В настоящее время в России ежедневно проходит в среднем более пятисот обысков — такую цифру приводят эксперты международной группы «Агора» в своём мартовском докладе. Но речь идёт о квартирах, а сколько обысков ещё проводится в офисах — неизвестно. Тем более что в нежилые помещения, помимо полиции и спецслужб, имеют право вторгаться также представители множества других ведомств, типа МЧС или Роспотребнадзора. «Сведения о числе подобных вторжений нигде не публикуются, а вероятнее всего — и не учитываются», — сказано в докладе. Полина Родина — слушательница курса Non-Fiction в Creative Writing School, который вели шеф-редактор «Батеньки» Ольга Бешлей и его издатель Егор Мостовщиков, — несколько лет работала в строительной компании и не раз проходила через обыски. По её словам, ОМОН или силовики в штатском регулярно приходят в «строяк», и это никого в компаниях даже не удивляет. По заданию самиздата она рассказала о своём опыте и обсудила его с адвокатом Мариной Андреевой, а также с администратором телеграм-канала «Заметки следователя».

«Сегодня без обеда. Возвращайтесь на свои места», — сказал охранник, когда мы с коллегами вышли из своего отдела.

Но мы и сами уже догадались, что обеда не будет. Кругом царила невероятная для четверга суматоха — сотрудники нашей компании рвали всё, до чего могли дотянуться: рекламные брошюры, прайс-листы, какие-то распечатки, поэтажный планы наших же проектов. Все эти безобидные бумажки измельчались быстро и методично. Это была стандартная процедура, если под дверью стоял следователь с постановлением на обыск.

Следующим этапом обычно была «срочная эвакуация» всего офиса через пожарную лестницу. В старом офисе выход к ней находился в кабинете генерального директора. Лестница была всепогодной: всегда очищена от снега, выкрашена в чёрный цвет и защищена маленькими воротами-гармошкой, которые, в свою очередь, были хорошо смазаны и не издавали лишних звуков. Однако теперь этот вариант отсутствовал. Мы только-только переехали в новое здание и не знали, где теперь пожарная лестница и сидит ли рядом с ней генеральный.

Так что пришло время для плана «Б» из должностной инструкции: сидеть в офисе и на все вопросы следователя отвечать фразой: «На все вопросы я отвечу только в присутствии адвоката».

Вскоре дверь в нашу каморку открылась и вошёл огромный мужик.
— Встали — вышли, — произнёс он.
— Вещи можно? — пропищала стажёрка.
— Нет, не можно.

Через стеклянные двери было видно, что весь офис уже собрался в коридоре. В руках люди сжимали только телефоны. Всю толпу отправили в маленькую переговорку. Закрывая за нами дверь, один из силовиков с ухмылкой сказал, что стадо в стойле.

Тишину в переговорке нарушил огромный мужик. Он оповестил нас о том, в помещении проводится обыск и мы ограничены в правах. Какие права у нас при этом всё ещё оставались — он не сказал.

Мужик был реально огромный. Он был похож на великана, закутанного в костюм болотного цвета и голубую рубашку. В руках здоровяк держал здоровенный портфель, отделанный под кожу какой-то рептилии.

Минут через пять в переговорку ввалился его напарник. Тот самый, что называл нас «стадом». Он тоже был одет в костюм, только тёмно-серого цвета. И ещё постоянно дёргался.

Тишина повисла минут на десять. В переговорке становилось нечем дышать. Здоровяк достал подходящих ему размеров носовой платок.
— Мы долго здесь будем стоять? — раздался голос финансистки.
— Сколько надо будет, столько и будете, — нехотя ответил великан.
— Можно хоть в кабинет сходить, каблуки снять?
— Нет.
— Может, вы со мной сходите, если не доверяете? Невозможно же весь день стоять на каблуках!
— Сядьте.
— Стульев всего восемь, а нас тут человек тридцать!
— У вас на полу ковролин.

Вскоре мы узнали, что пользоваться телефонами нам запрещено. Любое неповиновение приведёт к изъятию смартфона. Если это случится, то вернут его нескоро.

В офис продолжали прибывать неизвестные. Кто-то налегке, кто-то — с монтировкой. Когда среди прочих промелькнула фигура в дорогом пиджаке, всем стало легче. Это был наш адвокат. Пары его слов хватило, чтобы нас выпустили из душной переговорной. Сотрудники рассредоточились по обувным полкам. Единственный в холле диван заняли здоровяк со своим напарником.

От нечего делать я решила узнать, что всё-таки происходит, какие права у нас остались и почему к нам относятся так, будто мы уже виноваты. Мою инициативу встретили в штыки. Свои права мне предложили загуглить, а на вопрос про отношение и вовсе обиделись. Оказывается, надо ценить, что они без ОМОНа пришли.

За разговором удалось даже на постановление об обыске взглянуть. Это была мятая бумажка, формата А5. Очень похожая на справку в бассейн, которую в интернете можно купить за триста рублей.
— Простите, но тут не наш адрес. Такого адреса в Москве даже нет, — сказала я. — Точнее, есть, но под него сразу три строения попадают. Вы точно к нам?

Следователь — а здоровяк оказался следователем — ничего не ответил.

Тем временем силовики прошерстили пару кабинетов. Они открывали папки на компьютерах, ковырялись в бумагах, оставляя за собой жуткий беспорядок. Скучающие понятые изучали потолок. Сотрудники офиса через стеклянные перегородки наблюдали за всем из коридора.

Полицейские перетекали из кабинета в кабинет и застопорились у юристов. Они нашли запертую на ключ тумбочку и принялись вскрывать её ножницами. Борьба была продолжительной. Наконец, тумбочка поддалась. Ящик открылся, а там пакет. Пустой.

Следующим на очереди был кабинет, в котором сидел наш отдел. Силовики недолго ковыряли подшивки журналов и быстро вызвали нас к себе.
— Что за отдел? — спросил меня один их них, не представившись.
— Аналитики.
— Что делаете?
— Анализируем.

Ответ его, как ни странно, удовлетворил. Они с напарником ещё раз окинули взглядом кабинет, перетрясли подшивки журналов, заглянули в сумочку стажёрки и удалились. Всё это время моя начальница испепеляла меня взглядом.
— Что ты себе позволяешь! Что ты тут наговорила? — прошипела она.

Провал плана «Б» должностной инструкции был налицо. Ведь я должна была сказать, что на все вопросы буду отвечать только в присутствии адвоката.

Тем временем народ томился в коридоре. Рабочий день давно закончился. Правоохранители предложили отпустить нас по домам, но при условии, что мы оставим ксерокопии наших документов и номера телефонов. Никто не хотел этого делать.

Когда отчаяние достигло пика, мы решились позвонить в 02. Попытку присёк наш же адвокат.
— Даже не думайте никуда звонить, — сказал он нам тихо. — Сделайте ксерокопию, напишите номера с ошибкой, отдайте и идите домой. Не надо делать себе хуже.

Но быстро уйти всё равно не вышло. Сначала всех задержал один вечно бледный коллега, который почти не отражался на ксерокопии паспорта: от первоначальной фотографии остались только волосы. Не знали, что делать, пока опер, собиравший документы, не сфотографировал его паспорт на телефон.

Казалось бы, дно пробито, но нет.

К концу очереди нас начали досматривать. Попросили вывернуть карманы и открыть сумки. У меня с собой был небольшой рюкзак, под завязку набитый вещами: я собиралась в трёхдневный отпуск прямо с работы. Пришлось вытащить из него все пакеты.

Но следакам и этого оказалось мало.

В итоге весь парк моих трусишек был разложен на диване в прихожей — для обозрения операм и коллегам.

Спустя несколько дней, вернувшись к себе в каморку, я обнаружила на почте шаблонное письмо. Генеральный директор поблагодарил всех за чёткое соблюдение инструкции и — в третий раз только на моей памяти — заверил сотрудников, что спецслужбы просто ошиблись дверью.

Позже я тщетно пыталась найти информацию о том, что можно, а чего нельзя делать во время обыска. Такие инструкции есть, но, как правило, речь в них идёт об обысках в частных квартирах. И нигде не сказано, что делать офисному сотруднику, который оказался в момент обыска на работе.

Свой личный опыт я обсудила с адвокатом Мариной Андреевой из Московской коллегии адвокатов «Липцер, Ставицкая и партнеры». Она и сама когда-то была следователем, а затем много раз присутствовала при обысках уже в качестве защитника. Ещё я поговорила с администратором телеграм-канала «Заметки следователя» — он утверждает, что является действующим сотрудником СК. В личной встрече отказал — говорит, нельзя ему быть публичным человеком. Поэтому все его рекомендации я на всякий случай ещё раз проверила с юристом. Также мне помогли беседы со знакомыми в правоохранительных органах, которые, разумеется, пожелали остаться неназванными.

Итак, что я поняла про обыски.

Во-первых, в законодательстве обыск описан как следственное мероприятие, которое нужно для обнаружения предметов или лиц, имеющих значение для уголовного дела. Но есть важный момент: это уголовное дело может не иметь никакого отношения к вашей компании — оно может быть заведено на совсем другую организацию. А к вам силовики придут, потому что якобы отрабатывают гипотезу, что ваша фирма с этой организацией как-то связана.

Во-вторых, следователям не обязательно иметь при себе постановление суда. Обыски и осмотры в нежилых помещения — офисах, складах, актовых залах и подобных местах — не требуют судебного разрешения. В докладе международной группы «Агора», который посвящён обыскам, также подчёркивается, что в офис могут внезапно прийти с проверкой и представители других служб — МЧС, прокуратуры, Роспотребнадзора, Минюста.

В-третьих, чаще всего силовики понятия не имеют, что они хотят у вас обнаружить. Об этом мне сказали и адвокат, и автор «Заметок следователя». Но если следователь всё же сумеет объяснить, что конкретно он ищет, и сотрудники компании смогут предоставить всё необходимое добровольно, то оперативная группа более не может настаивать на проведении обыска.

Сами сотрудники офиса для следователей неинтересны, если они не являются обвиняемыми или подозреваемыми в уголовном деле. Все «посторонние» люди не отличаются друг от друга юридическим статусом и обладают равными правами и обязанностями вне зависимости от занимаемой должности.

Любопытно, что их статус в законодательстве никак не обозначен.

Сотрудники компании, попавшие на обыск, не являются задержанными по уголовному делу, так как в этом случае должны быть прямые или косвенные доказательства совершения человеком преступления. Это также не является административным задержанием, так как присутствие на рабочем месте не нарушает законодательства РФ. Таким образом, сотрудники офиса просто подвисают в юридическом вакууме: они ни в чём не обвиняются, но при этом вынуждены терпеть неудобства.

Здесь важно знать, что Конституция гарантирует право на адвоката любому человеку, независимо от его формального процессуального статуса. Если «реально ограничиваются свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения», вы имеете право на адвоката.

Подобная брешь в законодательстве приводит к конфликту интересов между адвокатом и следователем. Дело в том, что в офисных помещениях нельзя производить обыск с 10 вечера и до 6 утра. Поэтому, с точки зрения сотрудников офиса и адвоката, любой имеет право потребовать отпустить его после 10 часов вечера. Подобное требование возможно, так как офис не является жилым помещением и его можно опечатать, поставить охрану и продолжить следственные действия с 6 утра следующего дня. Но с точки зрения следователя подобное действие нецелесообразно. Чтобы не сворачивать мероприятие, оперативная группа пользуется ремаркой в законе о том, что если дело «не терпит отлагательства», то обыск может производиться вне зависимости от просьб задержанных. Однако какие именно обстоятельства можно считать неотложными — в законе не говорится.

Во-первых, как я уже говорила, вы можете требовать адвоката. И можете звонить ему так часто, как вам это нужно.

Во-вторых, любой человек, ограниченный в действиях, имеет право удовлетворять естественные потребности. Вы можете требовать воды, еды и визита в уборную так часто, как вам это нужно.

В-третьих, документы. У вас могут попросить предъявить паспорт. Но нигде в законе не сказано, что человек по требованию оперативника обязан оставить копию документа. Тем не менее паспортные данные следователь может переписать. По словам администратора канала @sledak, это нужно оперативникам, потому что люди, которые присутствовали при обыске, могут быть потенциальными свидетелями и следствию могут понадобиться их показания.

В-четвертых, заполнение протокола обыска. Адвокат Марина Андреева говорит, что люди часто отказываются вносить в протокол свои замечания, потому что считают, что их наблюдения незначительны. Это заблуждение лишает компанию возможности отстаивать свои интересы в дальнейшем, так как именно замечания в протоколе помогают в суде доказать неправомерность действий следователя при обыске. Кроме того, доказательства, полученные с нарушением процедуры обыска, теряют свою юридическую силу. Поэтому адвокат рекомендует указывать в протоколе всё, что показалось вам неправомерным. По мнению Андреевой, такой подход держит следователей в рамках процедуры, а значит, их действия не переходят во вседозволенность.

Администратор канала @sledak добавляет, что если человек отказался подписывать протокол обыска, то потом он не может ссылаться на собственные наблюдения о неправомерности действий сотрудников правоохранительных органов.

Страх подписывать какие-то бумаги рождается не просто так. Зачастую службы безопасности самой компании доводят уровень серьёзности до абсурда — запрещают сотрудникам подписывать что-либо или проявлять инициативу без вмешательства адвоката. Таким образом, человек оказывается сразу под давлением с двух сторон — работодателя и полиции.

Наконец, личный обыск. Если следователю покажется, что кто-то что-то скрывает, то он имеет полное право провести личный досмотр. Хотя даже в этом случае вы имеете право требовать, чтобы это действие производилось только в присутствии людей одного с вами пола.

Стоит заметить, что личными вещами в данном случае является только то, что в начале обыска было при сотруднике офиса. Сумки, оставленные на столе, ящики письменного стола уже не могут являться личными вещами, и следователю не нужно разрешение кого-либо, чтобы залезть внутрь. Если что-то из оставленного оказалось закрыто и владелец добровольно не захотел открыть, то представители органов имеют право вскрыть замок, невзирая на возражения. Кстати, подобное правило распространяется на все двери и сейфы.

Знать свои права в случае обыска — важно. Но не ждите, что их действительно будут соблюдать, а ваши юридические знания вам чем-то реально помогут.

Поэтому я — как человек, который не раз проходил через обыски в офисе, — хочу дать несколько советов из своего личного опыта.

Чтобы спокойно пережить грядущий дискомфорт, сразу захватите с собой, помимо воды, документов, денег и телефона, ещё наушники, интересную книжку или журнал: вполне вероятно, что это будет вашим единственным развлечением на грядущие несколько часов.

Не нужно соревноваться в юридической грамотности. Позвольте процедуре идти так, как она развивается. В случае явного нарушения настаивайте на внесении факта в протокол. Но лучше лишний раз не привлекать внимание следователя, иначе можете получить личный обыск.

Не пытайтесь утаить информацию, которую вам запретила разглашать служба безопасности компании. Если вы знаете о нарушении закона в компании и молчите, то потом можете стать соучастником в сокрытии преступления и компания вряд ли будет заботиться о вашей судьбе. Поэтому когда следователь задаёт вопрос, на который сложно ответить из-за давления работодателя, — требуйте адвоката. В этом случае можете настаивать на внимании специалиста, приглашённого на обыск самой фирмой. Он заинтересован в том, чтобы контролировать ваши ответы, так как во время обыска его задача — защищать интересы фирмы, а значит, и её сотрудников.

Не стоит реагировать на провокации и хамство. Вам куда больше поможет спокойствие и чувство собственного достоинства, а не эмоциональные выпады в сторону представителей органов.

Ну а чтобы обеспечить себе «эмоциональную неприкосновенность», лучше предложить следователю и оперативной группе чашечку кофе, не путаться под ногами и наблюдать.