имеет смысла.

По итогам своих поисков Дима Печкин перестал носить толстовки Lonsdale, футболки с принтами медведей, свастикой и другой правый мерч. Набравшись знаний, он решил, что такое будет носить только молодёжь, да и то из-за горячей крови и желания продемонстрировать свою позицию, но никак не взрослый человек.

Родиону двадцать пять, и уже 12 лет он считает себя правым. Когда парню было тринадцать, он начал носить одежду, которая так или иначе напоминала рабочую форму нацистов, и пытался соответствующе выглядеть: брюки, рубашка, чёрное пальто под шинель. «Тогда ещё у меня была „олдскульная чёлка“, как у Алоизыча [субкультурная „кличка“ Адольфа Гитлера в России. — Прим. ред.], потому что, будь иначе, мама бы по заднице надавала», — рассказывает Родион. 

Став чуть старше, подросток просил девочек-подружек плести ему фенечки со свастикой. Затем в гардеробе Родиона появились футболки с принтами теремка на фоне имперского флага и летающей тарелкой вермахта на фоне чёрного солнца с подписью «I want to believe». Сначала ему просто нравились принты, потому что общество ассоциировало их с его взглядами и потому что это было в некотором смысле вызывающе и приковывало к Родиону внимание. Но позже он задумался о том, что для него значат отсылки к северным мифологиям, и решил, что в связи с ними люди вспоминают викингов и богатырей, с которыми ему, Родиону, было бы приятно себя ассоциировать, потому что этнические герои — это сила.

По его мнению, спрос на силу и насилие всегда будет, так как это притягательно для людей. «Да господи, разве хоть одна девушка мечтала о том, чтобы её в порыве страсти схватил за волосы и придушил либерал?!» — задаёт риторический вопрос Родион и тут же начинает говорить о том, что не нужно в каждом символе правых искать какой-либо смысл. 

На мой вопрос, зачем он носит свастику, которая в массовом сознании ассоциируется с Гитлером, он отвечает, что раз общество транслирует мысль, что правые славят главного фашистского диктатора, то почему бы не воспользоваться тем, что общество уже приписало правым, для собственного увеселения?

По словам Родиона, любители правого шмота глобально делятся на иронизирующих над собственным «клеймом», идиотов, фанатиков и на потенциальных участников «Битвы экстрасенсов», которые придают любому принту сакральный смысл. Фанатики проводят факельные шествия и читают «Майн кампф». Потенциальные участники «Битвы экстрасенсов» поклоняются славянскому богу грома Перуну и шаманят. Иронизирующие поддерживают правые, националистические взгляды и считают, что сила выше права, но при этом они, заверяет Родион, не являются поборниками нацизма и обожателями Гитлера.

«Государство отстаивает не мои интересы, не интересы моего народа и порой даже не интересы моей нации», — делится переживаниями Родион. Приватизация ресурсов, компенсация низкой рождаемости притоком мигрантов, полиция, которая под давлением диаспор говорит, что потерпевший сам упал семь раз на нож, — всё это, по словам Родиона, влияет на то, что русский человек перестаёт чувствовать себя хозяином на собственной земле.

Он уверен: со стороны государства любая сплочённость народа стирается, сейчас куда чаще можно слышать слово «российский» вместо «русский», что плохо, потому что ещё Ленин завещал бороться с «великодержавным русским шовинизмом».

— Меня мама в детстве учила, что, прежде чем на контрольной помочь кому-то, надо решить задачу самому, — объясняет свою философию Родион. — Титульная нация должна решать, чьи интересы в конкретном моменте важнее отстаивать. 
— Но разве сама идея титульной нации — это не нацизм? 
— Нацизм — это национал-социализм, и ничего более. Титульная нация должна быть координатором, задавать вектор движения для страны. Православие является неотъемлемой частью русской культуры, а правый мерч — это такая же её часть: символ истоков, силы, «русскости».

«Если я сейчас в метро увижу человека, который выглядит как скинхед, правый или околофутбольщик, то подумаю, что он едет на ретро-вечеринку», — рассказывает журналист и участник антифашистского движения Александр Черных. 

Во второй половине девяностых улицы крупных городов заполонили адепты скинхед-моды, которые на самом деле не имели отношения к скинам и вообще были нацистами. Они носили куртки-бомберы с ярко-оранжевой подкладкой, зауженные джинсы, ботинки-говнодавы, брили головы, но особенным шиком для них были слегка спущенные подтяжки, которые означали, что «боец готов к драке». 

Цвет шнурков в ботинках тоже имел значение. Если человек носил белые, то считалось, что он сделал родную землю чище или попросту убил чернокожего. 

— За белые шнурки могли предъявить, если считали, что ты недостоин их носить. 

При этом самого понятия «предъявить за шмот» в то время попросту не существовало. Не было ни слова «шмот», ни требований объясниться. Все участники движа и так понимали, кто есть кто. 

Тогда правые носили одежду преимущественно двух брендов: Lonsdale и Pit Bull Germany. Если были деньги — покупали оригиналы, если нет — то подделки или российские аналоги. Например, балахоны из мерча группы «Коррозия металла». «Всё это выглядело максимально колхозно», — говорит Черных.

Его мнение разделяет участник антифашистского движения нулевых, пожелавший остаться анонимным. Он рассказал, что популярные в то время говнодавы, чёрные рубашки, узкие джинсы и агрессивные аксессуары издалека напоминали БДСМ-костюмы. 

Такая мода просуществовала до начала нулевых, когда её вытеснили околофутбольные тренды, которые, по словам Черных, фактически и были правыми. Молодёжь сменила говнодавы на светлые кроссовки, а бритые головы стала прикрывать кепками. 

Бренды тоже не остались в стороне от этих изменений, но уже не по своей воле. Lonsdale, который был популярен у правых в девяностых, резко стал достоянием российской общественности: о марке узнали даже те, кто понятия не имел о субкультурах.

— Когда это случилось, фашистам стало западло, и они переключились на Stone Island. Именно на него, потому что символика этого бренда одновременно похожа и на кельтский крест, и на свастику. Да и вообще Stone Island на Западе уже тогда считался фашистской одеждой. 

Черных вспоминает, что когда он и его товарищи только начинали мутить антифашистский движ, то доёбывались до людей в Stone Island, потому что с большой долей вероятности те были фашистами, причём такими, которые преследовали мигрантов и ходили на нацистские сборища. Журналист уверен: человек не мог выбрать одежду правого боевика случайно. 

Ближе к нулевым в России стала появляться одежда, созданная специально для правых. Самым популярным брендом был Thor Steinar. 

«Причём когда ты видел человека лет сорока в „тор-штайнере“, то знал, что он в этом, скорее всего, на охоту ездит, но когда встречал парня или девушку примерно двадцати лет или около того, то всё — это был нацист, потому что, как пел Михаил Елизаров, „что за прелесть эти саги, руны, зиги и зигзаги“. Вот все эти рунические, нордические мотивы — это значило, что человек фашист».

Черных признаётся, что привычка высматривать руны, коловраты, рунические символы и числовые обозначения типа «1488» осталась с ним на всю жизнь:

— Когда я был афашником, мои фотографии висели на разных фашистских сайтах и меня искали, караулили на улицах, я несколько лет оглядывался, когда заходил в метро, и не мог позволить себе почитать книжку в автобусе, потому что у меня всё время включался режим сканирования. Я осматривал всех людей, которые находились рядом, и не мог успокоиться, пока этого не сделаю. Это сложно сейчас объяснить, но гадкое ощущение сканирования осталось у меня навсегда.

17 сентября 2018 года в магазин RusUltras зашёл мужчина лет тридцати. Он ходил между полок и снимал на небольшую камеру ряды разноцветных маек с принтами рун, волков, медведей и советскими мультиками в агрессивной интерпретации. 

Сняв на видео весь ассортимент магазина, визитёр подошёл к консультанту и начал расспрашивать его, почему здесь продают свастику. Работник рассказал, что это не свастика, а кельтские кресты — религиозные символы кельтов, но такое объяснение не устроило гостя. Он вышел из магазина, бурча себе под нос фразу: «Нет, это свастика». 

Мужчина оказался репортёром «РЕН ТВ». Через несколько часов после его визита на телеканале вышел сюжет про магазин «одежды с символикой поклонников Третьего рейха». В нём журналист называл этот магазин «заповедником неонацистской символики», в котором «солнцевороты и зашифрованные свастики глядят практически с каждой футболки». При этом на видео все рисунки на майках были замазаны, и рассмотреть, действительно ли там свастика или нет, было попросту невозможно. 

Вечером того же дня в магазин пришла съёмочная группа с «России-2». Продавцы снова объяснили, что в ассортименте нет ничего, что было бы связано со свастикой, после чего на следующий день, 18 сентября 2018 года, в «заповедник неонацистской символики» по мнению телеканала «РЕН ТВ», приехали оперуполномоченные.

Люди в форме бродили между рейлов, снимали одну вещь за другой, пытаясь найти что-то, что потянет на статью. «А это что такое?» — полицейский повернулся к коллеге, показывая футболку с принтом рунической вязи. 

В этот момент в магазин зашёл их «старший», приказал подчинённым уезжать и «не крутить ему мозги». «Свастика — это значок, который использовал Гитлер и который повёрнут под углом в 45 градусов, у нас это прописано, но у вас здесь такого нет», — на прощание и вроде как в качестве извинения за вторжение негромко сказал опер продавцу. 

Спустя полтора года после рейда в поисках экстремизма я прихожу в этот магазин. 

«Раз в два года к нам стабильно приходят, — вздыхает консультант Эдуард, который работает в сфере патриотического мерча с 2008 года. — В 2018-м были, в 2016-м были, в 2017-м не было, ждём в 2020-м». Он считает, что кто-то специально засылает оперов в магазин и вообще следит за ними из-за высокой конкуренции. Даже «Яндекс». На стене возле кассы висит фирменная яндексовская табличка с оценкой заведения пользователями поисковика. «Это у нас где-то год назад рейтинг 4,4 был, сейчас больше», — с гордостью говорит Эдуард.

Он рассказывает, что к ним регулярно приезжает полиция, причём не только ради проверок, но и за покупками. А затем погрустневшим голосом добавляет, что раньше клиентов было больше. По мнению Эдуарда, причина в том, что изменились сами покупатели, а не индустрия. Он вспоминает, что во времена его молодости людей с радикальными взглядами было больше, а сейчас агрессии стало меньше и упал спрос на правую символику.

Слова Эдуарда также подтвердила сотрудница известного интернет-магазина одежды, в котором можно найти футболки и худи с «правыми» элементами. На мой вопрос, зачем и по какой причине они продают принты с коловратом и рунами, она ответила, что коловрат — это «восьмилапая звезда, которую многие считают древнеславянским символом и оберегом». 

Она подчеркнула, что символ коловрата — не запрещённый, что запрещено только его использование в комплексе с кельтским крестом и изображением человека, «правая рука которого вытянута в традиционном нацистском приветствии». 

При этом после нашего диалога футболку с коловратом, которую я отправляла сотруднице магазина как пример, с сайта убрали. Мне же сообщили, что ни одна самая красивая и позитивная надпись или принт на футболке не защищает её от того, что владелец может использовать её для плохих дел. 

«И в этом контексте ни один наш принт и товар не защищён от того, что покупатель может использовать его во зло. Но от этого не защищено ничто на свете», — сказала мне собеседница, обратив моё внимание на то, что недавно вступил ряд поправок к законам и изменилась практика применения их относительно коловрата. 

«Сейчас знак на не одобряемой законом стороне, поэтому мы приняли решение убрать этот символ из нашего магазина. Спасибо вам, мы оперативно смогли отследить изменение практики относительно этого символа».