Утром 22 марта в Брюсселе произошла серия взрывов. По разным данным, погибло не менее тридцати четырёх человек, пострадало более ста пятидесяти. В Бельгии объявлен максимальный уровень террористической угрозы: не работает общественный транспорт, некоторые кварталы оцеплены военными, жителям рекомендовано не выходить из дома. Ответственность за теракты взяло на себя «Исламское государство». Полиции известны имена двух смертников, устроивших теракт в аэропорту. «Батенька, да вы трансформер» пытается разобраться, почему именно эта небольшая страна стала главным западным форпостом радикальных исламистов.

Бельгия давно считается основным европейским поставщиком кадров для ИГ. По данным МВД королевства за октябрь 2015 года, на стороне террористов в сирийском конфликте участвовало около 800 граждан страны. Именно в Бельгии двадцать лет назад при обыске членов Вооружённой группы ислама (GIA) нашли первое в Европе руководство по ведению джихада. В 2005 году гражданка Бельгии Мюриэль Дегок стала первой западной женщиной-смертницей: она подорвала себя в Багдаде, пытаясь приблизиться к американским военным.

В пятницу 18 марта в Брюсселе был задержан Салах Абдеслам, обвиняемый в организации терактов в Париже в ноябре 2015 года. Подозреваемого задержали в брюссельском квартале Моленбек. Жителями этого маленького густонаселённого района были Хасан эль-Хаски, организатор терактов в Мадриде и Касабланке в 2003-2004 годах; Аюб-эль-Казани, устроивший стрельбу в поезде Амстердам-Париж в 2015 году; Мехди Неммуш, стрелявший по людям в Еврейском музее Брюсселя; Абдесатар Дахмани, убивший в 2001 году по приказу Бен Ладена завербованного американцами афганского командира Ахмада Шах Масуда. Последний, по иронии судьбы, тоже одно время жил в Моленбеке. В этом же районе находится четверть всех брюссельских мечетей.

Большое количество выходцев из Северной Африки в Моленбеке отчасти обусловлено историческим развитием страны. В начале ХХ века Бельгия была одной из крупнейших колониальных держав, основные её владения располагались на территории Центральной Африки. Однако Бельгия вместе с другими колониальными державами принимала участие в управлении Международной зоной Танжер, включавшей одноимённый марокканский город-порт. Кроме того, после обретения независимости Марокко упростило миграционное законодательство, и туда начали переселяться жители в том числе из бывшего Бельгийского Конго. К началу дестабилизации обстановки в североафриканском регионе там оказалось много мусульман, для которых одной из наиболее понятных и близких в культурном плане стран стала именно Бельгия — как минимум по языковому признаку, к которому добавились политические факторы. Специалист по исламу Сара Тюрин, отвечающая в мэрии Брюсселя за интеграцию, говорила, что Моленбек имеет самые тесные связи с Марокко, так как у большинства мигрантов там живут родственники. Свою роль сыграли также действие бельгийской программы воссоединения семей и легкость процедуры натурализации.

При этом Бельгия стала второй европейской страной (после Великобритании), в которой произошла промышленная революция: быстрое развитие угольной и металлургической обеспечивалось, в том числе, богатствами африканских колоний. Стремительное развитие тяжёлой промышленности привело к первой волне иммиграции: в страну стали приезжать жители Северной Африки для работы на шахтах и заводах. Однако послевоенный период тяжело сказался на стране, в особенности на её франкоговорящей части. Деиндустриализация оставила бывший шахтёрский регион, простиравшийся от Монса до Льежа, ни с чем.

Филипп Муро, автор закона «Против расизма и ксенофобии», стал мэром Моленбека в 1994 году. Будучи активным сторонником привлечения мигрантов, он фактически не предпринимал ничего для их интеграции. Основным его достижением считается разрешение иностранцам голосовать на местных выборах, однако основные проблемы, с которыми сталкиваются мигранты, так и не были решены. В итоге Моленбек превратился в экономически и социально изолированную среду, продолжающую притягивать мигрантов.

Мусульмане составляют около 6% населения Бельгии; при этом в Брюсселе их число достигает 25%, а в Моленбеке — 40%. В Моленбеке самый высокий уровень рождаемости в регионе (около 20 новорождённых в год на 1000 человек), при этом, по данным социологического управления IBSA, только 10% имеют возможность попасть в детский сад. Около 30% моленбекских школьников не могут получить сертификат об окончании школы из-за неуспеваемости. Уровень безработицы в районе составляет 30%, для молодёжи этот показатель — 42%, при среднем уровне по стране в 8,4% (за второй квартал 2015 года). Это привело к увеличению количества молодых людей, не имеющих возможности интегрироваться в бельгийское общество, получить образование и построить карьеру. Как заявляют сами жители Моленбека, ежедневно им приходится сталкиваться с расизмом бельгийцев, что ещё более затрудняет интеграцию. Участие в работе террористической организации позволяет им почувствовать сопричастность какому-то большому и важному делу. А высокие налоги привели к возникновению обширного чёрного рынка, в том числе — рынка оружия. Особенно он привлекателен для тех, кто исключён из формальной экономики — естественно, туда попадают в первую очередь мигранты.

Cовременные европейские террористы, как правило, не имеют ничего общего с беженцами, приехавшими в Европу в последние годы из-за войны в Сирии. У них есть европейский паспорт и два-три-четыре поколения предков, родившихся и выросших в Европе. При этом интегрироваться до конца многим так и не удаётся, а старые разрозненные мусульманские диаспоры не предлагают решения насущных проблем. Проповедники исламского радикализма, обещающие построить на обломках Европы благословенную исламскую умму, выглядят на их фоне настоящими спасителями.

Ислам в Бельгии носит несколько иной характер, чем в других странах Европы: исторически так сложилось, что большинство имамов не выросли в стране, а приехали из-за границы или учились там. Одним из основных рассадников радикального исламизма в Бельгии спецслужбы считают Брюссельскую соборную мечеть, которая принадлежит королевской семье Саудовской Аравии. При этом мусульманское сообщество Моленбека чрезвычайно закрыто для чужаков, поэтому там быстро распознают пытающихся внедриться агентов спецслужб.

Одна из важнейших причин высокой концентрации джихадистов в Бельгии — деятельность группы радикальных салафитов Sharia4Belgium. В период активности она выступала за введение в Бельгии законов шариата и построения там исламского государства. Несмотря на то, что глава организации Фуад Белькасем уже несколько лет сидит в бельгийской тюрьме по обвинениям в терроризме, группа, по мнению экспертов, ответственна за значительную часть отправившихся воевать в Сирию. Свою пропаганду они строили именно на социальной незащищённости и бедности мигрантов.

Европейский терроризм имеет богатую историю. Например, целью Ирландской республиканской армии обычно было физическое уничтожение представителей власти (взрыв в автобусе с военнослужащими) или нанесение непоправимого урона имиджу государства (расстрел здания МИ-6 из РПГ). Исламские радикалы, в основном, руководствуются иными принципами и выбирают в качестве целей гражданские объекты, превращая свои действия в символический акт устрашения.

Нынешние теракты в Брюсселе вобрали в себя и то, и другое. Бельгия наряду с Францией и Германией — основа Евросоюза. Именно эти страны чаще всего выступают против инициатив, направленных на разрушение существующей системы европейских отношений. В Брюсселе располагаются штаб-квартиры Еврокомиссии и НАТО. Так что произошедшие теракты воспринимаются как нападение на весь Евросоюз, а значит, будут иметь наиболее серьёзные последствия в сфере общеевропейской безопасности и миграционной политики.

При этом последние теракты не только заявляют о том, что «Исламское государство» представляет реальную угрозу, которой стоит бояться, но и фактически уничтожают веру граждан в то, что государство способно их защитить. Террористы объявились уже не на стадионе, в кафе или торговом центре, а пробрались в аэропорт и метро — те места, которые в находящейся на осадном положении после парижских терактов Бельгии должны охраняться особенно тщательно.

Анастасия Валеева,

журналист, политолог, специально для batenka.ru из Брюсселя:

«Понятно, что эти удары, они не по Брюсселю как столице маленького королевства, а по Брюсселю как столице Европы. В прошлую пятницу все так радовались, что бельгийская полиция поймала наконец Салаха Абдеслама, а во вторник это аукнулось двойным терактом. То, что тут связь, конечно, очевидно. “Абдеслам не один, у него много сообщников” — вот сообщение, которое нам посылает ИГИЛ. “За одного нашего — 30 жертв” — вот еще одно сообщение.

Брюссель — это город-переговорная, город-кафе, город-вокзал. Здесь прилетают-улетают, приезжают-уезжают тысячи людей, проходят десятки встреч в день. И вот поэтому два теракта, один — в аэропорту, “на воротах Европы”, второй — на той самой станции метро, до которой доезжает львиная доля сотрудников еврокомиссии. “Мы вам не дадим жить и работать” — вот еще один посыл».

Брюссель считается дипломатической столицей мира, при этом Служба безопасности Бельгии постоянно испытывает нехватку сотрудников: сейчас их там работает около шестисот. Ещё примерно столько же работает в Главной службе разведки и безопасности. Для сравнения: в одной только Федеральной службе защиты конституции Германии работает почти три тысячи человек.

Королевство имеет достаточно сложное государственное устройство. Например, в Брюсселе шесть отделений полиции и 19 муниципалитетов с 19 мэрами. По мнению министра внутренних дел Бельгии, это затрудняет коммуникацию между местными властями и спецслужбами и, соответственно, усложняет борьбу с терроризмом.

Из-за того, что Бельгия довольно поздно стала самостоятельным государством, она не смогла перебороть традицию локальности. Не способствовало укреплению единой государственности и наличие в стране множества политических сил, интересы которых зачастую противоречили друг другу. Всё это привело к тому, что в своей деятельности политические партии до сих пор часто ставят превыше всего собственные интересы, что отрицательно сказывается на общем благополучии.

Страна разделена ещё и по языковому признаку, что добавляет проблем. Министр внутренних дел Бельгии Ян Ямбон уже призывал навести порядок в Моленбеке, но для этого ему нужна помощь франкоговорящего руководства города. Сам Ямбон при этом входит в Новый фламандский альянс — правоцентристскую партию, которая выступает за максимальную независимость Фландрии от Бельгии. Поэтому заявления Ямбона часто не встречают поддержки у франкоязычных элит.

Общепринятая практика борьбы с терроризмом предполагает централизацию власти. В Бельгии (во всяком случае, до недавнего времени) всё происходило наоборот: каждый новый этап политической жизни приносил всё больше самостоятельности регионам.

Из-за всего этого Бельгия фактически стала страной, где в государстве нет необходимости: многие вопросы эффективнее и проще решать неформальными методами. Однако этим она становится привлекательной для террористов: при желании там можно оставаться практически незаметным, имея при этом возможность уехать в любой момент и уже через пару часов быть во Франции, Германии, Великобритании или Нидерландах, что при открытых границ не составляет труда.