Два года Земля живёт с коронавирусом. Пандемия не заканчивается, продолжает перестраивать быт, нравы, экономику и политику. В Китае, откуда началась эпидемия, давно не считают волны заражений — здесь говорят о локальных вспышках, которые научились локализовать и быстро гасить с помощью ультраточечного локдауна и блокировок отдельных улиц. В конце мая в южнокитайском городе Гуанчжоу, крупном мегаполисе на 19 миллионов человек, случилась очередная вспышка, которая продлилась всего месяц. Изоляция отдельных домов друг от друга, перекрытие мини-районов внутри микрорайонов, моментальное обнесесение забором, регистрационные коды, цветочные коды, карточки отслеживания передвижений, провинциальные коды здоровья, массовые тестирования. Каково это — в историях людей, побывавших в эпицентре и на периферии борьбы с заразой: аспиранта Гонконгского политехнического университета, преподавательницы китайского языка, сотрудника китайского отделения российской винной компании, домохозяйки, предпринимателя.

21 мая 2021 года Стивен, аспирант Гонконгского политехнического университета, разблокировал экран смартфона, вошёл в новостной агрегатор и выбрал в ленте трансляцию местного телевидения. «Красная зона», «режим строгого карантина», «противоэпидемические меры», «массовое тестирование» — эти слова были хорошо знакомы Стивену ещё с января прошлого года, когда из-за пандемии коронавируса город Гуанчжоу накрыл первый локдаун. Тогда жизнь мегаполиса остановилась на два месяца, возобновившись только к апрелю. Сейчас в новостях говорилось о заражённой 75-летней женщине по фамилии Го из района Ливань, где и жила семья Стивена. Оказывается, накануне пенсионерка посетила девять мест с большим скоплением народа, которые теперь приобрели статус «красных» зон. «Активная! — подумал Стивен. — Хотя наверняка это очередной фейк. Скоро каникулы и отпуска, вот и пугают людей. Да даже если и правда, то распространение вируса не настолько быстрое, чтобы как-то повлиять на мои планы. Выехать из города всегда успею», — пронеслось в его голове, пока пальцы переключали телефон на приложение для заказа еды.

Геннадий Амосов кликнул на всплывающее уведомление — в чате с китайскими коллегами снова делились живым подтверждением тревожных новостей. На обрывистом видео, буквально в 20 метрах от знакомого дома, врачи в характерных защитных костюмах вывозили кого-то на скорой. Опыт предыдущего карантина зимой 2020 года подсказывал, что, скорее всего, улицы будут «переводить на закрытое управление», как пишут в подобных случаях. Так и случилось: уже на следующий день в офис рядом с домом пришли люди и сказали: «Здание закрывается. Карантин. Всё, уходите». Было немного досадно, потому что в микрорайон Фанцунь Гена с женой переехали всего пару месяцев назад из модного бизнес-ориентированного района Тяньхэ. Хотя во время того карантина, когда все боялись и никуда не выходили, им с женой пришлось непросто в микроскопической, но стильной студии. Тогда несколько недель кряду они просто сидели друг против друга и выходили в магазин раз в неделю, так как экономили маски. По сравнению с теми условиями, карантин в квартире в Фанцуне обещал быть намного более комфортным.

Выходя из подъезда, Лев Афанасов взглянул на часы. Надо было поторапливаться, ведь срочные рабочие дела в понедельник сами себя не решат. Уже на улице Лев внезапно уткнулся в железные листы и такие же железные ворота для выезда. Дом стоял на берегу реки, в самой северной точке жилого района, на расстоянии 17 километров от «красных районов», о которых тогда писали в соцсетях. Он обратился к местным, стоявшим у соседнего подъезда:

— Что случилось?
— Закрыли. Изоляция.
— А когда откроют?
— Да кто бы знал.
— Но мне надо на работу.
— Мы не в курсе.

Само собой, в первый день никто ничего не знал. Не было никакого уведомления или оповещения заранее ни по СМС, ни по интернету, ни по громкой связи. Жителей микрорайона Даши в Паньюй, вдруг ставших опасными, просто моментально обнесли забором. Как выяснилось позже, какой-то умник тайком навестил своих родителей в районе Ливань и скрыл этот факт. Думал, что пронесёт. Конечно же, он заразился и, уже распространяя вирус, приехал к кому-то в гости в Паньюй просто выпить пивка и поиграть в маджонг. И вот тест показал, что он заразен, и все локации по маршруту его движения закрывают. Недостаточно изолировать все контакты больного — надо изолировать даже тех, кто его и в глаза не видел. «У чувака точно будут большие проблемы», — подумал Лев, попутно разглядывая свеженаклееные на стену, столы, столбы уведомления, сообщавшие: «...минимум 14 дней».

Шумно вдохнув свежий, но успевший сильно прогреться июньский воздух, Люба вышла из подъезда вместе с дочкой. Прохожие иногда оборачивались, но соседи по двору уже знали, что на открытых пространствах эта странная иностранка ходит без маски. Это было своеобразное проявления ковид-диссидентства со стороны Любы: когда вокруг мало людей, она старалась снять маску в знак протеста против надуманных и избыточных правил. Во дворе Любу ждал сюрприз: на площадке перед домом толпились люди, выстроившись плотными цепочками к красным палаткам. Обязательное массовое бесплатное тестирование. Как потом удалось выяснить у мужа, несколькими часами ранее приходили СМС-сообщения, но, вероятно, Люба просто не обратила внимания и смахнула их. Вообще отслеживать новости было утомительным занятием. Пройдя мимо палаток, она решила, что потратит свободное время на что-нибудь более полезное, чем стояние в очередях. «Блин, снова в супермаркете заставят надевать маску и проверять код!» — это единственное, что огорчало.

Преподаватель китайского языка Ванда выбирала подходящий стикер для того, чтобы выслать в рабочий чат. Несколько минут назад секретарь прислала предупреждение формата «лучше сидите дома», и теперь коллеги один за другим слали в чат одинаковые слова вроде «принято» или «хорошо», подтверждая получение информации. Выбрав наиболее позитивный из своей небольшой коллекции стикеров, Ванда выключила телефон и аккуратно протёрла его с обеих сторон проспиртованной салфеткой. Район города Фошань, где она жила вместе с мужем, находился на расстоянии около 20 километров от эпицентра проблем, но кто знает. Не зря же города соединены веткой метро, наверняка сообщение интенсивное и кто-нибудь да приедет. Открыв окно, чтобы впустить в комнату свежий воздух и выветрить из головы неприятные мысли, Ванда сказала повышенным тоном, обращаясь к мужу-юристу в соседней комнате:

— Собирай-ка вещи! Лучше поедем отсидимся у меня в кампусе, а то вдруг ещё район изолируют — как мне тогда работать?
— А мне?
— Тебе и в прошлый раз было нормально на удалёнке. У вас, юристов, всё в компе да в книжках. А у меня слишком много часов на отработки перед камерой будет. Помнишь, как я уставала зимой?

— Да, было дело. Напиши свёкрам.

Прямой поезд до Сямэня отменили за три часа до отправки, но я всё равно стояла в очереди на вход в здание южного вокзала: электрички внутри провинции ещё ходили, можно было успеть на день рождения подруги, взяв рейс из другого города, даже если добираться потом на таксистах-частниках. Свежий отрицательный 48-часовой тест ПЦР был в специальном мини-приложении, но оставался риск быть остановленной на выезде из провинции. Дело в том, что в моём коде перемещений значился район, где недавно нашли новые случаи заражения. Он «зелёный», но со звёздочкой-примечанием — значит, лучше иметь на руках тест. Те, кто в последние 14 дней бывал в «жёлтых» и «красных» районах города, получали «жёлтый» код задним числом и больше не могли попасть в общественные места и транспорт, пока срочно не сдадут ПЦР-тест и система не обновит код. Подобные сюрпризы только усиливали нервную обстановку, поэтому на привокзальной площади царили хаос и паника. Судя по доносившимся отовсюду репликам, кто-то в зале ожидания вёл онлайн-семинар, кто-то срочно искал в аренду квартиру, временно лишившись возможности вернуться на прежнее место жительства в Ливане. Сотрудники вокзала тоже заметно нервничали, но были показательно непреклонны, ведь именно на них теперь ложилась ответственность за возможных просочившихся в другие города заражённых. 

Я открыла приложение, в сотый раз проверяя, не пожелтел ли код, и взвешивая в уме перспективу вместо встречи с друзьями попасть в карантин на любом из этапов пути. Пропускать рабочие часы очень не хотелось, а в рабочем аккаунте пока ещё была доступна бронь билетов на шаттл-басы напрямую до кампуса. Своим ходом добираться будет не так удобно. А вдруг ещё и код пожелтеет. Да, пожалуй, лучше пересидеть в тихом месте и не рисковать.

Так начался новый и уже такой привычный карантин.

Район Ливань

Дома преимущественно старой плотной застройки. 1,2 миллиона жителей, много пенсионеров, есть большой парк с озером, река, остров и дом-музей семьи Брюса Ли

Несмотря на многочисленные слухи в стиле «Большой Брат хочет, чтобы мы сидели по домам», к концу августа в Сети появился краткий пересказ научной публикации, в которой китайские учёные объясняли механизм заражения индийским штаммом «нулевого пациента», то есть госпожи Го из Ливаня. Как оказалось, в конце мая госпожа Го посетила местную поликлинику, в соседнем здании с которой на карантине находились завезённые в страну заражённые граждане — преимущественно китайцы, так как иностранцам очень непросто въехать в Китай. При первой проверке ни в коридорах поликлиники, ни в системе вентиляции следов коронавируса не обнаружили. Тогда специалисты провели «имитационный тест с флуоресцентными микросферами» и выяснили, что расстояния между окнами в 77 сантиметров и получаса ожидания в коридоре больницы достаточно для передачи вируса аэрозольным путём. Иными словами, вирус принесло сквозняком в коридоре, так как здания в районе Ливань — старой и очень плотной застройки. Китайцы называют их «здания рукопожатия», то есть из окна одного здания буквально можно пожать руку человеку, стоящему в окне здания напротив. Конечно же, эта версия столкнулась с критикой, но новый карантинный отель решили строить всё же в отдалённом районе.

Лёжа на диване, ковыряя недоеденный рис с кисло-сладким мясом в пластиковом контейнере, Стивен недовольно листал ленту новостей в соцсети Вэйбо. Прошло несколько дней с момента подтверждения диагноза у «бабули из Ливаня», и теперь каждый вброс приходилось тщательно проверять — не фейк ли это. Ещё вечером в метро пассажиры рядом оживлённо обсуждали возможную блокировку района. Даже сквозь маски и шум состава были чётко слышны слова и встревоженные интонации. Слушая, Стивен параллельно активно шарил в Сети, пытаясь найти хоть какие-то подтверждения их словам, но ничего не обнаруживал. «Должно быть, они просто паникёры. В Ливане люди ходят на работу как обычно, едят в вечно переполненных уличных кафе...»

Ход мыслей прервало сообщение от босса: компания, где работал Стивен, временно закрывалась из-за её расположения в опасной части района, и теперь все сотрудники должны были перейти в онлайн. Шоковое состояние прервало повторное уведомление в рабочем чате, но уже с корректировками рабочих задач. Судя по всему, в ближайший месяц освободится больше времени на отдых.

Добравшись до дома, Стивен начал перебирать документы в рюкзаке, не осталось ли чего важного в теперь уже закрытом офисе. Звук на телефоне был отключён, поэтому экстренное уведомление попалось на глаза не сразу, а только к восьми часам вечера. Новость с красным символом тревоги уже перепостили в нескольких группах: все жильцы микрорайона должны срочно спуститься во двор, чтобы как можно скорее пройти ПЦР-тест.

«Срочный» тест оказался срочным только на словах, так как ждать в очереди пришлось целых восемь часов. Вначале все ожидали прибытия ответственных лиц, затем долго расставляли столы для приёма образцов, то параллельно, то буквой Т, то вообще длинным рядком. Расставляли санитайзеры, раскладывали наборы палочек. Откуда-то появились шумные волонтёры. Ещё до приезда врачей всех попросили пройти регистрацию в специальной программе, получить персональный код. А уже после того как приехали люди в белом, ближе к полуночи, ожидающих стали провожать на тест. Из-за большого количества людей в очередях, усталости и невнимательности постоянно происходили какие-то заминки, поэтому измотанный Стивен вернулся домой только в три часа ночи.

Такая схема тестирования едина для всех городов и районов Китая. Вначале экстренно проверяют всех людей, находящихся в эпицентре заражения. Если выявляются новые случаи, то район закрывают и всех проверяют снова через несколько дней. Если новых случаев не выявлено, то всё равно через несколько дней проводят повторное тестирование. Район выводят из изоляции минимум через 14 дней с момента обнаружения последнего случая. Те, кто пропустил тест, получают жёлтый код здоровья и вынуждены его сдать. А если явиться на тест не получилось по каким-то объективным причинам, то врачи придут на дом. Впрочем, такие случаи единичны. Само настроение общественности, солидарность и массовость как бы подталкивают к сдаче теста во что бы то ни стало. «Вместе — вирус победим!» — подобные лозунги можно увидеть на красных растяжках во дворах и в парках, где ставят врачебные палатки. Даже сезон ливней в Гуанчжоу не останавливал. В любом случае у местной полиции всегда есть списки жителей микрорайонов по прописке, поэтому отлынивать бесполезно.

К счастью, через два дня вышли официальные новости, что в микрорайоне Стивена у всех протестированных отрицательный результат. Это означало, что теперь надо было запастись терпением и изолироваться минимум на две недели, ведь меры по-прежнему оставались строгими. Уже на следующий день после хороших новостей обнаружилась главная проблема — снабжение продовольствием. Жителям вдруг перестало хватать еды. Конечно, кто-то успел запастись лапшой и крупами, но, например, мяса и овощей на местных рынках и в магазинчиках катастрофически не хватало — их просто не завозили. Тогда местные власти организовали специальные бригады доставки свежих продуктов.

Район Фанцунь

Расположен к югу от реки Чжуцзян, в центральной части района Ливань. Самое популярное место на районе — крупнейший в Китае чайный рынок

По дороге из резко опустевшего офиса Геннадий решил, что надо бы закупиться продуктами, и заехал в местный супермаркет на районе. Фруктовые и овощные лотки оказались совершенно пустыми, как в канун китайского Нового года, а на полках с печеньем и чипсами кое-где скромно виднелись остатки былой роскоши. К кассам тянулись километровые очереди. Имея опыт зимней изоляции, он успел сходить в магазин и набрать кучу продуктов буквально за день до введения карантина в районе Ливань и начала паники, поэтому не особенно расстроился такой картине. Кроме того, Геннадий успел съездить на склад компании «Кубань-Вино», в которой работал, и взял там два ящика вина. Поэтому в день закрытия района Фанцунь в Ливане на строгий карантин у него было отличное настроение.

Хотя в новостях и писали, что закрыт район Ливань, на самом деле закрытой оказалась лишь его часть — три улицы микрорайона. Почти всё время карантина внутри по ним можно было свободно передвигаться, за исключением пары дней, когда передвижение по микрорайону тоже ограничивали. Так, Геннадий каждый день свободно выходил из дома, ездил на мопеде в доступных пределах. Городской транспорт не ходил, на улицах появлялись лишь частные машины и скорые помощи.

В соседнем здании с Геннадием жил его коллега Евгений. У него заболела собака, он отвёз её в больницу в другом районе, Тяньхэ, и оказалось, что собака не могла без него заснуть, очень страдала, поэтому Евгений приобрёл коврик для йоги и спал рядом с ней в больнице на полу, как ответственный хозяин. В день объявления карантина в Фанцуне Евгений заглянул домой, чтобы поменять кое-какие вещи, попросил Геннадия помочь, но управляющий жилого комплекса сообщил, что очень скоро выезд будет закрыт. Пожалуй, никогда коллеги ещё не собирали вещи так быстро. На улице уже ставили высокие красные пластиковые заграждения, и Евгений успел проскочить в том месте, где их ещё не поставили, впрыгнуть в такси и умчать в «зелёный» район Тяньхэ.

Геннадий тоже мог бы уехать из района, но остался дома. Помимо прочего, он был ответственным за кота Евгения. Первые пару дней он приходил в специально не закрытую квартиру покормить кота, но когда красные блоки начали расставлять и между соседними зданиями, Геннадий предложил забрать кота себе. Это оказалось удачным решением, потому что через два часа тот мини-район внутри микрорайона оказался изолирован.

Практика изоляции всё более мелких территорий внутри одной крупной — норма для китайского стиля борьбы с распространением коронавируса. Гораздо удобней и дешевле тестировать, контролировать и обслуживать 5 тысяч человек в одном дворе, чем 50 тысяч на одной улице, сужая фокус. Таким образом, внутри одного «красного» района выделяются более опасные локации, которые изолируются более жёстко и иногда на более длительный срок.

Помимо Геннадия, провести карантин дома в Фанцуне решила и его жена-китаянка. Она находилась по работе в районе Тяньхэ, когда получила сообщение от управляющего, и решила перенести дела в онлайн. Их дом находился примерно в ста метрах от станции метро Фанцунь. Её тоже закрыли, но не сразу. До самого вечера на станцию нельзя было войти, а если кто-то хотел вернуться из других районов, то мог из неё лишь выйти. То есть люди понимали, что если они возвращаются, то садятся на карантин. 

Оказавшись дома, Геннадий был в приподнятом настроении: еда есть, жена дома, впереди карантин. В первый же день изоляции он выпил вина, взял гитару и вдруг решил спеть песню, поделиться настроением и поддержать тех, кто тоже в это время сидит на карантине. Сочинил несложные строчки на английском языке и закинул видео в рабочую группу импортёров вина в Китай. Он никогда не играл на гитаре профессионально, нигде не выступал, просто с детства исполнял песни в компании друзей. Тем не менее коллегам со всех стран мира креатив понравился. На второй день он написал ещё одну песню, но реакция была уже не столь яркой.

Тогда Геннадий решил создать себе вичат-канал для видео и делиться творчеством там. Так, ещё несколько дней он выкладывал забавные песни на английском, получая от друзей комментарии: «Эй! а когда уже на китайском будет?» После некоторых сомнений на восьмой день изоляции песня всё же родилась. В конце концов, жена-китаянка помогла бы исправить неточности — всё равно надо было чем-то занять время. Еле дождавшись, когда жена закончит занятие онлайн и выйдет из комнаты, Геннадий с гордостью озвучил своё творение.

— Это оно! — последовал вердикт, и песня отправилась путешествовать по группам Вичата, яростно распространяемая друзьями и коллегами.

Теперь дни локдауна тянулись веселее — их можно было проводить за подсчётом лайков, репостов и комментов в Доуинь, аналоге ТикТока, тем более что песня на китайском языке набирала популярность очень активно. Кое-кто из нескольких тысяч соседей Геннадия по району начал его узнавать в Сети и на улице. Плюс ко всему исполнитель нового хита не сразу обнаружил вкладку с комментариями от незнакомых зрителей, поэтому эффект от песни оказался долгоиграющим. Было приятно получить приглашения в гости от соседей, пусть уже и по завершении карантина.

Через пару дней после релиза Евгений скинул новоиспечённой интернет-знаменитости ссылку на аккаунт издания GD Today с информацией о конкурсе «Чем вы занимаетесь на карантине». Естественно, поющий иностранец заинтересовал журналистов, и вскоре с Геннадием вышло подробное интервью. Этим дело не закончилось, потому как вскоре о нём прознали в правительстве города Гуанчжоу и пригласили на онлайн-конференцию. После того как серьёзные мужчины в пиджаках закончили читать свои ежедневные отчёты о раздаче масок и поставках еды, наконец-то дали слово Хун Гэ (Геннадию). После такого пиара запросы на интервью посыпались отовсюду. Информационное агентство Синьхуа, гонконгская газета и ещё несколько изданий — в общем, автор незамысловатой песни дал интервью десятку разных медиа; волна слухов о популярности Геннадия дошла и до работодателя.

Дни изоляции наполнились смыслом, однако поток вопросов приостановил звонок из местного партийного комитета. Такие комитеты располагаются в каждом микрорайоне и занимаются мелкими административными вопросами. Председатель парткома тоже был на карантине, как и все жители района.

— Мы тут хотим волонтёрский дух поднять, — чётко артикулировал председатель, сидя за низким чайными столиком и потягивая горячий чай, предложенный и гостю, — и нам нужны волонтёры. Хотим, чтобы люди к нам обращались чаще, если есть какие-то трудности. Побудь нашим волонтёром, да? Очень выручишь.
— Без проблем! А что делать-то надо?

На следующий же день Геннадию вручили волонтёрскую жилетку и отправили помогать при разгрузке машины с продуктами — измерять температуру людям в очереди. В другой день поручили раздавать гражданам тыкву, потому что как раз шёл местный праздник, и по традиции обязательно надо было есть тыкву. Нарезать угощение иностранцу не поручили — только раздавать.

Массовые бесплатные ПЦР-тесты на площадке за домом делали через каждые два-три дня, поэтому там тоже нашлось занятие для волонтёров. Доктора находились в районе весь день с девяти часов утра до пяти вечера и работали посменно, отдыхая в том самом парткоме. В один из дней Геннадия тоже завели в приёмную парткома, где сидели молодые медсёстры, частично сняв защитные костюмы, и сказали: «Давай весели докторов, иностранец!» Не придумав ничего другого, он начал петь им свою знаменитую песню. Как оказалось, иностранного певца уже знали по видео. Общение завязалось, все были в восторге.

На время локдауна все магазины и заведения общепита в округе закрылись. Заказывать продукты можно было через онлайн-сервис доставки Hema, но потом этот вариант тоже прикрыли из-за толкучки, которая создавалась всякий раз, когда приезжала машина с заказами. Власти посчитали, что это небезопасно. Доставка готовых блюд и полуфабрикатов из онлайн-магазинов тоже не работала. К концу первой недели жильцы Фанцуня начали возмущаться в чатах: «Что это за организация?! Мы сидим на карантине, сотрудничаем с правительством, подчиняемся всем просьбам, а вы не можете даже еду нам организовать?»

Чтобы не ждать, когда обстановка накалится, власти оперативно организовали большие машины, которые заезжали прямо в микрорайон и раздавали еду, вернее, там можно было купить кое-какие продукты. Геннадий не пользовался этой услугой, потому что изначально успел сделать запасы. Однако из-за того, что в районе Ливань были изолированы более мелкие микрорайоны, и ближайший продуктовый рынок стал недоступен. Найти еду оказалось непростой задачей, да и ощущения не из приятных. Тогда он думал: «Как стрёмно! Если честно, я прям не ожидал, что в XXI веке столкнусь с ситуацией, когда реально не могу купить еду!» Потом он вспомнил, что на той улице с рынком как раз жила коллега по имени Фань Тин, и у Геннадия созрел план, как получить свежие овощи.

Изолированные районы были разделены не только забором, но и небольшой речкой с мостом. Геннадий подъехал на мопеде к разделительному забору со своей стороны и оглянулся — охраны не было. С противоположной стороны моста уже подъехала Фань Тин с огромными пакетами. Чтобы добраться до неё, нужно было преодолеть забор, затем проехать по мосту и обратно. Один из блоков был неплотно скреплён с другими, и казалось, что он легко отодвигается. Геннадий оглянулся ещё раз — никаких прохожих. Один резкий рывок, пара минут — и пакеты с едой уже в нужных руках. Успех!

Спустя несколько дней Геннадий с Фань Тин решили повторить план, но на этот раз возле неплотного ограждения уже сидели суровые охранники. Рисковать не хотелось. Плюс ко всему уже восстановилась курьерская служба.

Во время карантина не удавалось перемещаться по городу, но дистанционно всё клеилось. На тот момент Геннадий вместе с другими русскими коллегами работал в представительстве GeekBrains в Китае. Для того чтобы снимать курсы на китайском языке для китайцев, надо было проводить много встреч, поэтому карантин существенно изменил эти планы. Помимо интервью и волонтёрства, Геннадий сначала делал работу дистанционно, а потом коллеги и вовсе решили изменить подход и сфокусироваться на русскоязычных клиентах. Тогда вообще любые вопросы стало возможно решать дистанционно.

Все понимали, что карантин уже подходит к концу, так как после последнего обнаруженного нового случая заражения прошло уже почти две недели. Под конец жителей района Фанцунь ждал самый главный, решающий тест. Тогда партком снова пригласил Геннадия и попросил «реально поработать». Ему выдали громкоговоритель и попросили ходить между рядами тестируемых, выдавая в толпу фразы вроде «Соблюдайте дистанцию!» или «Наденьте, пожалуйста, маску!», хотя все и без того были в масках. Люди веселились, подходили поболтать или сфотографироваться.

В тот же «важный день» Геннадию поручили встретить какого-то очень пожилого жильца возле лифта и на коляске провезти от лифта до места теста и обратно. Весь этот процесс снимали репортёры с телевидения и из газет, хотя поначалу пускать их не хотели — небезопасно. Старик совсем не говорил на стандартном китайском путунхуа, поэтому всё время что-то рассказывал иностранцу на местном, кантонском диалекте. При этом совершенно игнорируя тот факт, что сопровождающий его не понимает.

Тяньхэ

Бизнес-район, здесь широкие улицы, много домов новой застройки, офисных и административных зданий, небоскрёбов из стекла и бетона, транспортных узлов, учебных заведений. Население — 1,7 миллиона человек.

— Пожалуйста, наденьте маску, — громко и монотонно сказал водитель автобуса.
— Секундочку, — Люба замешкалась, доставая медицинскую маску из кармашка сумки. — Готово.
— И на ребёнка.
— А, да. Хорошо, — отставила тяжёлый пакет в сторону и занялась детской маской. Дочка не сопротивлялась, но была очевидно недовольна.
— Заходите. Измерим температуру. Ваш код.
— Ага, сейчас. — Нужно было достать и разблокировать смартфон, зайти в приложение, ввести номер телефона, потому что он постоянно сбрасывался из соображений безопасности, и всё это держа за руку дочку и стараясь не уронить пакет с покупками. — Вот.
— Это не тот. Надо не код перемещения, а код здоровья.
— Аааа, ладно. — Хоть бы этот не завис, как тогда в супермаркете, там хотя бы регистрационная книга была, а тут так не прокатит.
— И код для оплаты проезда приготовьте, пожалуйста.

Пассажиры в очереди на посадку и в автобусе спокойно ожидали, спрятав безучастные лица за масками и мусоля в руках свои смартфоны. Сейчас и без тех и без других никуда.

Наконец-то нужный код нашёлся, система отвисла и разрешающий кивок от водителя был получен. Любе казалось, что он был ещё и одобрительным, потому что на странице кода здоровья отображался не только сам зелёный QR, но и результаты отрицательного 48-часового ПЦР-теста, а также золотая рамочка пройдённого курса вакцинации.

Тестирование накануне всех жителей микрорайона глубоко впечатлило молодую мать. Во-первых, врачи работали три дня, несмотря на начавшийся сезон ливней. Во-вторых, врачи, волонтёры и координаторы были на месте с раннего утра практически до полуночи. В-третьих, уже в очереди Люба заметила сквозь защитные очки, как доктора обливаются крупным потом, несмотря на расставленные всюду вентиляторы. Должно быть, это очень тяжёлая работа, хотя опасность заразиться в «зелёном» Тяньхэ близилась к нулю. 

Как и многие жители района, Люба не пошла закупаться консервами. Рядом было много заведений, плюс она не помнила, чтобы они закрывались с момента её возвращения в Китай летом 2020 года. Да и паники среди соседей и друзей не было. Тем не менее особенно крупные заведения стали работать с ограничениями — по числу столиков в зале и не допоздна.

В супермаркеты стали пускать строго по кодам и в масках, что казалось Любе чрезмерным. «Ведь всех же протестировали, а опасных изолировали в их районах. К чему эти перестраховочные меры? Только пробки из людей на входах создают», — думала она всякий раз, когда охрана на дверях просила отсканировать специальный регистрационный код, помимо предъявления всеобщих «стрелочки» (карточки отслеживания передвижений) и провинциального кода здоровья. В первом у неё давно значился только Гуанчжоу.

Вся ситуация в стране не располагала к дальним поездкам, однако вместе с мужем они планировали съездить за 150 километров в соседний город Чжухай, побаловать дочку и отдохнуть на море самим. Чжухайские пляжи, конечно, не бог весть что, но, как говорится, лучше синица в руке. Да, сейчас было сложно с заселением в отели, везде требовались тесты, задавали кучу вопросов, даже звонили работодателям, но можно было подготовиться, всё учесть, на крайний случай съездить одним днём.

По вечерам муж пересказывал новости, которые прочитал в интернете. 2 июня кафе и рестораны почти во всех районах города переходят на работу навынос. «Уф, так это нам ещё повезло!» — думала Люба как бы в ответ. Массовые тестирования прошли во всех районах, где выявлен хотя бы один заболевший, и в сопредельных районах, плюс за десять дней было взято 19 миллионов образцов для ПЦР-теста, при менее ста больных по всему городу. «Гуанчжоу очень большой. Слишком большой». Опубликованы полуанонимные списки заражённых и районов, которые стоит избегать. «Хоть там только имена и фамилии, но всё равно подстава. Соседи-то точно узнают». 4 июня изолировали целый район Наньша, самый южный. «Господи, и туда, что ли, вирус добрался?!» Особенно Любу впечатлило, что людей, которые в момент принятия властями решения об изоляции ехали в метро где-то среди бескрайних промзон и морепродуктовых ферм, просто высадили.

В отличие от Любы, перемещавшейся максимум до садика и обратно, и не в пример жителям других районов, перешедшим на дистанционку, её муж иногда ездил то в главный офис неподалёку, то во второй офис — в район нового карантинного отеля на севере Гуанчжоу. График командировок тоже не изменился: практически через день он сдавал очередной тест и куда-то летел. Раньше, до Ливаня, можно было схитрить и сдавать тест лишь один раз — на вылет — и потом «не увидеть» СМС-уведомления о том, что по возвращении в провинцию надо сдать повторный тест. Теперь же сотрудники специальной службы перезванивали прилетающим лично и напоминали о необходимости сделать тест. Проблем с полицией по такой чувствительной теме, как ковид, иметь не хотелось, да и пункт тестирования был неподалёку. Выглядело всё так, словно мобильный оператор или аэропорт предоставлял данные о перемещениях мужа за пределы провинции, потому что за это время он ни разу нигде не фиксировал отъезды.

Как раз на «период Ливаня» пришлась поездка мужа Любы в Далянь. В восемь часов вечера от родных пришли печальные новости, а уже утром нужно было вылетать на север. Ночью тесты сложно было сделать: единственный 24-часовой сервис был в аэропорту. Со свежайшим тестом муж прибыл в Далянь. Встретился с родными. Бросил вещи в их квартире. Поехал по делам. 

«Уважаемый путешественник! Пожалуйста, явитесь в местный полицейский участок для прохождения регистрации…»
«Уважаемый житель района! К вам приехали гости. Пожалуйста, приведите их на регистрацию…»

— Да откуда они узнали? Я же только приехал, даже пообедать не успел! — возмутился гость с юга. 
— Тут ничего не скроешь. Это всё для безопасности. Да и соседи у нас внимательные. Ваш Ливань на весь Китай известен, — прокомментировала тётушка. 
— Это да. Ну хорошо хоть на карантин не посадили.
— Да ты же из «зелёной» зоны, не переживай.
— Сегодня из «зелёной», а завтра там кто-то чихнул и…
— Просто сделай ещё тест на всякий случай.

Сколько тестов он сделал за это время? Бесчисленное множество. Так как путешествовал по собственному желанию, то тестирование было платным — всегда в районе 60 юаней (~700 рублей). Хорошо, что большую часть расходов покрывала компания.

— Куда едем? — поправил маску на носу таксист.
— Парк Тяньхэ, пожалуйста, — хлопнула дверью Люба, тоже поправляя маску как бы в знак приветствия.
— Хорошо. — Машина резко тронулась с места. — Давно в Китае? — задал таксист контрольный вопрос.
— Конечно! Больше года. Можете быть спокойны. — Люба знала, что многие местные верят, что вирус в Китай завозят исключительно иностранцы.
— Видели новости? В Шэньчжэне, Фошане и Дунгуане тоже нашли случаи. Правда, единичные. Ну, это и хорошо. 
— М-м... — в китайском стиле участливо хмыкнула Люба. На самом деле они с мужем старались не погружаться в тему локдаунов, очень уж надоела вся эта паника и постоянные опасения. Было достаточно того, что она ежедневно заполняла «анкету здоровья» в приложении на новом рабочем месте и слушала рассказы близких. Нервы дороже.

Тут в голове мелькнула догадка: 

— Скажите, а мы же через Паньюй поедем?
— Так точно. 
— Но там же есть «красные» районы. Может быть, объедем, чтобы код не изменился?
— Ха-ха, не переживайте. В опасные районы мы не попадём. — Эта уверенность местных таксистов всегда поражала и успокаивала.
— Как так?
— Очень просто — они же изолированы. Там стоит охрана по периметру, всё оцеплено. И ещё у нас приказ: мы не имеем права туда заезжать и кого-либо оттуда подбирать. Можно проехать мимо, с кодом будет всё в порядке.
— Да? Ну ладно. — Люба поправила маску на носу, поплотнее прижав металлические вставки. В приложении она обновила код здоровья и оставила экран включённым. Надо будет периодически поглядывать на него, а то вдруг…

Район Паньюй 

Здесь зародилась бизнес-ориентированная, инклюзивная и прагматичная кантонская культура, распространившаяся по югу Китая и не только. Здесь есть как культурно-исторические центры, новые микрорайоны, зоо- и аквапарк, так и колоритные трущобы. Население 2,7 миллиона человек

Даши в Паньюй — самый обычный микрорайон с блочными домами, похожими на гуанчжоуские трущобы застройки времён 80-х. Это самый плохой район, в котором Льву Афанасов доводилось жить за все годы в Китае, и самая плохая квартира. Здесь он провёл всего месяц, но уже приметил некоторые пути. «Должны же быть хоть какие-то проулки, по которым можно выбраться отсюда. Надо проверить. Долг зовёт», — думал он, обходя один за другим узкие просветы между домами, однако всюду натыкался на заборы и полицейских. Всё закрыто, отсюда не выйти. К тому моменту Ливань был в локдауне уже больше двух недель, поэтому обещаниям открыться через 14 дней слабо верилось. Хотя код не пожелтел. Эх, если бы только была возможность двигаться...

В первый день всех жителей микрорайона загнали домой, сказали сидеть и ждать уведомления по громкоговорителю, то есть по пожарной связи в здании. Затем, чтобы не создавать толпы из всех 30 тысяч жителей, громкоговоритель в зданиях объявлял, какой этаж апарт-отеля должен спуститься на ПЦР-тестирование. Первый, второй, третий и так далее. Очерёдность тестирования также дублировали в домовом чате. Раньше он использовался для координации вакцинации, а на время локдауна превратился в новостной чат.

На второй день сообщили, что не надо выходить на улицу. Так, в отличие от изолированного Ливаня, в Паньюй жильцы двигались в основном в пределах здания и двора. На краю комплекса у самой реки была парковка, где стояла машина Льва. Жители дома выходили к реке и на расстоянии одного-двух метров друг от друга расслаблялись: кто-то курил, кто-то просто стоял и болтал с соседями.

Во время отлива у самого края набережной виднелось серое дно, тянущееся вдоль берега. Неожиданно там возник чей-то силуэт. Лев присмотрелся: мужчина с небольшим рюкзаком бодро двигался по дну речки прямо под самым краем набережной мимо полицейских, стоящих выше. Как так и надо.

— Эй! Эй, ты как спустился?! — заметили они беженца. — Стоять на месте! Не двигайся!

В толпе зевак, рассредоточенно присутствовавших на набережной, послышался лёгкий галдёж. Мужчину с рюкзаком скрутили и увели куда-то в глубь района.

— Удаляй. — Возле Льва вырос полицейский, указывающий пальцем на его мобильный телефон. Спорить было бессмысленно: наверняка видеовброс мог вызвать панику в стиле «кто-то сбежал из карантинного района! мы все умрём!»
— У него будут большие проблемы, — прокомментировал ситуацию сосед.

Впрочем, довольно скоро выход из жилого дома на парковку и на набережную закрыли. Оставался лишь небольшой пятачок перед домом 3 × 25 метров, куда жильцы спускались на прогулку. А выходить приходилось почти каждый день — на массовое тестирование, которое стало, пожалуй, единственным развлечением в условиях локдауна. За 15 дней карантина весь микрорайон протестировали 13 раз. Люди пользовались возможностью прогуляться, неспешно двигались до палаток с врачами и обратно, заглядывали в мелкие семейные магазинчики без вывесок по пути, забирали заказы.

Условия китайских локдаунов отличаются в зависимости от района и даже от микрорайона и конкретной улицы. Например, в доме, где жил Лев, всё время работал супермаркет доставки PuPu, довольно популярный в городе. Зайти туда нельзя, но курьер доставит заказ до двери, а теперь — до двора. Обычно такие заказы бесконтактно выставляют на асфальт или в широкие корзины, а кое-где и на специальные столы. К каждой точке раздачи прилагается сотрудник в защитном костюме, сверяющий номер телефона в заказе и у клиента. Хотя в первые дни некоторых позиций не было в наличии или доставка растягивалась на целый день, позже всё стабилизировалось, и даже появилась опция заказов из-за пределов микрорайона. Регулярно выходя на площадку, Лев замечал возле мусорных баков завалы из пивных банок и пустых коробок от еды навынос.

В первый же день карантина в магазинах смели воду и сигаретные блоки. Лев тоже побежал за питьевой водой, взял две литровки и пару бич-пакетов на всякий случай. Обычно в Китае беспокоиться о еде не приходится: всегда есть доставка или мелкие магазины поблизости. Дома мало кто готовит, поэтому общепит старается и выживает всеми способами. Самая популярная тема для обсуждения в современном Китае — еда, а накормить гостя досыта — само собой разумеющееся. А иностранных гостей, оказавшихся изолированными от своих иностранных заведений в городе, решило поддержать местное правительство.

Россиянин, нигериец и кореец, единственные иностранцы на районе, позировали для официального фото в образе «правительство поддерживает в трудную минуту, а мы такие довольные». В гостиницу за домом их привёл администратор их апарт-отеля, интересовавшийся ранее у всех, хватает ли еды. Девушка из карантинного контроля, говорившая по-английски, порхала вокруг, переводя самые важные смыслы. Радушные официальные лица много не говорили, зато вручили по внушительной коробке китайского травяного чая, лапши быстрого приготовления, консервированных сладких бобов, молока и какого-то спортивного напитка. Итого пять коробок, из которых бобы и молоко оказались самыми долгоиграющими.

Позже та же девушка снова просила Льва попозировать для фото, но уже на сдаче теста. Хоть Китай и привык к иностранцами и давно не воспринимает их как совершенно особенных людей, местным властям было важно показать лояльность всех групп населения, ну и разнообразить картинку, конечно же.

На экране появилось сообщение из группового чата с пометкой «для всех участников». Приглашение на 13-й тест ПЦР. Снова эти крики волонтёров, снова очереди к двадцати столам. Хорошо хоть бесплатно и максимум полчаса — ещё бы, по пять человек в одну пробирку. Во время первого, зимнего карантина 2020 года в соседнем городе Дунгуань приходилось тестироваться не так часто, да и передвижения никто не запрещал, но психологически было более напряжённо, потому что никто ничего не знал. Сейчас было строже, но и проще, потому что впереди маячили открытие района и сильный загруз по работе. «Дней десять потом буду отрабатывать пропущенное, там онлайн не решишь всё», — подумал Лев с сожалением. 

До карантина в Паньюй он думал, что если захочет съездить в Россию и придётся отсиживать трёхнедельный карантин, то это не станет чем-то особенно трудным. Однако теперь он понимал, что не готов это сделать. Первые 3–5 дней Лев ещё сохранял продуктивность: рано просыпался, как в обычный рабочий день, делал зарядку, пил кофе и всячески старался сохранить повседневную рутину. С 10 утра до полудня всех жильцов отправляли на тест. Потом нужно было вернуться домой. Всё. Больше ничего не происходило. И завтра снова по кругу. С каждым днём приходило более отчётливое уныние — и график «пополз». Ложиться и просыпаться позже стало нормой, а поддерживать порядок в квартире — необязательно. Единственное, что помогало наполнить время хоть чем-то полезным, кроме просмотра Ютуба, были занятия игрой на синтезаторе. Как раз накануне Лев заказал инструмент и теперь развлекался обучением и экспериментами. Так удавалось ускорить течение времени.

В домовом чате, где обычно постили ежедневные новости по району, Лев видел, как соседи пишут: «У меня есть вино, приходите в квартиру n!» Заводить новые знакомства не хотелось, поэтому он раз за разом игнорировал уведомления.

Иногда в Сети ходили слухи, что на днях в их районе нашли нового заболевшего и что снова начинается отсчёт двух недель. Скучающие участники начинали активно дискутировать, но каждый раз менеджер компании писал: «Официальной информации нет. Ожидайте». Действительно, оставалось только ждать.

Лев открыл дверь на крышу многоэтажки, вышел на огороженную высоким забором площадку, поставил на выступ кружку с горячим кофе и потянулся. Солнце уже почти зашло, и спустилась долгожданная прохлада. Откуда-то снизу доносились монотонные объявления из громкоговорителя: «Уважаемые жильцы района, просьба покидать квартиру только в маске! Соблюдайте дистанцию! Мойте руки! При первых признаках…» До того он ходил на парковку и заводил машину, потому что боялся, что аккумулятор умрёт. Но на пятый или седьмой день, когда машина уже была недоступна, один товарищ написал Льву с предложением подняться на крышу и проверить, что там. Дверь оказалась открыта. Здание было одним из самых высоких на районе, поэтому с него открывался отличный вид на город и плотную южнокитайскую полутрущобную застройку. Вместе с ним на крышу забирались ещё человек пять. Кто-то ходил из стороны в сторону, кто-то лежал, кто-то курил стоя. Он с ними не общался.

Вообще за карантин он ни с кем из соседей не подружился, кроме видеографа. Зато Лев активно переписывался с друзьями и знакомыми в Инстаграме, получив от них необходимую поддержку. Он не вёл трансляции или специальные эфиры, просто иногда делился наблюдениями с друзьями. Когда выбирался наружу, то что-то снимал и рассказывал, а в остальное время просто листал ленту, пытаясь отвлечься.

26 и 27 июня снова поползли слухи, что район Даши, где жил Лев, вот-вот откроют. Ведь прошло уже две недели без новых обнаруженных случаев заражения ковидом. И вот часов в десять вечера ко всеобщему ликованию в чате появилось несколько видео с демонтажем забора. «Ура!!! Наконец-то!» — сыпались комментарии в чате. «Ура!!! Наконец-то!» — думал Лев.

Фошань

Расположенный к юго-западу от Гуанчжоу, город Фошань известен как мировая «фабрика мебели». Здесь были обнаружены лишь единичные случаи заражения, однако некоторые районы находились на строгом карантине. Население 9,5 миллиона человек. 

Так как все запланированные движения во «внешнем мире» пришлось бессрочно отменить, у Ванды освободилось достаточно времени для изучения собственной квартиры, себя, а ещё для звонков родственникам, которые постоянно хотели общения. В прошлом году она уже смирилась с тем, что не скоро увидит их из-за пандемии, но теперь, сидя по вечерам в небольшой гостиной на светлом диване из кожзама, она общалась с родными чаще и дольше, чем когда приезжала в Канаду раз в год на весенний фестиваль. 

«Хорошо, что не надо никуда ехать. Эти люди вокруг постоянно не соблюдают социальную дистанцию, толкаются в транспорте. И скорее всего даже не моют руки», — всякий раз думала Ванда, распечатывая свежий набор медицинских масок и раскладывая их по сумкам и карманам рюкзака. Коллеги из России рассказывали ей, что, в отличие от Китая, у них там многие носят ещё и перчатки. «Не помешало бы», — хмыкнула себе под нос китаянка. 

За последний год все случаи заражения ковидом, кроме этого, летнего, были завозными, то есть не распространялись дальше специальной выделенной зоны прилёта в аэропорту и ковидария. Однако Ванда продолжала надевать маску всякий раз, когда выходила из дома — за доставкой или едой навынос. А когда поблизости кто-то вдруг чихал или кашлял, то она буквально отскакивала, ловя удивлённые взгляды окружающих, и всячески старалась держаться подальше от заразного, в идеале — покинуть общее пространство. Так она чувствовала себя спокойней.

При всём при этом Ванда не спешила вакцинироваться. Бонусов для уколовшихся в Китае не было, а работодатель не настаивал, поэтому она по возможности откладывала дату первого шота. Конечно, вакцина давала ей надежду на скорое открытие границ, но время шло, а обстановка в других странах не улучшалась. К тому же Ванда боялась, что вакцина может оказаться не такой эффективной, как обещали власти. Кто знает, как отреагировало бы её собственное тело? Разумнее всего ей казалось ожидание. Беспокоило и отсутствие выбора. Конечно, можно было вколоть пекинскую или шэньчжэньскую вакцину, в один шот или в два... но как же другие, иностранные варианты? Хотелось иметь выбор. Впрочем, у Ванды не было чёткой позиции, просто она не знала, чему верить.

Каждое утро она давала себе обещание написать хотя бы ещё один абзац в научную статью, которую нужно было сдать для первой, слепой рецензии хотя бы к осени. И всякий раз, возвращаясь домой после занятий, готовила ужин мужу и садилась на диван читать художественные книги, копаться в ленте новостей или смотреть фильмы. 

Несколько раз она пробовала отвлечься на звонки знакомым и коллегам. Скорость интернета радовала, но онлайн-общение не клеилось: кто-то отключал видео, поэтому создавалось впечатление общения с самим собой, у кого-то на фоне постоянно кричали дети, а кто-то вовсе при виртуальной встрече один на один оказывался скучным собеседником. 

Ванде казалось, что все эти действия помогут ей отвлечься от мыслей о семье и от жуткого осознания неопределённости. «Когда уже закончится эта вспышка ковида? Когда я смогу вернуться в свой родной город, чтобы снова увидеть своего отца? Можно, конечно, выехать из Китая... и наверняка потерять любимую и стабильную работу. Когда можно будет путешествовать как раньше? Я надеюсь, что отец выдержит всё это. Он сильный. Он выжил после Второй мировой войны, надеюсь, что выживет и в этот раз».

Когда становилось невыносимо, Ванда обращалась к мужу, который практически круглосуточно торчал дома.

— Что ты там читаешь?
— Да-да…
— Как там у вас дела в адвокатской конторе? Расскажи мне.
— Конечно…
— Эй! Поговори со мной. Ты что, меня не любишь?

Муж удивлённо смотрел на неё поверх очков. «Господи, как же это тупо! Неужели я могу так себя вести?» — сама себя ругала Ванда, но муж относился с пониманием. Он откладывал свой ноутбук, обнимал её и начинал что-нибудь оживлённо рассказывать. Иногда пел песни. Иногда танцевал.

«Если бы у нас были дети, то занятий дома было бы больше, — так Ванде казалось в моменты скуки. — Сейчас часть времени я трачу на мужа, а те, кто живёт один, должны придумывать, чем занять ВСЁ своё время. Это тяжело. Впрочем, есть же интернет. Хорошо, что я занимаюсь наукой, в крайнем случае буду редактировать черновики. Но ощущается это так, словно сидишь на скамейке запасных, а ведь я могла бы быть полезной другим родственникам, да и вообще другим людям. Карантин показывает, что все мы очень социальны. В реальной жизни мы являемся опорой для своих близких, а через интернет это не особо работает».

Уже после карантина Ванда с удивлением обнаружила, что некоторые её знакомые развелись или, по крайней мере, разъехались. Получается, что изоляция спровоцировала чрезмерную близость и раскрыла истинную сущность некоторых? Эти случаи особенно занимали её, потому что из чужого опыта можно было извлечь что-то и для себя. 

Статьи писать не хотелось, поэтому за время карантина она с упоением прочитала в интернете множество печальных историй и сотни комментариев к ним. 

Иностранный учитель потерял работу из-за того, что не смог вернуться в Гуанчжоу, чтобы преподавать офлайн. Из-за изоляции адвокат не смог найти ни одного подходящего дела и был вынужден сменить работу. У курьера украли скутер, который его кормил. Владелец ресторана разорился из-за отсутствия клиентов. Некоторым врачам пришлось отказаться от своей высокой квалификации по специализации и работать на сборе образцов для ПЦР-тестов и делать прививки людям. Отец средних лет был вынужден уйти с поста в крупной компании из-за сокращения штата и реструктуризации, теперь он работает курьером, чтобы прокормить семью. 

На этом фоне курьеры и врачи выглядели просто героями. И те и другие работали как в ливень, так и под палящим солнцем, ночью и днём, во всех частях мегаполиса. В местной вичат-группе рассказывали про курьера, который был пойман полицией за то, что перелезал через заборы, чтобы доставить еду клиентам. Ванду сильно впечатлила история про студента, который полез через забор общежития, чтобы украсть заказ, предназначенный его одногруппнику, но сорвался и упал. Травмы, не совместимые с жизнью. Какая трагедия.

Район Цунхуа

Самый удалённый от цивилизации район Гуанчжоу, более 50 километров до района Ливань. Известен горячими источниками и национальными заповедниками. С начала пандемии здесь был зафиксирован всего один случай заражения, а теперь на границе района открыли карантинный отель на пять тысяч мест

26 июня. Я сняла маску и сделала глоток воды. «Пожалуйста, наденьте маску!» — моментально отреагировала студентка-волонтёр. В студенческом городке шло второе за десять дней массовое тестирование. В рюкзаке у меня, помимо термоска с тёплой водой, были все необходимые для массовых тестирований вещи: документы, телефон, зарядка и повербанк, зонтик, ручка, портативный мини-кулер, батончик шоколада и пачка масок. Складной стульчик не требовался, потому что преподавательский состав тестировали вне очереди. Огромный крытый спортзал был разделён жёлтой лентой на секции, в каждой буквой Т стояли по два стола с медперсоналом в защитной форме. К точкам тестирования без остановки гуськом двигались группы по пять человек. Чтобы не потеряться, кто-то держал впереди идущих за рюкзак или край одежды. Всё это напоминало мероприятия в начальной школе. У первого идущего в колонне была пробирка с номером, куда для ускоренного получения результатов брали сразу по пять тестов. 

— Скажите, пожалуйста, а когда будет готов результат? — через маску обратилась я к одному из координаторов постарше.
— Обещают, что уже к вечеру.
— Хорошо бы, а то в прошлый раз трое суток ждали.
— Ну так это же бесплатно, да и в прошлый раз какая нагрузка была! — мужчина деловито поправил красную повязку волонтёра на руке.
— А вот как думаете, технический баг с именами и паспортами иностранцев уже починили? Хотелось бы, чтобы результат теста в городском приложении автоматически отражался.
— Конечно. Не переживайте.
Я и не переживала. Несмотря на постоянные разговоры студентов о поездках домой, за пределы провинции, никто пока не рисковал покидать кампус вуза. 

Накануне общепит во многих районах возобновил работу, а это главный показатель стабильности в Китае. С 22 июня выявленные случаи сошли на ноль. По всему было видно, что опасность и жёсткие меры уже позади, но по-прежнему оставалась боязнь провести летние каникулы взаперти, в очередной раз перенося визиты к друзьям и родственникам. 

Надо сказать, что «в прошлый раз» картинка была куда более впечатляющей, но действия — намного менее эффективными. Тогда, часов в восемь вечера, в групповом чате появилось уведомление: «Срочное тестирование в актовом зале. Всем быть». Я наспех покидала предметы первой необходимости в рюкзак и выбежала на улицу примерно за полчаса до назначенного времени. Но было поздно. По всему кампусу уже растянулись километровые очереди студентов, задумчиво гладящих пальцами яркие экраны своих смартфонов. Где-то наверху жужжали дроны. «Завтра в местных новостях точно покажут весь этот киберпанк».

Вуз подошёл к вопросу организации локдауна как всегда гиперответственно. Впрочем, наверняка эти инструкции были разработаны ещё прошлой зимой во время первого всекитайского новогоднего карантина. Мы и без того находились на отшибе цивилизации, однако было решено отменить шаттл-басы, три раза в день возившие по 50 человек в город и обратно. Также отменили шаттл-басы до ближайшей станции метро. В чатах также обсуждали, что количество обычных рейсовых автобусов тоже было сокращено. Проверить мне это не довелось, потому что каждый раз выбираться из кампуса приходилось в пять утра, когда автобусы ещё не ходят.

В первые дни «Ливаня» я с огромным удивлением обнаружила, что из столовой пропали все столы. Огромные площади были теперь расчерчены в линейку. Очереди? На расстоянии в полтора метра. Ко всеобщей радости были запрещены офлайн-заседания кафедры, линейки, планёрки, салоны и прочие мероприятия, кроме непосредственно учебных. Наш кампус со всех сторон окружён сопками, вход по пропускам, а посторонних не пускают, но студенты и коллеги упорно носили маски даже на улице.

— Можно взять у вас интервью?
— Эээ... — девочки с факультета журналистики застали меня в домашнем сарафане и с еле открывшимися глазами после дневного сна по пути в столовую.
— Ну, пожалуйста! Нам это очень важно! Руководство вуза говорит, что мы не сможем поехать домой на летних каникулах, а мы против. Хотим записать для других студентов, что думают преподаватели. Мы сделаем репортаж! 
— Эээээ... — продолжала вяло соображать сонная я. Студентам и без того было запрещено покидать кампус без разрешения куратора.
— Мы и декану потом покажем этот репортаж. Будет круто!

Да. Пришлось «включить скучного препода» и тактично намекнуть задорным студенткам на камеру, что руководство — оно же зря не придумает. Вон как эффективно с короной в Ливане поборолись. Значит, меры, рабочие. Значит, будем вместе в кампусе. Ну, сходим лишний раз в библиотеку в крайнем случае. Надеюсь, руководство посмотрело этот репортаж.

На самом деле я выезжала в город несколько раз. Я глубоко убеждена, что иностранцы в Китае должны друг другу помогать, поэтому решила помочь девушке из чата уладить кое-какие вопросы в консульстве РФ. Дело в том, что руководство её вуза настолько перепугалось распространения вируса, что попросту запретило студентам покидать кампус, а особенно город, и тем более двигаться по направлению к Гуанчжоу. Учитывая, что это была вообще другая провинция.

Так, раз в неделю я просыпалась пораньше, чтобы выйти из дома к пяти утра, когда охранники на воротах безнадёжно спали, во избежание лишних вопросов. Обязательно проверяла в специальном приложении карту «красных» улиц, актуальную на тот день. Строила маршрут, минующий опасные территории. И шла искать авто. Иногда удавалось заказать машину онлайн, но один раз пришлось идти несколько километров до ближайшей деревни, потому что в Сети заказ попросту никто не брал. 

— Да некому брать эти заказы, — прокомментировал местный водитель на колоритном драндулете. 
— Но ведь есть же клиенты, — не унималась я.
— Да брось! Ну вот ты, одна. Потому что всем сказано: сидеть дома. А у тебя, наверное, просто очень важные дела. 

Если честно, дела были не самыми-самыми важными, но мне нравилось сравнивать карантинную жизнь в городе и в наших плантациях бананов и личи. Например, когда возле нашего метро все без исключения заведения работали только на вынос, в бизнес-центре города в «Макдоналдсе» было не протолкнуться. Ещё мне нравилось общаться с местными водителями, они рассказывали много всяких слухов и реальных новостей, порой не так достоверно, как на официальных сайтах, но всегда намного более красочно.

— Знаешь станцию Чжунлотань? Вот! Там строят огромный отель. Это для иностранцев будет. Значит границы откроют. Что ты улыбаешься? Я тебе говорю, будет же Олимпиада, надо ваших побольше завезти. А где им карантин сидеть? В отелях неудобно, комнаты маленькие, вентиляция плохая, персонал не обучен. А там же роботы будут, им и по-английски говорить можно. Ещё у Си скоро выборы, ему надо всё красиво показать, что, мол, мы можем. На самом деле я не очень доверяю лаоваям (иностранцам), у вас там очень заразно, но раз наша полиция решила, что вам можно у нас тут жить, то без проблем. Добро пожаловать! Особенно из России если, мы же друзья! Путин — хорошо! 

— Следующий! Садитесь. Откройте рот. Шире. Ещё шире. Следующий!

Женщина в защитном костюме с остервенением шурудила длинной тонкой палочкой в горле так, что Стивен закашлялся. Это был седьмой массовый тест ПЦР за последние две недели, и теперь нужно было дождаться результатов. Больше всего Стивену не терпелось выйти на улицу и поесть так популярной в Китае уличной еды с разными соусами и необычными вкусами.

Выйдя 22 июня во двор, Стивен увидел, как охранники снимают импровизированную стену — перекрытия между районами, которые мешали людям выбраться наружу, и район Ливань был полностью открыт. Стивен обернулся и заметил обнимающихся соседей по подъезду, радость переполняла его. Всё же, несмотря на обсуждения в чатах и некоторую тревогу, стратегия местного правительства оказалась рабочей. И доставка продуктов, и снабжение другими необходимыми средствами, и организация медицинских работников помогли справиться с распространением опасного вируса и перенести 24-дневный карантин. В душе Стивен благодарил свою родину, Китай, за то, что она сохранила его и его семью в безопасности и здоровье, пусть и ценой месячной изоляции.

Геннадий проснулся. Ещё светило солнце — значит, он опять заснул днём. Нащупав рукой мигающий телефон, он разблокировал экран: несколько пропущенных от Евгения, который оставался в «зелёном» районе Тяньхэ. Снова звонок:

— Алло! Что…
— Э! Вас уже открыли! Давай быстрей езжай! Я уже еду на такси!

Куда «езжать»? Гена посмотрел на кучу непрочитанных сообщений в чатах и крикнул жене: «Нас что, открыли?»

После карантина он первым делом, конечно же, поехал есть пиццу с друзьями. Поначалу любимое заведение в торговом центре возле станции метро Фанцунь — Domino’s — работало только на вынос. Но это Геннадия не остановило, ведь это то, чего ему действительно не хватало все эти дни.

Самое первое, что сделал Лев, выйдя за пределы района, это поехал на занятия джиу-джитсу в зал, который нашёл ещё во время карантина в 20 минутах от своего района тут, в Паньюй. Кроме рабочих дел, пришлось отложить и запланированные тренировки, но это было только к лучшему, потому что время на карантине пошло в счёт восстановления после травмы — на гимнастику и йогу для раскачки. После изоляции ему было особенно приятно входить в ритм, снова рано просыпаться, заниматься делами.

Однако следующие семь дней после снятия локдауна в микрорайон можно было заходить только постоянным жильцам. Для этого местная администрация выдала всем специальные пропуска с именами и номерами удостоверений личности. Покидать жилой комплекс можно было любое количество раз, но обратно пускали только по пропускам.

 — Передай, пожалуйста, крем и шляпу, — обратилась к мужу Люба. Нужно было успеть укрыть дочку от палящих лучей. Хорошо, что они успели на пляж до обеда и пока ещё воздух не нагрелся до стандартных +36. 

Людей на пляже было всего несколько — Любина семья, коричневый от солнца пловец в синих шортах и несколько тётушек в широких шляпах, продающих нарезанные фрукты втридорога.

Здесь, в Чжухае, в отличие от многих других городов, особого отношения к людям из Гуанчжоу не проявляли. Наверное, это не самое популярное туристическое направление. Как и везде, спрашивали, кто да откуда, у иностранцев проверяли печати последнего въезда в страну в паспорте, хотя раньше про них никто даже не знал. Тест больше не требовался, на КПП не просили регистрироваться в специальной тетради. Даже тётушки с фруктами, и до того смотревшие с недоверием и интересом на иностранцев, казалось, стали более приветливы к заезжим. Ещё бы, пора восстанавливать объёмы продаж.

— Сколько с нашего столика? — обратилась я к миловидной девушке на кассе, выставив перед собой телефон так, чтобы на экране был виден цвет платёжной системы с QR-кодом. Так проще и быстрее. 

Пока она замешкалась с кассовым аппаратом, я оглянулась на наш столик. В одном из лаовайских (иностранных) заведений в центре Гуанчжоу сразу несколько человек болтали наперебой — кажется, обсуждали новый фильм «Дюна». Хотя ограничения на посещение ресторанов уже полностью отменили, выбрать подходящее всем время оказалось очень непросто; кто-то даже приехал из соседних городов. Да, вариантов в Китае особо не предлагали, оставалось смириться и довериться. Только успевать проверять обновления правил въезда и списки «красных» улиц, но встреча с друзьями казалась такой особенной, пусть даже отложенной на месяц.

Ванда сидела на балконе и с восторгом разглядывала лепестки на двух бамбуковых стеблях, которые недавно приобрела на местном цветочном рынке. Передвигаться можно было уже без проблем, поэтому она решила побаловать себя новыми растениями в коллекции. Должно быть, они будут пить много воды. Надо будет подготовить заранее. Ранним утром пришли результаты очередного общегородского тестирования — Гуанчжоу был чист. Воодушевлённый муж тут же уехал в офис на работу, решать накопившиеся вопросы.

Не только карантин, но и вся ситуация с пандемией представлялись ей чем-то туманным, застилающим взор, лишающим ясности и лёгкости движения. «Мы не знаем, что произойдёт в будущем и куда мы направимся... Сделает ли эта пандемия COVID-19 человечество сильнее? Откуда пришёл этот вирус? Он меняет нас или мы его укрощаем? Что ждёт впереди?» Столько вопросов, на которые Ванда не могла найти ответов. Она могла только надеть маску, куда бы ни пошла. И вакцинироваться, чтобы этим маленьким шагом приблизить иллюзорный конец огромной беды.