Войны идут по всей земле: нет такого счастливого периода в истории, когда люди забывали бы, как изготавливать оружие и обнаруживать врага. При некоторой доле отрешённости, ждущей вас за границей гуманистического отчаяния, можно даже найти войну забавной. Не всякую, а, например, такую, которая продлилась всего тридцать восемь минут.
До сих пор трудно понять, чем была эта война: анекдотом или трагедией, но ясно одно — это настоящий исторический курьёз. Казалось бы, если ты — маленькая занзибарская моська, то кусать за хобот британского слона, даже с помощью германского орла, — не слишком хорошая затея. Впрочем, когда это люди были склонны к рациональным решениям?
Когда во второй половине XIX века в нерезиновую Африку понаехали проклятые европейские колонисты, им пришлось столкнуться со значительным сопротивлением со стороны туземцев. Желание африканцев быть свободной цивилизацией герои Киплинга и Буссенара топили в крови, чтобы другим было неповадно. Завоевание бурских республик. Англо-зулусская война. Восстание гереро. Покорение Дагомеи. Чаще всего англичане хитростью или силой — но всё же получали желаемое, и лишь несколько раз британцы побывали в нокдауне. В первый раз славу красномундирников пошатнули ассегаи — копья зулусов — при Изандлване в 1879 году. В другой раз буры, вооружившись охотничьими ружьями и ненавистью к любознательным бриттам, успешно выиграли одну войну против упрямых сынов Альбиона, а в ходе второй навязали подданным королевы Виктории нешуточное трёхлетнее сопротивление.
Впрочем, история богата на контрасты и обладает пикантным чувством юмора: одна из попыток сопротивления британскому влиянию продлилась не десять лет, не три года, не месяц — а всего-навсего тридцать восемь минут. Ещё одно забытое историей бесславное поражение, ещё одна бойня, ещё одна причина, по которой никакие инопланетяне никогда к нам не прилетят: кому охота общаться с видом живых существ, которые цапаются из-за какого-то Занзибара?
Сейчас архипелаг Занзибар — часть Танзании, однако раньше на его территории располагался целый султанат, первым министром которого был бригадный генерал британской армии Ллойд Мэтьюз. Англичане контролировали абсолютно всё, что имело значение в стране. Армией командовали британские офицеры, и консул Её Величества мог бы даже наложить вето на вступление султана на престол. Для колониальной эпохи такое поведение было нормой.
В стране образовалась оппозиция английскому влиянию, состоявшая из богатых арабов, которым не нравился введённый европейцами запрет на работорговлю (как, возможно, им не нравились и другие импортные штуки вроде врачей и старательных христианских миссионеров). Партия, сколько бы недовольных она ни объединяла, не представляет никакой опасности, если у неё нет лидера. Оппозиция британской гегемонии заимела себе предводителя в лице племянника царствующего султана Хамада, Халида ибн Баргаша. Хамад отличался умом и сообразительностью, с британцами дружил и взятые на себя обязательства исполнял, но 25 августа 1896 года внезапно умер.
Ходят слухи, что Халид в лучших традициях «Игры престолов», «Проклятых королей» и «Королевы Марго» просто отравил своего дядю. Строго говоря, англичан особо не волновало, кто займёт должность султана: ему полагалось ничего не делать и просто сидеть роскошным манекеном на троне — но им было отнюдь не наплевать на недавнюю тревожащую их спокойствие активность в Занзибаре агентов немецкого правительства и на подозрительно частые визиты Халида в посольство кайзера. Баргаш не стал ждать одобрения англичан, решив, что если он первый «забил» трон, то может спокойно на нём сидеть и даже некоторым образом властвовать. Кто-то даже поддержал его: арабы хотели вернуть права на торговлю рабами и старые обычаи и упрямо верили, что немцы помогут им — в противном случае они бы просто не решились пойти против воли и штыков британцев. Часть аскари — семьсот солдат-занзибарцев, обученных воевать по-европейски, — вовремя переметнулась к новому султану. К ним же примкнуло и около двух тысяч местных ополченцев, вооружённых чем попало. Внезапно ожила вся мировая дипломатическая общественность, наблюдая, как сейчас смотрят Лигу Чемпионов, что будут делать англичане. Халид ввёл мяч в игру, следующий ход был за британцами. Пришла в движение машина дипломатии. Иностранные консулы курсировали между посольствами. По линиям телеграфа передавали ноты и депеши. В итоге на следующий день после воцарения Халида на занзибарском рейде возникли пять британских кораблей под началом контр-адмирала Роусона. Британская эскадра и иностранные посольства приспустили флаги в знак траура по недавно почившему султану Хамаду, лишь над дворцом Халида гордо веял красный стяг султаната.
Переговоры не задались, и тогда британцы прибегли к силе — своей знаменитой чугунной мощи, которая сделала их самой могущественной державой в мире.
В 9:02 утра 27 августа, через два дня после того, как всё завертелось, британские корабли обстреляли Занзибар. Береговые укрепления бухты защищали три орудия, которые были ровесниками герцога Мальборо, то есть отставали от британских орудий лет на сто. Даже Майклу Бэю не снились такие огни, какие горели в то утро над Занзибаром. Адмирал Роусон мог с чувством выполненного долга заметить что-то вроде: «Люблю запах бризантных снарядов по утрам».
Халид бросил своих людей, едва заслышав первый выстрел. Единственное судно занзибарского флота — старинная яхта «Глазго», когда-то подаренная королевой Викторией кому-то из прежних султанов, — попыталась оказать сопротивление и была потоплена огнём девятифунтовых орудий англичан. Однако на этом позор не закончился: дно было слишком мелким и мачты «Глазго» торчали над водой, не в силах скрыться на дне морском в гостях у Дэйви Джонса, злого духа океанов и хранителя душ мёртвых моряков.
Первыми на штурм дворца Халида отправились занзибарские аскари — туземные войска, только формально подчинявшиеся султану, но на деле верные своим британским начальникам. Занзибарские солдаты были абсолютно лояльны англичанам, но на случай, если бы они решили переметнуться под красное знамя султана Халида, Роусон разместил в их тылу индийских сикхов с кривыми саблями-тальварами и метательными чакрами. Сикхи были идеальными машинами для убийства варваров, потому что и сами были дикими и довольно кровожадными. Однако перед британцами стояли не немцы, не буры и не зулусы — а лишь кучка туземцев, до смерти перепуганных громом, который на них обрушил белый сагиб Роусон.
В 9:40 утра остатки войск Халида спустили флаг; аскари, сикхи и англичане заняли все ключевые пункты в городе. Претендент на престол, послушный британцам, получил сильно ограниченную власть. При усмирении Занзибара англичане потеряли пятьсот снарядов, четыре тысячи сто пулемётных патронов, тысячу винтовочных пуль и одного человека раненым в ходе перестрелки.
От пятисот до шестисот занзибарцев погибли в ходе бомбардировки города и перестрелки во дворце. Несмотря на обстрел, большинство горожан с радостью встретили британцев, которые немедля сформировали из своих моряков пожарную бригаду, отправленную тушить вызванный британским же обстрелом пожар.
Султан Халид и сорок преданных ему людей скрылись в германском консульстве под надёжной охраной немецких солдат и моряков. Англичане караулили ибн Баргаша у дверей, совсем как Джулиана Ассанджа почти полтора века спустя, но экс-султану удалось сбежать. К дверям посольства пригнали шлюпку с борта немецкого судна «Орлан». Баргаш сел в неё, после чего его отнесли на борт корабля в более привычном экс-султану паланкине. Позже Халид поселился в Германской Африке, где во время Первой мировой войны его таки поймали британцы и отправили на остров Святой Елены. Опальный султан разделил судьбу Бонапарта, более прославленного, но в той же степени поверженного властелина.
Диванные вояки Альбиона недолго попраздновали бескровную победу, а потом довольно быстро забыли о ней. В танзанийских же учебниках истории тридцативосьмиминутная война преподносится не как шутка, а как роковое фиаско.
