Вопреки убеждению, что КНДР не самое очевидное направление для туризма, до пандемии в эту страну направлялся стабильный поток путешественников со всей планеты. Северная Корея много лет обложена серьёзными международными санкциями из-за ракетно-ядерной программы, а её граждане могут выезжать из страны только по делам и только по выездным визам. При этом государство строит дорогие горные курорты и стремится сделать туризм одной из ключевых статей экономики. Выпускница курсов самиздата по сторителлингу, прожившая в Пхеньяне несколько лет, пообщалась с путешественниками, гидами и представителями турагентств и выяснила, чем завлекает КНДР, можно ли подружиться с корейскими экскурсоводами, что будет, если не соблюдать правила страны, и действительно ли здесь пытают и расстреливают приезжих.
Покидая Северную Корею
Раннее солнечное утро 25 февраля 2021 года. Река Туманная, по которой проходят границы трёх стран — России, КНДР и Китая. Одинокое железнодорожное полотно, в нём двойная колея: одна российская, вторая корейская. Последние полгода поезд не проходил ни по одной. «Уходим, уходим, уходим», — напевает Анжела, толкая по железнодорожным путям дрезину с самодельной скамьёй, украшенной красным бархатом. Анжеле помогает Влад, сотрудник российского посольства в Пхеньяне. На скамье сидят трое детей и высится гора чемоданов и коробок. Позади — ещё две женщины и школьница, тоже члены семей российских дипломатов.
«Мам, смотри, они идут за нами!» — двенадцатилетний сын указывает Анжеле на троих корейцев в костюмах химзащиты, которые идут следом за дрезиной и распыляют по путям дезинфектор.
«Самое ценное мы оставили в Пхеньяне — нашего папу», — вздыхает Анжела. Их семья приехала в КНДР за месяц до того, как разразилась пандемия и страна закрыла границы, прекратилось и воздушное сообщение. Теперь муж остался в Северной Корее, чтобы продолжить работу, а Анжела с детьми была вынуждена вернуться в родную Тульскую область — «по медицинским причинам». Единственный способ сделать это — пройти чуть меньше километра по железной дороге.
Дойдя до границы, члены семей дипломатов включают камеру и с криком «Родина, встречай!» перекатывают тележку на российскую территорию. «Даже не представляю, как на нас смотрели китайцы из своей напичканной камерами наблюдения пагоды», — смеясь, вспоминает Анжела.
Выехать на ручной дрезине, заставленной скарбом, — далеко не самый худший способ покинуть Северную Корею, одну из самых закрытых стран на свете, куда сложно попасть и откуда бывает ещё сложнее уехать. Но несмотря на то, что последние два десятилетия КНДР в медиа и общественном сознании уверенно закреплялась в образе тотальной империи зла, находится немало желающих приехать сюда в туристическое путешествие.
Почему люди продолжают сюда стремиться и что они тут находят?
Стрелять на поражение в любого, кто подходит к границе
«В КНДР людям страшно ехать: они думают, что там будет нечего есть, только кимчхи и собачатина», — говорит Виктория Шмидт. Семь лет назад она работала дипломатом в посольстве России в Пхеньяне, но встретила мужа-военного, оставила карьеру, ушла в декрет, а затем открыла ИП и стала турагентом, специализирующимся на Северной и Южной Корее. О наборе туристов Виктория объявила в начале февраля 2020 года — момент оказался крайне неудачным.
Ещё в январе, когда случаи заражения COVID-19 за пределами Китая можно было пересчитать по пальцам, КНДР закрыла свои границы, став, таким образом, первой страной, объявившей локдаун. Дети перестали ходить в школы, выгул домашних животных был запрещён, международная торговля остановилась, прекратились визиты иностранных делегаций. И конечно, туризм оказался под запретом.
«Сначала я уговаривала себя, что это ненадолго. У любого была бы такая реакция: „неделю-две переждём, а дальше будем работать“, — говорит Виктория. — А когда всё затянулось, я рыдала. Наблюдала».
В вечерних корейских новостях один сюжет обязательно посвящали ужасам пандемии за границей. Под трагическую музыку демонстрировалась нарезка видео: переполненные больницы в Италии и России, плачущие американки, протесты коронаскептиков, уличные беспорядки. Диктор подчёркивал, что жизни детей дороже, чем иностранные товары, которые теперь не попадут в страну, — ведь без них можно обойтись.
КНДР изолировалась от мира в 2014 году, во время вспышки Эболы, но тогда вновь прибывших просто помещали в карантин на 21 день. К коронавирусу же власти отнеслись гораздо серьёзнее: больше чем на год границы закрыли даже для грузовых перевозок, иностранным гражданам, оставшимся в КНДР, — сотрудникам посольств и международных организаций, китайским бизнесменам — запретили покидать пределы Пхеньяна. На входе во все заведения поставили вёдра с хлорированной водой или спиртовым раствором. Спортивные площадки и катки опустели. Главная гостиница города — пятизвёздочная «Корё» и пхеньянский аэропорт стояли заброшенными. Прекратились вылов рыбы и добыча соли: власти опасались передачи коронавируса через морскую воду.
В августе 2020 года северокорейские военные получили право стрелять на поражение в любого, кто подходит к границе на расстояние одного километра, — чтобы враги КНДР не занесли вирус на территорию республики. Международная организация Human Rights Watch назвала такие меры серьёзным нарушением прав человека и норм международного права, так как стрелять на поражение допустимо только в военное время.
Как считает старший научный сотрудник Центра корейских исследований ИДВ РАН Людмила Захарова, столь жёсткий карантин — тяжёлая и вынужденная мера для экономики, но других вариантов у руководства страны просто не было в условиях нехватки лекарств и средств диагностики. «Нечем гордиться в этом секторе», — отмечал лидер КНДР Ким Чен Ын, имея в виду систему здравоохранения. Оказалось, что к началу пандемии современных медицинских учреждений не было даже в столице, так что руководство страны срочно начало грандиозную стройку больницы, которая к настоящему моменту почти завершена.
По официальным данным, в КНДР до сих пор ни одного заболевшего. Что же касается туризма, то вирус его буквально убил. Но туризм здесь был, несмотря на знаменитую закрытость Северной Кореи от остального мира.
Современные учреждения бытового обслуживания
Скоростное шоссе Пхеньян — Вонсан. Дорога до города на юго-востоке КНДР пролегает среди горных склонов, покрытых кривыми дальневосточными соснами, сине-зелёными издали. На вершинах лежит снег, но любая поверхность, где человеку под силу пройти без альпинистского снаряжения, занята под посевы. Машину часто потряхивает — под колёсами бетонные блоки. На пути десятки неосвещённых туннелей.
Через три с половиной часа после отъезда из столицы покрытие превращается в ровный асфальт: здесь поворот на горнолыжный курорт «Перевал Масик». Курорт открылся в 2013 году. На его возведение, ставшее настоящей национальной стройкой, понадобилось меньше года, а состоит он из десяти спусков и двух корпусов гостиницы с бассейном, фитнес-залами и ресторанами.
В конце пути ждёт гостиница, напоминающая многоступенчатую пирамиду майя. Фойе отделано под дерево, горит бутафорский камин. Гостей встречает сотрудник с уложенными гелем волосами и галстуком-бабочкой. В номере — идеально чистое постельное бельё, вид на снующие фуникулёры и корейцев на арендованных лыжах и сноубордах. Горячая вода и электричество подаются здесь без перебоев, хотя последние 30 лет, после распада Советского Союза, вся КНДР живёт в режиме хронической нехватки электроэнергии.
Ким Чен Ын видел швейцарские Альпы: он учился несколько лет в школе в Кёнице, под Берном. Швейцарию же напоминает и «Перевал Масик» — правда, до тех пор, пока не выйдешь из гостиницы и не услышишь песню, доносящуюся из динамиков:
«Шторму в суровый час
Путь ты преградил.
Ты дал нам веру в нас,
Вождь наш Ким Чен Ир!..»
На огромном экране рядом со спуском круглолицые девушки в костюмах морячек и с красной помадой на губах приплясывают и поют: «Товарищ Ким Чен Ын — наша судьба, не можем жить без него». Это «Моранбон» — главная поп-группа страны, названная в честь холма в центре Пхеньяна. За спинами девушек — стройные ряды военного хора в форме цвета хаки.
Курорт должен был приносить до $60 млн дохода, — огромные деньги по меркам КНДР. Однако информацию о том, сколько на нём зарабатывает государство на самом деле, не разглашают. Не так просто развивать премиальный туризм в стране, много лет находящейся под санкциями из-за испытаний ядерного оружия. Купить горнолыжный подъёмник у швейцарских, французских или австрийских компаний было невозможно: он считается предметом роскоши, а их в страну запрещено ввозить с 2006 года по решению Совета безопасности ООН. Так международная организация старается наказывать элиту страны, не затрагивая простых граждан.
В итоге на курорте работает подержанный австрийский фуникулёр, купленный в Китае через посредников. Это не первый случай, когда предметы роскоши загадочным образом попадают в страну. Так, в 2018 году северокорейского лидера заметили в лимузине Mercedes-Benz S-Class W221. В концерне Daimler, у которого уже 15 лет нет никаких деловых отношений с КНДР, заявили: «Мы не имеем ни малейшего представления о том, как эти автомобили попали в Северную Корею». По всей видимости, власти КНДР купили эти машины подержанными в одной из третьих стран — отследить такие сделки практически невозможно. Теми же путями сюда попадают другие премиальные автомобили, дорогие сигареты и алкоголь.
«Маленькая Швейцария» — самый амбициозный, но не единственный туристический проект на территории КНДР. Сам город Вонсан в 2015 году превратили в пляжный курорт: достроили местный аэропорт Кальма, вдоль побережья Японского моря возвели несколько десятков зданий, реконструировали несколько гостиниц.
К югу от Вонсана находятся «Алмазные горы» Кымгансан, которые считаются самым красивым горным парком Корейского полуострова. Там сохранились буддийские храмы феодального периода, а кымганские озёра богаты лечебными грязями. В 2002 году, во время потепления в межкорейских отношениях, Южная Корея создала у соседей туристическую инфраструктуру: компания Hyundai Asan модернизировала порт, построила гольф-клуб, несколько крупных отелей и ресторанов, восстановила автомобильную дорогу до границы.
В 2008 году южнокорейская туристка, 53-летняя Пак Ван Чжа, ранним утром отправилась гулять по парку Кымгансан и обнаружила забор. Не зная, что за ним находится военная часть, она перелезла через него, проигнорировала предупреждения со стороны военных, но когда осознала положение и бросилась бежать обратно, было уже поздно: солдат открыл огонь. Пак получила два пулевых ранения и скончалась на месте. КНДР заявила, что «устав никто не отменял» и часовой выполнил свой долг. Тем не менее после этой смерти потепление в межкорейских отношениях сошло на нет, а туристический объект Кымгансан прекратил своё существование. Построенную южнокорейцами инфраструктуру перестали использовать, а в 2019 году Ким Чен Ын заявил, что ему «противно смотреть» на сооружения южан, и дал приказ снести их и «по-нашему построить современные учреждения бытового обслуживания, гармонирующие с прекрасным природным ландшафтом горы Кымгансан».
По замыслу властей, туристы должны тянуться в кластер «Перевал Масик» — Вонсан — Кымгансан круглый год. В 2020-м рассчитывали на два миллиона приезжих, но ясно, что из-за пандемии эта цифра оказалась почти равна нулю. Ещё в 2017 году КНДР открыла официальное турагентство NKorean, чтобы увеличить поток туристов из России. На тот момент он был более чем скромный: погранслужба ФСБ в том году зафиксировала всего 669 частных поездок и 395 визитов россиян в Северную Корею с целью туризма.
Раньше сюда шёл и стабильный поток приезжих из США: американцам хотелось увидеть страну, против которой так активно выступал Вашингтон. Но после истории с Отто Уормбиером американцам запретили ездить в Северную Корею.
Подорвать трудовую мораль и мотивацию корейского народа
Зимой 2015 года 21-летний студент Университета Вирджинии Отто Уормбиер купил пятидневную путёвку в компании Young Pioneer Tours, слоган которой — «Ваша мама хотела бы, чтобы вы держались подальше от мест, куда мы вас повезём». Отто любил путешествовать и мечтал увидеть настоящую диктатуру. Он побывал на Кубе, поэтому целью следующей поездки сделал Северную Корею. В Пекине он встретился со своей группой, сел в ещё советский Ту-154, съел на борту фирменный гамбургер Air Koryo, а приземлившись, отправился по экскурсиям.
Во время одной из экскурсий группа Отто посетила американский разведывательный корабль «Пуэбло», захваченный КНДР в 1968 году. Северокорейский гид гордо рассказывал, как они завладели кораблём «империалистических захватчиков». Только тут Отто осознал, что в КНДР его нацию считают врагом, а американцев здесь называют то «проклятыми империалистами», то «империалистическими захватчиками». Несмотря на то, что в 1953 году Корейская война завершилась, мирный договор так и не был заключён, Север и Юг официально до сих пор находятся в состоянии войны, а США — главный союзник Южной Кореи. Технически США находятся в состоянии войны с Северной Кореей, и в то время по Пхеньяну были развешаны плакаты с изображением Белого дома, взлетающего на воздух от удара северокорейских ракет. Отто вышел с экскурсии в состоянии шока.
Но в конце концов дружелюбие корейцев расслабило молодого человека, к тому же в его группе было много других иностранцев, которые обращали всё в шутку: «Эй, проклятый империалист, ещё пивка?» Поселилась вся группа в премиальном отеле для иностранцев «Янгакто» в центре Пхеньяна. Был канун Нового года, и Отто весело отпраздновал его с новыми друзьями, как следует напившись. Так безмятежно всё продолжалось до самого вылета из страны, когда на паспортном контроле к Отто внезапно подошли двое людей в форме и куда-то его увели.
Фред и Синтия Уормбиер из Огайо не видели своего сына Отто полтора года, с тех пор как он поехал в Северную Корею. Единственный раз им удалось взглянуть на него во время передаваемой по телевидению пресс-конференции из Пхеньяна, где их сын — один из лучших учеников школы, поступивший в университет на банкира и получивший грант, — признался в заговоре против северокорейского правительства. КНДР опубликовала кадры, снятые камерой наблюдения, как в гостинице «Янгакто» на техническом этаже, куда туристам вход воспрещён, Отто срывает постер с изображением великого вождя КНДР Ким Ир Сена, чтобы привезти домой «трофей». Прессе американец заявил, что по заданию своей методистской церкви украл плакат, чтобы подорвать боевой дух республики. Он говорил, что раскаялся в своём поступке, и с экрана телевизора молил о прощении. Через месяц состоялся судебный процесс, по решению которого Отто Уормбиера отправили на принудительные работы на 15 лет.
Несмотря на то что пропагандистские постеры самого разного толка в Северной Корее висят на каждом шагу, срывать те, на которых изображены вожди, ни в коем случае нельзя, даже случайно, так как в стране действуют очень жёсткие законы из категории laesae majestatis («об оскорблении величия»). Непочтительное отношение к портретам приравнивается к неуважению к вождям, а это страшное преступление.
Отто не остался в Северной Корее на 15 лет. Для американских дипломатов вытаскивание своих сограждан из северокорейских тюрем к тому моменту было уже рутинной практикой, и мало кто из проштрафившихся иностранцев оставался в стране больше чем на два года. Дольше всего в северокорейском трудовом лагере провёл миссионер Кеннет Бей — 735 дней. Отто удалось выторговать и отправить на родину спустя год.
В июне 2017-го он вернулся домой в состоянии овоща: не двигался и никого не узнавал, его волнистые каштановые волосы были сбриты, широко раскрытые глаза ни на что не реагировали. Как позднее заявляли его родители, руки и ноги Отто были сильно деформированы, существенно повреждён мозг, взгляд пуст. «Выглядело так, будто кто-то взял плоскогубцы и передвинул ему нижние зубы», — сказал Фред Уормбиер. Они с женой не сомневались, что Отто пытали.
Правительство КНДР заявило, что молодой человек впал в такое состояние из-за ботулизма — острого инфекционного кишечного заболевания. Независимая судмедэкспертиза не выявила следов пыток, однако обнаружила у Отто повреждение мозга, вызванное недостатком кислорода, причём оба полушария пострадали одинаково.
Через шесть дней после возвращения в США Отто умер. Причина его смерти так и осталась неясной. Одна из версий — что он пытался покончить с собой из-за психологического прессинга, которому его подвергли северокорейские спецслужбы. Возможно, он действительно поверил, что его жизнь кончена, что его отправят в трудовой лагерь на 15 лет, что его страна о нём забыла и никто его не спасёт.
Американские судмедэксперты пытались установить причину травм Отто, но так и не пришли ни к какому выводу. Слова родителей они опровергли. Согласно заключениям врачей, на теле не было шрамов, кроме одного на ноге. Зубы были в хорошем состоянии. Не было следов увечий. В журналистском расследовании автора GQ Дуга Бока Кларка говорится, что коронер, осматривавший тело Отто, утверждал: оба мозговых полушария пострадали одинаково, что указывает на недостаток кислорода. К тому же сотрудники северокорейской больницы для иностранцев уверяли, что Отто попал к ним в бессознательном состоянии на следующий день после суда. По мнению журналиста, в это время молодой человек вполне мог впасть в отчаяние и совершить попытку суицида. Тайна смерти Отто до сих пор остаётся нераскрытой. Его родители отказались от вскрытия сына по религиозным причинам.
Смерть Отто Уормбиера спровоцировала международный скандал. Фред и Синтия появились на республиканском канале Fox и назвали правительство КНДР «террористами». Их слова подтвердил президент Дональд Трамп в своём твиттере: «Конечно, я считаю, что Северная Корея несёт ответственность за жестокое обращение и смерть Отто». Родители Отто подали на страну в суд и потребовали компенсации, а судья округа Колумбия обязал власти КНДР выплатить более 501 миллиона долларов. Госдепартамент США запретил американцам ездить в Северную Корею «из-за высокого риска ареста и заключения под стражу». «Власти КНДР могут арестовать вас за фото, сделанное без разрешения, за то, что вы попытаетесь купить что-то в магазине не для иностранцев. В КНДР демонстрировать неуважение к Ким Ир Сену, Ким Чен Иру или Ким Чен Ыну — преступление», — говорится на сайте Госдепартамента США. Госдеп заверяет: северокорейские таможенники будут досматривать все ваши гаджеты, включая историю в браузере. Если найдут порнографию или критику в адрес КНДР, тюрьмы не избежать. «Помните, что в Северной Корее у вас нет права на частную жизнь», — говорится в документе. Формально между двумя странами никогда не было дипломатических отношений, так что гражданам США внутри Северной Кореи никто не сможет помочь.
Кандидат исторических наук кореевед Константин Асмолов считает, что Отто Уормбиер попал в плохую компанию. «Весь тур проходил в атмосфере бардака под названием „обмани северокорейского гида и сделай что-нибудь прикольное, что не положено“, — говорит Асмолов. — В результате он решил украсть лозунг и ради этого специально прошёл в техническое помещение, куда доступ иностранцам был закрыт». Также, по его словам, американец выбрал радикально неверную линию защиты. «В США, если обвиняемый строит из себя жертву, это может снять часть вины. И вместо того чтобы сказать корейцам „извините, был пьян, дурная голова попутала“, он начал рассказывать, что злые люди специально попросили его украсть лозунг, чтобы топтать его в церкви, — и вместо хулиганства наговорил на святотатство», — считает кореевед.
Подобные случаи есть и в других странах, где действуют законы laesae majestatis: в Таиланде швейцарца, закрасившего из баллончика несколько плакатов тайского монарха, приговорили к 75 годам лишения свободы — по 15 за каждый плакат. Правда, после раскаяния помиловали. В Дубае местного жителя, который сморкался в банкноту ради видео в TikTok, арестовали за оскорбление национальной валюты.
«Из ситуации с Отто нужно извлекать уроки, — считает Константин Асмолов. — Этот товарищ очень постарался нарваться. Но и северянам надо вести себя в некоторых аспектах более открыто».
У Северной Кореи для туристов есть не только кнут, но для этого нужно идти по строго ограниченному маршруту, наслаждаться предложенным сервисом и не пытаться проникнуть за закрытые двери.
Пойдёмте на гору Пэктусан
Холл со стенами из серого мрамора. Многоярусные люстры — два этажа в длину. Табачный дым клубится над плюшевыми диванами. Это «Янгакто» — 47-этажная башня в центре Пхеньяна. Главный отель для иностранных туристов.
Андрей засыпает, утопая в диване. Он пытается слушать местных гидов, что-то рассказывающих другим участникам тургруппы, но уловить содержание беседы сложно из-за мягкого корейского акцента.
Молодая девушка садится за пианино, играет «Калинку-малинку», «Смуглянку» и другие популярные мелодии. Под этот аккомпанемент Андрей распивает с другими туристами третью бутылку американского виски, разбавленного американской же кока-колой. «Русские? Я угощаю!» — кричит мужчина за соседним столиком, и на столе перед туристами появляется Black Label.
Фиолетовая рубашка угощающего застёгнута на все пуговицы, галстук туго затянут. На запястье поблёскивают золотые часы, на груди — ярко-красный значок с портретом Ким Ир Сена. Оказалось, это сам директор «Янгакто». «Чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы в КНДР», — говорит он посмеиваясь и угощает всех местными сигаретами. Отказаться совершенно невозможно.
Так Андрей вспоминал тот вечер весной 2019 года. Он рад, что не пошёл на попятную, как многие друзья, которых он звал с собой в поездку по Северной Корее, что не слушал разговоры о том, что там опасно, а за две тысячи долларов лучше съездить в Европу.
Андрей вырос на Камчатке, сейчас живёт в Санкт-Петербурге, занимается оптовыми продажами и часто ездит в командировки по России. В свободное время он покоряет Эльбрус, Карелию и европейские курорты и водит троих сыновей на хоккей. Он с удовольствием вспоминает поездку в КНДР: «Идеальная чистота, потрясающая природа, вежливые гиды: отвечают на вопросы и особо ничего не запрещают». Андрей мечтал о поездке пятнадцать лет: «Интересно было посмотреть уклад жизни в этой стране, особенно после прочтения отчётов блогеров Артемия Лебедева и Яна Левина».
Джозефа, 34-летнего учителя английского из Франции, в КНДР привело не только стремление отдохнуть, но и мировоззрение: он придерживается левых взглядов, интересуется историей Второй мировой войны. Пхеньян показался ему красивым городом. Как и Андрей, Джозеф побывал в Северной Корее весной 2019 года.
Больше всего ему запомнились каменные драконы высотой с двухэтажное здание в пригороде Пхеньяна. Они охраняют вершину Рёнаксана — «Горы взлетающего дракона», по форме напоминающей мифическое существо. Их пасти открыты, на огромных телах детально прорисована чешуя. Когда подъехал автобус с туристической группой, вдоль хвостов драконов уже были расставлены столики. На них плитки для жарки пульгоги — тонко нарезанного мяса.
В тёплом майском воздухе стоял аромат кунжутного масла, из колонок звучала песня «Пойдёмте на гору Пэктусан». Джозеф с радостью закружился в танце с пригласившей его кореянкой в ярко-розовой шляпе, вдвое старше и вдвое ниже его. Корейские танцующие бабушки — это тоже местная достопримечательность. «Пэктусан — там наши сердца», — подпевал Джозеф северокорейскому исполнителю. На его рубашке поблёскивал сувенирный значок с флагом КНДР. Значки с портретами лидеров иностранцам не продают — не положено.
Это самое яркое впечатление Джозефа о поездке. Он делится им, гуляя по Монмартру. «До того как заинтересоваться Кореей, я знал только, что там у власти Кимы и у них есть ядерное оружие, — признаётся Джозеф. — Пару лет назад я чувствовал, что стал одержим Северной Кореей. Я переходил от одного видео про КНДР к другому. YouTube вёл меня по ним, как кролик Алису в Страну чудес. Потом я купил книгу, затем ещё одну. Я читал всё что можно, смотрел фильмы, слушал подкасты. Но даже после изучения стольких материалов пришёл к выводу: чтобы узнать что-то, нужно ехать туда самому».
Когда Джозеф объявил друзьям, что едет в Северную Корею, одни говорили, что он сошёл с ума, другие отговаривали: «Смысл ехать, если там всё фейк?» Но Джозеф полюбил каждую минуту пребывания там.
Как и Джозеф, москвичка Евгения тоже влюбилась в Северную Корею. Её интерес к посещению был чисто спортивным. Евгения — профессиональная наездница, инстаблогер и путешественница. Девушка побывала уже в 80 странах и даже в Антарктиде. Напротив Северной Кореи она поставила галочку в 2014 году и говорит, что с радостью бы туда вернулась посмотреть, что изменилось.
Её удивили северокорейские солдаты, беззаботно катавшиеся на качелях в парке аттракционов (который, правда, соответствовал уровню прошлого века), и отношение местных жителей к моде: корейцев озадачили её драные джинсы. Они подумали, что девушка так бедна, что не может себе позволить чинить одежду.
«Несмотря на существующий в массовом сознании суровый образ страны, корейцы в обычной жизни очень дружелюбные и гостеприимные люди. Это особенно заметно по поведению детей. Они так искренне радовались простейшим подаркам — шоколаду, фломастерам, раскраскам, но при этом ничего не выпрашивали и вели себя очень скромно. Нигде в мире я не видела таких открытых и непосредственных ребят», — говорит Евгения.
Поездка в КНДР — это не отпуск
Свой канал на YouTube zoediscovers британка Зоуи посвятила Северной Корее. На нём более пятидесяти видео с названиями вроде «Почему поездка в КНДР этична?», «Можно ли общаться с корейцами?», «Опасно ли ездить в Северную Корею?». Зоуи стремилась показать всему миру, что Северная Корея не ужасна.
Весь 2020 год Зоуи выкладывала видео с острова Тонга, на котором застряла из-за того, что Королевство Тонга закрыло границы на период пандемии. Девушка не может вернуться ни в Пекин, где она жила последние несколько лет, ни в родной Ливерпуль к родителям. Она тоскует по Корее, где в последний раз была в январе 2020 года, работая гидом в компании Koryo Tours. Все дальнейшие туры пришлось отменить из-за эпидемии коронавируса.
Её немного раздражают просьбы вспомнить интересные истории про друзей из КНДР, потому что с точки зрения девушки это обычная страна — такая же, как все остальные. Но английская сдержанность не дает Зоуи вспылить. Улыбаясь, она говорит, что корейцы очень мотивированные, умные, невероятно дружелюбные.
«В прошлом сентябре я сидела в уличном кафе рядом с универмагом — пила пиво, ждала туристов, — говорит британка. — Я была в традиционном корейском платье „чосонот“. Один парень подошёл и предложил жареное мясо. Я веган, но было бы грубо отказаться. Я ему предложила присесть. Мы вместе съели мясо и пообщались на ломаном корейском. Это же так нормально — встретить кого-то в парке, в кафе и просто поболтать!»
Зоуи хорошо ладит с местными девушками-гидами. Болтает с ними о покупках, парнях и косметике. «Они постоянно спрашивают меня: „Когда ты уже найдёшь парня и выйдешь замуж?“ — рассказывает Зоуи. — Их шутки действительно смешные».
В качестве примера северокорейского юмора Зоуи приводит такой анекдот на сайте Koryo Tours:
— Моя жена на диете, поэтому она каждый день ездит на лошади, чтобы похудеть.
— И как, помогает?
— Да, лошадь похудела на 40 килограмм за месяц!
«Поездка в КНДР — это не отпуск, — предупреждает девушка, — здесь ты очень многому учишься. Ты узнаёшь, как функционирует общество. В КНДР бесплатное образование, им выделяют жильё. Ты узнаёшь, о чём СМИ врут, о чём недоговаривают. Например, многие, когда приезжают, думают, что всё — фейк, что все прохожие — актёры. Так часто пишут в иностранной прессе. В метро туристы спрашивают меня: „Куда едут все эти люди? Они что, собрались здесь ради нас?“ Но каждый день в пхеньянском метро едут тысячи людей. Я всегда говорю своим группам: „Простите, но вы не настолько важные, чтобы вокруг вас вращалась вся страна“».
По её словам, у большинства туристов буквально открываются глаза: «в метро — не актёры!», но некоторые не меняют своего мнения. С недоверием к её работе продолжает относиться и мама Зоуи, работающая в больнице в Ливерпуле.
«Папа думает, что у меня очень крутая работа. А мама, когда я первый раз поехала в Северную Корею ещё туристом, сказала, что я разбиваю ей сердце. Она плакала по телефону. Я ей посоветовала: „Погугли хотя бы десять минут!“ А она мне: „Я даже не подумаю забить ‘Северная Корея’ в Google!“ Тогда я ответила: „Я не буду слушать твоё мнение“», — рассказывает Зоуи. Она считает, что в Пхеньяне безопаснее, чем в Ливерпуле.
Но не всех встречают так радушно, как Зоуи. Больше всего в Северной Корее рискуют те, кто приезжает сюда с нетуристическими целями либо стремится увидеть больше, чем ему показывают. Правда, понять, что именно хочет скрыть правительство, бывает сложно. Из-за этого чуть не попал в северокорейскую тюрьму 30-летний австралиец Алек Сигли.
Сигли отлично знал корейский и немного японский. В Пхеньяне, в Университете Ким Ир Сена, он изучал северокорейскую литературу, а параллельно вёл туристический бизнес и писал статьи про моду, рестораны и мобильные приложения для NK News — интернет-портала, посвящённого Северной Корее. Одним июньским утром в 2019 году Сигли занимался в интернет-комнате своего общежития, когда к нему неожиданно подошёл незнакомец и заявил, что Алеку нужно явиться на университетское собрание. «Идём прямо сейчас», — сурово и властно сказал неизвестный.
На выходе из общежития студента посадили в чёрный Mercedes-Benz с номерами, закрытыми чёрным целлофановым пакетом. В машине Алеку зачитали список совершённых им преступлений, среди которых была угроза всеобщему миру и нарушение суверенитета КНДР.
Во время допросов выяснилось, что Алек также раскрыл военную тайну Северной Кореи. Произошло это, когда он опубликовал в инстаграме фото игрушечного танка с нарисованным антиамериканским слоганом, которое позже удалил.
Северокорейское информационное агентство ЦТАК заявило, что Сигли многократно передавал информацию и фотографии, «противосеверокорейскому СМИ» NK News и делал это, пользуясь привилегиями обладателя студенческой визы. Сигли девять дней с утра до вечера допрашивали в комнате без часов с постоянно включённым светом. Его принуждали письменно признать свои преступления. Если Алек сопротивлялся, на него кричали и угрожали десятью годами исправительных работ. Допрос проводил один и тот же мужчина, которого Сигли называл «учителем» — так принято вежливо обращаться к незнакомым в корейском языке.
В конце концов Алек зачитал своё письмо с извинениями перед камерой, и тогда «учитель» из строгого следователя превратился в дружелюбного обывателя, который был не прочь обсудить с бывшим допрашиваемым футбол и семейные дела. В итоге Алека освободили шведские дипломаты, которые представляют в КНДР интересы Австралии.
«Алек, у тебя талант писать, ты должен продолжать заниматься этим. Только в следующий раз убедись, что ты говоришь хорошее о нашей стране, и тогда мы сможем снова увидеться в Пхеньяне», — сказал «учитель» Алеку на прощание.
«Молодец, на три пожизненных заснял»
Уроженец Самары и выпускник журфака МГУ Антон Лядов работал на ВГТРК, но в 2017 году уволился и запустил свой YouTube-канал. Опробовать тревел-формат блога он решил в Северной Корее как не самой, по его мнению, опасной стране мира.
«Я понимал: максимум, что мне грозит, — изъятие отснятого материала или задержание на несколько дней. В любом случае не расстреляли бы. У двух стран достаточно хорошие отношения, чтобы не устраивать международный скандал из-за меня», — пояснил Лядов корреспонденту самиздата.
Антон на несколько месяцев устроился в штат юридической фирмы, так как журналистов в КНДР не пускают, после чего купил тур себе и продюсеру, получил туристическую визу и спокойно пересёк границу Северной Кореи на поезде. Он взял с собой профессиональные камеры и смартфон, но, чтобы вызвать меньше подозрений, открутил у камер объективы. Блогеру хотелось увидеть и заснять то, что туристам не показывают.
«Я на самом деле никого не обманывал. Я не сотрудник телеканала. Я говорил им, что у меня есть свой блог. Они спросили, что это такое. Я ответил: „В соцсеть выкладываешь фото, видео, — рассказывает путешественник. — Туристы из Китая приезжают с тремя профессиональными объективами, возят с собой штативы — ходят абсолютно как настоящие операторы и фотографы“».
Антон отмечает, что камеры не вызвали подозрений у северокорейских гидов, их не пытались конфисковать, но щекотливые ситуации случались. Лядов вспоминает, как на одном из концертов пошёл вручать цветы артисту. В это время гид взял камеру и начал его снимать. «Я его не просил. У меня сердце в пятки ушло, потому что подумал, что он сейчас будет смотреть предыдущие кадры», — признаётся Антон.
Делая вид, что снимает панораму с вершины Монумента идей чучхе, Антон на самом деле направил объектив на одноэтажные постройки, притаившиеся в глубине дворов Пхеньяна. «Их пытались скрыть от туристов», — уверен видеоблогер. На образцовой улице учёных «Мирэ» он демонстративно снимал видео «для мамы», рассказывая о погоде и передавая привет, а на самом деле разглядел, что застеклённые лоджии подозрительно пусты для жилых домов.
По словам Лядова, с гидом ему удалось построить тёплые доверительные отношения. Тот до такой степени разоткровенничался с Антоном, что турист решил во имя дружбы не выносить услышанное в публичное поле. Однако дружба не мешала ему регулярно нарушать рекомендации по фото- и видеосъёмке, так что на смартфоне накопилось некоторое количество «опасных» кадров. Чтобы их сохранить, блогеру приходилось хитрить:
«Мы остановились на трассе у какого-то магазина. Внезапно гид попросил посмотреть телефон, хотя у них это не принято — в телефон туриста редко лезут, — рассказывает Антон. — Я дал ему неразблокированный смартфон. Ему, видимо, стало стыдно, что он не разобрался, как разблокировать, и вернул смартфон, но я понимал: вопрос не закрыт — и быстро всё переместил в папку „Недавно удалённое“. И действительно минут через пятнадцать гид снова сказал: „А можно твои фотографии посмотреть?“ А там были уже только несколько моих фотографий на фоне достопримечательностей».
Полученные от гида сведения ещё больше убедили Антона в том, что «Северная Корея — чрезвычайно закрытая страна». Того же мнения были и многие зрители выложенного видео: «Молодец, на три пожизненных заснял», «Фильм ужасов», «Норм заснял, жаль что твоих гидов уже повесили», — писали в комментариях под роликом. Однако Антон утверждает, что у него не было цели очернить КНДР. «Я строил ролик, отталкиваясь от картинки. Это как минимум честно», — пояснил блогер в разговоре с репортёром самиздата.
Лядов сравнивает поездку в Северную Корею с визитом делегации, каждый шаг которой спланирован. «Многие, когда приезжают в Северную Корею, говорят: «Мы думали, у вас все под дулом автоматов ходят». Это, конечно, бред. Но довольно наивно рассуждать о реальной картине в стране по тому, что видят туристы. У них очень налаженная система».
По словам Антона, туристические группы обеспечены восхитительным сервисом, «даже немного с перебором». При этом из отеля нельзя выходить без гида, но на это обычно и нет времени: программа составлена так, что турист занят с утра до вечера. Если какой-то пункт программы отменяется, его сразу заменяют на другие развлечения. К тому же местные еда и пиво очень вкусные.
«Если не пытаться выискивать то, что они пытаются скрыть, а чтобы было комфортно и немножко интересно, то вообще идеально. Всё поставлено на поток. Никакой угрозы безопасности вообще не может быть», — подытоживает Антон.
Гиды в Северной Корее — глаза и уши туриста, и не все из них местные. Иностранные туркомпании, в отличие от российских, не оставляют группы наедине с корейскими гидами. Есть и гид-посредник — обычно это молодой человек, выпускник вуза, который не поверил образу страны, созданному в прессе, и решил самостоятельно изучить Северную Корею.
«Быть гидом — довольно утомительно»
В инстаграм-аккаунте Мэтта почти все фотографии — из разных уголков Северной Кореи: вот он в гостях в доме гида-корейца, вот отдыхает в аквапарке, а вот сидит в пивной в весёлой компании. Так могла бы выглядеть страница гражданина КНДР, если бы у жителей страны был доступ в интернет. Одну из фотографий, на которой изображены старые сельские домики в провинции, молодой человек подписывает так: «Неоднозначное чувство, может, потом удалю».
Мэтт родом из Мельбурна, где живёт и сейчас. Он закончил вуз по специальности «международные отношения» и превосходно владеет корейским языком. Ещё во время учёбы он поехал в КНДР туристом, чтобы увидеть, что собой представляет страна, которую он так долго изучал. Едва получив диплом, Мэтт устроился работать гидом компании Young Pioneer Tours — той самой, через которую в Северную Корею поехал Отто Уормбиер.
Из трёх лет работы австралиец более половины времени провёл в КНДР. Иногда Мэтт лишь на сутки возвращался в Пекин, где было его временное жильё, и летел с новой группой в Северную Корею. «Быть гидом — довольно утомительно», — признаётся Мэтт в разговоре с репортёром самиздата.
В задачи молодого человека входит инструктаж туристов в Пекине. Им нужно объяснить, что в разговоре с корейцами нужно правильно называть лидеров: «Вождь Ким Ир Сен», «Полководец Ким Чен Ир» и «Маршал Ким Чен Ын». Нельзя фотографировать военных, а у гражданских следует спрашивать разрешение. Лучше употреблять официальное название страны — КНДР, а не Северная Корея, так как оба правительства — и Севера, и Юга — считают себя законным правительством всей Кореи. По этой причине сами жители КНДР считают себя не «северокорейцами», а корейцами в разделённой стране.
Весь поток приезжих Мэтт делит на несколько групп. Первая — «коммунистические фанатики» — люди, заинтересованные в истории КНДР и политические сторонники Ким Чен Ына. Вторая — опытные путешественники, которые хотят поставить отметку на карте. Третья — молодёжь, идущая на риск ради лайков. Четвёртая — те, кто хотят увидеть, насколько правдивы мифы о Северной Корее. «Последняя группа — самая многочисленная», — заключает Мэтт.
Что касается самих гидов, то в провинции Северная Хамгён, на северо-востоке страны, коллеги Мэтта полны энтузиазма. «Они самые раскрепощённые. Туда почти никто не ездит, поэтому они не устали от туристов и всегда им рады. От них часто можно услышать: „Давайте пить, давайте гулять допоздна!“» — рассказывает молодой человек. В приграничном с Китаем Синыйджу гиды привыкли к китайским туристам, они охотно говорят о политике и в курсе всего, что происходит за рекой Амноккан, проходящей по границе двух стран.
В Расоне, портовом городе недалеко от российской границы, гиды открыты, но немного параноики. «Например, на рынке я хотел купить рамку, в которую ставят портрет лидера. Пустую, без портрета. Они отказали», — сокрушается Мэтт.
В Пхеньяне самые строгие гиды, у них гораздо больше правил, но они самые профессиональные. При этом их уже ничто не шокирует. «Я всё это уже видел, пофиг». Пхеньянские гиды знают гораздо больше среднестатистического корейца: они перенимают от туристов знания о последних гаджетах и технологиях, в курсе мировой поп-культуры. «Когда мы ходили в караоке, корейцы пели песни Бритни Спирс. А один гид мне как-то сказал: „Когда я учил английский в универе, мы смотрели фильмы с Джимом Керри, чтобы попрактиковать язык“», — рассказывает собеседник самиздата.
Работа Мэтта — сделать жизнь корейских гидов проще. «Туристы всегда меняются за время поездки, — он говорит о них с заботой, как будто о несмышлёных детях. — В первый день они сильно нервничают, спрашивают: „Это можно делать? А это?“ На второй день слегка расслабляются, но всё ещё осторожны. На третий они понимают, что здесь все более добродушные, чем они думали. А на четвёртый и пятый у них сносит крышу. Их надо успокаивать: „Подожди, ты всё ещё в Северной Корее“».
На просьбу репортёра самиздата привести конкретные примеры плохого поведения туристов Мэтт ответил, что таких «заносчивых и проверяющих границы» людей он может вспомнить всего два-три из сотен, и ещё раз подчеркнул, что абсолютное большинство прислушиваются к правилам поведения, озвученным на инструктаже в Пекине.
«Почти все приезжающие уважительно относятся к правилам. Но везде есть придурок, который проверяет границы дозволенного. Моя работа — успокоить его и ответить на вопросы, слишком трудные и противоречивые для корейских гидов. Им становится некомфортно, когда они слышат вопросы на политические темы. Поэтому я говорю туристам: „Понимаю, что у тебя есть вопросы, но, если их задашь, он ещё больше закроется. Поговори лучше со мной — я годами изучал Корею“. — Мэтт говорит уверенно. Он гордится, что подобрал ключ к корейскому менталитету: — Нужно шаг за шагом, медленно выстраивать доверие, вести беседы. Ты не можешь требовать открыть все двери. Вместо этого они закроются».
Выбрать, с кем вести дела
У северокорейского радушия есть практическая сторона. Дело в том, что в 2006 году КНДР провела первое успешное испытание ядерного оружия, после чего ООН предписала другим странам не экспортировать туда военную технику. Через три года эмбарго на поставку оружия было расширено. После третьего испытания атомной бомбы в 2013 году Совбез ООН ввёл санкции в отношении денежных переводов, поступающих в страну. Далее последовал запрет на экспорт золота, серебра, титана, меди и других редких металлов из Северной Кореи.
В 2017 году в КНДР почти запретили ввозить нефть, природный газ и продукты их переработки. Начало действовать эмбарго на импорт северокорейского угля, морепродуктов и текстиля — традиционных товаров на экспорт. Под санкции попали и северокорейские рабочие — им запретили работать за рубежом.
Отдельные страны, в первую очередь США, ограничивают сотрудничество с КНДР ещё жёстче. Так, в феврале 2016 года президент США Барак Обама подписал закон «Об ужесточении санкций и о политике США в отношении Северной Кореи в 2016 году». Согласно документу, США ввели санкции против любых лиц и организаций, способствующих разработке ядерного оружия КНДР, торговле оружием, нарушениям прав человека, а также против тех, кто участвует в торговле металлами и минеральными ресурсами с КНДР. При Трампе санкции усилились: в 2017 году президент издал указ, позволяющий США блокировать активы любых компаний, организаций и людей, которые занимаются торговлей с Северной Кореей. Министр финансов США Стивен Мнучин заявил, что иностранные финансовые институты должны выбрать, с кем они хотят вести дела — с США или с КНДР. Вскоре после смерти Отто Уормбиера Трамп включил КНДР в список стран — спонсоров терроризма.
Тем временем, по данным Всемирной продовольственной программы ООН, в 2019 году как минимум десяти миллионам жителей Северной Кореи угрожал голод. В этих условиях правительству приходится изыскивать способы заработать иностранную валюту, прежде всего для финансирования дефицита во внешней торговле. Тут-то и пригождается въездной туризм — это один из немногих оставшихся источников валюты.
«Главный туристический поток шёл из Китая, насколько я понимаю, при содействии китайских властей, — поясняет экономист Людмила Захарова. — В условиях улучшения отношений с Пекином туризм стал довольно успешным проектом по увеличению валютной выручки Пхеньяна. Однако, чтобы туризм стал реальным фактором роста экономики, необходимы серьёзные инвестиции в эту сферу. А возможности иностранных инвестиций в Северную Корею сейчас как раз ограничены санкциями».
Действительно, китайцы составляют более 80 % всех посещающих Северную Корею. Если в апреле 1988 года в город Синыйджу отправились всего 44 гражданина Китая, то в 2019-м общий турпоток из КНР в КНДР был оценён на уровне 300–400 тысяч человек. Из них лишь чуть более 4000 человек приехали не из Китая, а в основном из Европы.
Кореевед Константин Асмолов считает, что международные санкции всё равно влияют на туризм, хоть и косвенно. «Формально туризм санкциями обложить нельзя, можно идти по неформальной линии. Просто людям объясняют, что в Северной Корее опасно», — говорит эксперт.
Тем не менее гид компании Young Pioneer Tours Рован Биэрд, с которым пообщался корреспондент самиздата, не заметил снижения турпотока после истории с Отто Уормбиером. Однако после суда над Отто изменилось поведение туристов. «До того, что произошло с Отто, я слышал от других гидов и видел сам, что было много туристов, которые хотят бросить вызов северокорейским правилам. Они пытались выйти из отеля без гида, могли недоброжелательно отозваться о корейских устоях. После истории Отто желающих нарушить правила стало резко меньше. А вот уменьшения турпотока я не заметил. Наоборот, когда Северная Корея попадает в заголовки мировых новостей, в людях просыпается любопытство», — сказал Рован.
Метафора человеческой жизни
«Мы знаем, что Северная Корея меняется, но не понимаем, с какой скоростью, — говорит кореевед Константин Асмолов, сам бывавший в КНДР в 2016 году по приглашению корейской Ассоциации работников общественных наук. — Северную Корею отделяет от остального мира железный занавес, но уровень знаний об окружающем мире выше, чем нам кажется, — продолжает эксперт. — Есть американские мультики. Я даже видел что-то похожее на соцсеть или как минимум на доску объявлений в Интранете. Хотя, когда северокорейский студент заметил, что у него за спиной стоит иностранец, он немедленно переключился на что-то более духоподъёмное. В общем, представлять, что страна застряла в 50-х, — неверно. С другой стороны, определённая открытость в области точных и естественных наук накладывается на довольно жёсткий занавес в гуманитарных науках».
Он считает, что одни смотрят на страну через «красные очки»: Северная Корея в их глазах «последний остров коммунистической духовности» и «Спарта наших дней». Другие — через «чёрные» очки», будто это ад и Мордор. Взгляд и через чёрные, и через красные очки равно мешает пониманию реальной Северной Кореи.
Тем временем Виктория Шмидт, которая так и не успела свозить в КНДР свою первую тургруппу из-за локдауна, говорит о тех временах легко. Девушка нашла новое призвание: организует онлайн-мероприятия, где спикеры — успешные российские мамы — делятся своим опытом.
«Даже после пандемии я буду работать только с Югом. С КНДР ты всё время на иголках, всё слишком непредсказуемо: могут закрыться в любой момент. Их верхушке однозначно не нужен туризм. Моё мнение — они не скоро откроются, если вообще откроются. Или будут пускать по одному туристу в неделю, — говорит Виктория. — Моя голубая мечта — чтобы в приграничной зоне на 38-й параллели пропускали иностранцев. Проезжая с Севера на Юг, люди со всего мира шагали бы из прошлого в будущее. Сеул ведь опережает мир лет на пять-десять. Они видели бы, как решение, принятое в 50-х годах, может разделить одну нацию на две части. Сколько боли и бед в разделённых семьях. А они — это и есть Корея. Одна нация, одни и те же люди. Сразу понимаешь, как решение других политических деятелей, даже не корейских, может вызвать такой раскол страны. Такое путешествие стало бы метафорой человеческой жизни. Задумаешься, как принятые тобой решения повлияли на дальнейшую судьбу».
