Если в России существует статистика, позволяющая хотя бы примерно оценить уровень нетерпимости к представителям ЛГБТ-сообщества, то в местах, либо находящихся в постоянном военном напряжении, либо только что переживших вооружённый конфликт, с этим гораздо сложнее. Насколько опасно быть геем в Приднестровье? Что грозит ему в Донецкой народной республике? Чтобы выяснить это (спойлер: всё очень плохо), журналист из Москвы Ксения Бабич и её коллега Катя Мячина из Львова вместе с группой социологов отправились в непризнанные республики. Самиздат публикует результаты их исследования.
Согласно последнему исследованию Центра независимых социологических исследований в Петербурге, количество преступлений против представителей ЛГБТ-сообщества на почве ненависти начало расти с 2013 года. В этом же году был принят закон о «пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений».
«По преступлениям на почве ненависти к ЛГБТ российские суды выносят более строгие приговоры, чем по схожим преступлениям, выбранным для сравнения (например, убийства в категории „гомосоциальные конфликты“, то есть между мужчинами и с целью утверждения собственной мужественности). Если в среднем по рассмотрении дел, где фигурируют „гомосоциальные убийства“, судьи дают 9,34 года лишения свободы, то по преступлениям на почве ненависти против ЛГБТ — 10,45 года. Это, однако, может быть связано с тем, что преступления на почве ненависти более жестоки по форме», — утверждают авторы исследования.
В России существует достаточная экспертная база для того, чтобы отследить ухудшение или улучшение ситуации с соблюдением прав ЛГБТ. Но на постсоветском пространстве всё ещё существуют территории, где из-за замороженного конфликта общество и государственные структуры настолько закрыты для разговоров на эту тему, что узнать о жизни и проблемах ЛГБТ попросту некому.
Летом 2017 года авторы статьи с группой социологов и журналистов отправились в Приднестровье и на восток Украины, чтобы узнать, как недавний вооружённый конфликт повлиял на повседневность членов ЛГБТ-сообщества, каков уровень толерантности общества к его представителям, а также насколько сильно российская повестка дня влияет на то, как живётся ЛГБТ в непризнанных республиках.
Молдова и Приднестровье:
Зона «позитивных новостей»
С марта по август 1992 года между самопровозглашённой Приднестровской Республикой и Молдовой происходил вооружённый конфликт. Впоследствии Приднестровье поставило на границе с Молдовой пограничный пункт и объявило себя независимым государством, желающим присоединиться к Российской Федерации. Об этом напоминают объявления организаций, занимающихся «переселением», развешанные на фонарных столбах. Сегодня Приднестровье — зона «позитивных новостей», два паблика «ВКонтакте» и «серая» зона для бизнеса.
«Меня вызвали на допрос и прямо заявили: „Такой темы в Приднестровье нет“»
— ПМР долгое время была памятником Советскому Союзу. Здесь мало что менялось. В последние годы Россия вложила в регион средства и превратила его в образцово-показательную «российскую глубинку». Когда приезжаешь из Тирасполя в Подмосковье, то разницы внешней не видно, — рассказывает журналист Илья Барабанов, который больше десяти лет пишет о непризнанных республиках на постсоветском пространстве. — Что касается законодательной базы, то тут правительство ПМР никогда не скрывало того, что ориентируется на российские стандарты. У российской публики нет никакого интереса к этому региону, если там не воюют и не происходит ничего радикального. Если же делать интервью, тексты и аналитику про регион в целом, то никакого отклика у россиян нет. Подозреваю, что бóльшая часть населения страны даже не представляет, где оно находится.
На главной площади Тирасполя мы встречаемся с Каролиной. У неё коротко стриженные волосы и огромные глаза. Она занимается искусством, через свои проекты пытаясь положить начало общественному диалогу о правах женщин и представителей ЛГБТ-сообщества в республике. Но общество к этому пока не готово.
В ноябре 2016 года в Тирасполе планировалась её авторская фотовыставка, посвящённая проблемам ЛГБТ. Всё было готово к показу, но, как только Каролина анонсировала его, вмешались местные спецслужбы. Каролина рассказывает, что силовики угрожали ей и её близким. О том жутком времени она вспоминает совершенно спокойно. Говорит, что больше не переживает о случившемся: смирилась.
— Однажды я общалась с парнем, который оказался геем, и я узнала его историю. Он тогда, конечно, не делал никаких заявлений о своей личной жизни, но слухи в городе быстро распространились — и местное КГБ стало допрашивать его студентов о том, не приставал ли он к ним. В тот момент я осознала, что такие проблемы возникают не только у него, — объясняет девушка.
О нетерпимости или преступлениях против ЛГБТ в Приднестровье узнать сложно. Для общества, местных СМИ и госструктур такой проблемы просто не существует. Для них и геев в Приднестровье нет.
Этим отчасти и вдохновлялась Каролина, создавая свой фотопроект: рассказать о тех, кто вынужден становиться невидимкой из-за опасения подвергнуться дискриминации или просто из-за боязни за свою жизнь.
— При подготовке я сталкивалась с агрессией и непониманием, — вспоминает Каролина. — Мне говорили: «Что ты делаешь?», «Ты специально хочешь заниматься провокацией?». Я вообще, по сути, первой публично заявила, что ЛГБТ-сообщество в Приднестровье существует. Мне писали знакомые и спрашивали: «А что, в Приднестровье реально есть геи?».
По словам Каролины, раньше с геями специально знакомились через соцсети и приглашали на свидания, а при встрече избивали. Поэтому многие из потенциальных героев её проекта опасались, что не могут себе позволить принять в нём участия. Другие же заявляли, что делать такой проект — бессмысленно.
— Я искала героев через группу «Радужное Приднестровье» «ВКонтакте». Из ста пятидесяти человек, которые мне ответили, согласились участвовать только шестнадцать, — вспоминает художница. — В моем проекте не было поиска проблем, я просто хотела узнать о жизни этих людей. У нас гомофобный регион. По моим ощущениям, в Кишинёве намного проще. Вроде бы ехать всего два часа, но ты можешь выйти на парад или банально взять любимого человека за руку. Представить себе такое в Тирасполе я просто не могу.
Анонс о проекте в группе «Типичное Приднестровье» собрал почти семьсот комментариев (подписчиков в группе около 30 тысяч), большинство которых были полны ненависти, а Каролине стали поступать прямые угрозы. Наутро после анонса ей позвонили из КГБ. Как утверждает Каролина, на встрече силовики прямо ей заявили: «Такой темы в Приднестровье нет».
Сотрудники спецслужб угрожали Каролине, и хотя она записала их слова на телефон — в надежде, что их получится призвать к ответственности, адвокаты впоследствии объяснили ей бессмысленность этих попыток. Проще, вспоминает художница, было согласиться с условиями и просто отказаться от проведения выставки.
Местные спецслужбы и другие государственные структуры, если верить докладу о соблюдении прав человека в Молдове от 2014 года, подготовленного при поддержке Государственного департамента США, являются теми, кто чаще всего дискриминирует ЛГБТ в Приднестровье. Каролина решила не подвергать себя и своих родных опасности и перенесла презентацию проекта в Кишинёв и в Одессу.
Одна из участниц проекта «No silence», созданного Каролиной, стояла у истоков единственного «намёка» на организованное ЛГБТ-сообщество в Приднестровье — группы «Радужное Приднестровье» «ВКонтакте». Именно там девушки и познакомились. Мы встречаемся с Марией (имя изменено) в уже знакомом нам месте — в центре Тирасполя: больше здесь встречаться негде. На ней большие очки, яркая разноцветная одежда, а на руке браслет в цветах радуги. «Я не считаю, что мне нужно выглядеть так же тускло, как все», — улыбаясь, заявляет она.
Мария переехала в Приднестровье с родителями несколько лет назад. Говорит, как раз тогда же и осознала свою сексуальную идентичность, поэтому сразу же начала искать компанию для общения. Найти её было непросто: люди боялись открыто обсуждать такое даже в сети. «Я начала дружить с мальчиком по переписке, но он очень боялся меня, постоянно откладывал нашу встречу. Более того, он в принципе боялся выходить на улицу, — рассказывает девушка. — Сейчас они с партнёром уехали во Францию. Дело в том, что он учился в строительном колледже и по сравнению с другими парнями выглядел хрупко. За это его постоянно били. Их семьи также были негативно против них настроены и мешали переезду».
«Мы всегда выступали за независимость и равноправие и теперь говорим: „У любви разные цвета, и неважно какой у тебя“! Мы говорим всему миру: В ПРИДНЕСТРОВЬЕ ВСЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ РАВНЫ!» — буквально кричит описание группы «Радужное Приднестровье» «ВКонтакте».
В августе 2016 года Мария и несколько знакомых пытались создать площадку для общения ЛГБТ-сообщества. Так и появилась эта группа. Но оттого, что люди из сообщества так сильно боялись дискриминации, общения не получилось. «Каждый пост набрал два-три лайка», — расстраивается Мария. Стена «Радужного Приднестровья» совсем не радужная — Кончита Вурст в Петербурге, Despacito по-русски, «Быть неплохо голубым!». На десять постов в сумме три лайка. Участников в группе — без двух человек полторы сотни. «Мы хотели через эту группу собирать людей и проводить встречи, — делится Мария, — но на них никто не приходил, и мы забыли об этой идее».
«Общество не говорит об ЛГБТ-сообществе, но и сами его представители ничего не предпринимают, чтобы заявить о себе», — говорит девушка. По её мнению, в Кишинёве ситуация с этим намного лучше. «Там люди открыты, и с ними хотя бы в сети можно познакомиться, а в Тирасполе такого нет», — уверяет Маша.
Всего в нескольких часах езды от Тирасполя, в Кишинёве, каждый год силами Центра информации «Гендердок-М» проводится фестиваль MoldovaPride, который вызывает у общества не всегда адекватную реакцию. Все шесть дней фестиваля в офисе организации ведутся дискуссии и показывают авторское кино, в выходной проходит парад. Тем не менее в Кишинёве уровень гомофобии нельзя считать нейтральным.
— Участников охраняет полиция, чтобы контрманифестанты не смогли причинить им вред. С другой стороны, в последний раз агрессивно настроенных людей было значительно меньше, чем участников марша, но почему-то уйти пришлось не им, а участникам. Хотя протестующие явно мешали проведению согласованной акции, — рассказывает девятнадцатилетний Иван из Кишинёва. — Мне не раз угрожали. Меня пытались шантажировать, чтобы я никому не говорил о себе. Я не понимаю, чем так мешаю им всем. В университете на меня оказывалось сильное психологическое давление со стороны нескольких одногруппников, в школе я постоянно слышал, что таких, как я, не должно быть. Более того, в одиннадцатом классе у нас в школе был урок, посвящённый теме «Быть частью ЛГБТ плохо». И это 2015 год! — восклицает он.
В Молдове принят закон, согласно которому нельзя уволить с работы или как-либо дискриминировать из-за сексуальной ориентации и гендерной идентичности человека, но нигде не сказано о противодействии языку ненависти.
Украина и Донецк:
«Уровень опасности для ЛГБТ зависит от того, какую картинку власти нужно организовать сегодня»
Самопровозглашённые Донецкая и Луганская народные республики, образовавшиеся на востоке Украины в ходе конфликта в 2014 году, сложно сравнивать с Приднестровьем. Конфликт на востоке Украины не назовёшь замороженным — там ежедневно гибнут люди, а местные жители мало верят в стабильность установившихся режимов.
Государственные органы самопровозглашённых республик во многом копируют законы, принимаемые в РФ. И госрегулирование отношения к ЛГБТ-сообществу — не исключение.
Официально гомосексуальные отношения на территории ЛНР и ДНР законом не запрещены, но это не значит, что в реальности такие запреты никто не пытается установить. В ЛНР в сентябре 2014 года предлагали ввести уголовную ответственность за однополые сексуальные отношения, но предложение в итоге не прошло. В действующей редакции Конституции ДНР также не указано ничего про ответственность за гомосексуальные отношения. Тем не менее, на территории обеих республик действуют законы, практически копирующие российский закон «О запрете гей-пропаганды».
Согласно исследованию, проведенному АДЦ «Мемориал», отношение к ЛГБТ на востоке Украины было достаточно напряжённым и до конфликта. «В регионе Донбасса сложно было не только открыто заявить о своей гомосексуальности, но и вообще любая «необычность» там воспринималась враждебно», — говорится в докладе. Но после начала вооружённого конфликта многие представители ЛГБТ-сообщества, проживающие в регионе, отметили, что уровень гомофобии стал выше, в особенности из-за того, что толерантность к ЛГБТ считается «проевропейской» позицией.
Накаливание обстановки в Донецке отмечает и Алёна (имя изменено). Она уже больше двух лет как перебралась в Киев. Говорит, выехала в 2014 году, после того как друзья из сообщества начали распространять информацию о том, что сепаратистские группы готовят «охоту на ведьм». «За некоторыми людьми из ЛГБТ, которые были полностью открыты, следили, им угрожали, это вынуждало их уехать из Донецка. К тому же в сепаратистские отряды шли люди, которые жили в городе. Некоторые из них были знакомы с представителями ЛГБТ-сообщества и лично их предупреждали о том, что на них наведена мушка», — вспоминает Алёна.
Сейчас она работает в организации «Инсайт» — одной из самых больших украинских негосударственных организаций, занимающихся правами ЛГБТ. В июле 2014 года «Инсайт» создал убежище для тех ЛГБТ, которые стали вынужденными переселенцами. По состоянию на весну 2017 года его услугами воспользовались уже пятьдесят четыре человека.
Но первым звоночком, который заставил гомосексуалов покинуть Донецк, стал погром в гей-клубе «Вавилон», уверена Алёна. По её словам, определить принадлежность нападающих к той или иной группировке было невозможно — на них не было никаких опознавательных знаков, но это явно были не проукраинские силы, так как в тот момент их в городе было очень мало, и всё, чем они ограничивались, — это уличные акции.
С седьмого на восьмое июня 2014 года на клуб «Вавилон», по словам очевидцев, напало не менее двадцати человек в масках. Они избивали посетителей, отбирали у них личные вещи и деньги, оскорбляли и унижали. В Донецке произошло также нападение на арт-пространство «Изоляция», которое было известно как дружественное ЛГБТ. По исследованию АДЦ «Мемориал», до начала военного конфликта таких очевидных проявлений насилия не было. «Пока ты не открытый, тебя все терпят, ты никому не мешаешь», — сообщил один из респондентов.
Кроме того, масштабы насилия по отношению к ЛГБТ-сообществу и к тем, кто просто «нестандартно» выглядит, резко увеличилось с появлением патруля, утверждает Алёна. Она уверена, что и сама могла бы стать жертвой такого насилия. У Алёны короткие волосы, она одета в джинсы и футболку на несколько размеров больше, не пользуется косметикой. В Киевском парке, где мы с ней встретились, каждая вторая девушка выглядит похоже. В Донецке, по её словам, отношение к внешнему виду девушек совсем другое. «У меня в Донецке остались родители, и навестить их для меня очень большая проблема. Я бы хотела туда съездить, но боюсь, что представления местных правоохранительных органов о том, как должна выглядеть девушка, не сопоставляются с тем, как выгляжу я. Для меня большой проблемой является подогнать свой внешний вид под те стандарты для своей же безопасности», — говорит Алёна.
Респондент «Мемориала» подтверждает серьёзность опасений Алёны: «Я видел мальчика с окрашенными волосами, которого бьют. Они избили человека за то, что он был одет как-то не так, квалифицируя это как гейство. Таких историй я слышал как минимум пять: кто-то был не так одет, кто-то на кого-то не так посмотрел, серьга в ухе. Все старались, пока оттуда не выехали, выглядеть максимально нормативно».
До 2014 года девушка никогда не сталкивалась с известиями о насилии и тем более об убийствах, но признаёт, что о таком просто не стали бы сообщать в новостях. Одной из причин гомофобного поведения на Донбассе многие представители ЛГБТ-сообщества считают недостаточное количество просветительских проектов в этой сфере. Специалистов, которые могли бы развеять стереотипы, просто не видно, а гомофобные ярлыки передавались из уст в уста даже местной молодёжью.
Украинский журналист Алексей Мацука, управляющий телеканалом «Новости Донбасса», тоже уверяет, что тема ЛГБТ в прессе прежде игнорировалась. Разве что его коллеги в 2013-м готовили передачу «Голоса ЛГБТ», которую до сих пор можно найти в интернете, но этим всё и ограничилось. Кроме того, отмечает он, хотя на востоке Украины общество было более толерантным к ЛГБТ, чем в западной её части, уровень гомофобии был очень высок и до вооружённого конфликта.
По словам нашей киевской собеседницы Алёны, вопросы, касающиеся жизни ЛГБТ, игнорировались не только в регионе, но и по всей стране. «На публичном уровне в Украине до начала конфликта тема ЛГБТ как таковая не поднималась, — говорит девушка. — У нас есть несколько организаций, которые занимаются защитой прав ЛГБТ, они работали и до 2014 года, проводили акции, но в медиа это особенно не освещалось». После начала конфликта тема ЛГБТ резко начала интересовать многие СМИ. В 2015 году киевские власти и украинские правоохранительные органы поддержали проведение первого полноценного гей-прайда, который с 2012 года ежегодно отменяли из-за угрозы нападений хулиганов. Тем временем на оккупированных территориях после 2014 года об ЛГБТ больше молчат, чем говорят. Алексей Мацука характеризует эту ситуацию двумя словами: «Молчание и игнор».
Наш источник, выехавший из Донецкой области в 2014 году и пожелавший сохранить своё имя в тайне, говорит, что из любопытства проверял, есть ли зарегистрированные пользователи из Донецка в дейтинговом приложении для геев Hornet. «Там есть представители как молодого поколения, так и более взрослые парни. Мне кажется, что там есть и военные», — утверждает молодой человек. Кроме активных геев, начиная с 2014 года в таких приложениях появилось больше представителей организованных групп гомофобов, которые специально регистрируются, чтобы выследить представителей ЛГБТ. По словам респондентов АДЦ «Мемориал», в ЛНР действует и известная в России группировка «Оккупай педофиляй», а ещё преследованием секс-меньшинств занимаются казачьи объединения.
Проблема усугубляется тем, что на территориях непризнанных республик слишком много неучтённого оружия, которое оказывается и в руках гомофобов. Многие представители сообщества в связи с этим перестали общаться с другими его членами, ограничив круг общения только самыми близкими людьми, чтобы ни в коем случае не раскрыть своей ориентации посторонним.
Респонденты «Мемориала» заявляют о зверском насилии среди военных группировок по отношению к ЛГБТ. «Если вооруженные люди узнавали об ориентации человека, его увозили „на подвал“», — сказано в исследовании. Этот «подвал» также известен как «донецкое гестапо» и «яма» — бывшее помещение СБУ в городе, в которое помещают военнопленных и других задержанных людей. По словам выехавших из Донецка представителей ЛГБТ, людей туда сажали для запугивания, получения выкупа и для использования в качесве бесплатной рабочей силы. «На подвале» унижали и оскорбляли. А тех, кого не выкупили, отправляли на окопы (на передовую) как пушечное мясо.
Ходили слухи и об убийствах геев в районе Ясиноватского поста, а также о преследовании открытой лесбиянки из группы FEMEN Александры Немчиновой, но официального подтверждения, например убийства, найти не удалось.
Алёна соглашается: «Опасность для ЛГБТ сейчас исходит от военизированных групп, — и добавляет: — Но и от гражданского населения тоже. Вообще мне кажется, что уровень опасности для ЛГБТ зависит от того, какую картинку власти нужно организовать сегодня. Если власти потребуется какой-то шум и скандал, то они могут зацепить тему ЛГБТ и раздуть из этого какую-то проблему».
Для территорий, переживающих милитаризацию, характерен культ маскулинности. Он исключает присутствие в обществе тех социальных групп, которые принято считать ненормативными: обычно это меньшинства — будь то религиозные, этнические или, как в нашем случае, сексуальные. Кроме того, непризнанные политические режимы часто пытаются установить видимую стабильность за счёт общего врага — в такой ситуации им может стать любой, кто хоть как-то выделяется. В таком случае неважно, этот человек или группа людей любят «не тех, кого положено», исповедуют «не ту религию» или просто носят «неправильную» одежду. С другой стороны, масло в огонь подливает ещё и их желание следовать российской повестке дня, которая в последние несколько лет стала гораздо консервативнее.
Впрочем, и на территории Украины и Молдовы общество не готово принять представителей ЛГБТ. Это хорошо видно по количеству силовиков, вынужденных охранять их фестивали, и по обилию оскорбительных комментариев в социальных сетях. Но разница между Киевом и Донецком, Кишинёвом и Тирасполем как раз в последнем: украинская и молдавская власти пытаются ориентироваться на европейскую повестку, в то время как в непризнанных республиках всё ещё готовы к охоте на ведьм. Пока правительство придерживается курса по признанию ЛГБТ-сообщества (нередко вопреки общественному мнению), у этого сообщества есть шанс на спокойную жизнь. В Донецке и Тирасполе таких шансов у ЛГБТ, по сути, нет.
Статья подготовлена при содействии Центра независимых социальных исследований, Берлин (CISR e.V. Berlin), в рамках проекта «Мирная трансформация конфликтов на постсоветском пространстве», поддержанного МИДом Германии.
