По данным ООН, в мире выбрасывают 1,3 миллиарда тонн еды ежедневно —  из-за неправильного хранения, транспортировки, отсутствия переработки и так далее. В 2015 году в России только картошки пропало больше 2,3 миллиона тонн, следует из доклада Росстата. Российское законодательство предполагает, что продукты, у которых кончился срок годности, нужно утилизировать или уничтожать, но главное, чтобы их не было на полках магазинов. Сторонники движения фудшеринга считают такой подход преступным, предлагая кафе, ресторанам и супермаркетам отдавать списанные продукты людям, которым они нужнее. Самиздат попробовал разобраться, как функционирует фудшеринг и есть ли у него будущее в России.

Такое явление, как фудшеринг, возникло семь лет назад в Германии: его идеологи пытались привлечь внимание к проблеме перепотребления. Они создали площадку, через которую можно было обмениваться и делиться едой, а потом и сотрудничать с предприятиями. Это стало ответом на принятую в местах общепита традицию списывать продукты раньше, чем истекает их реальный срок годности. Например, в московском отеле крупной международной сети кондитерские изделия чаще всего выкидывают через два дня, рассказал самиздату бывший повар кондитерского цеха отеля. При этом сроки годности по стандарту Роспотребнадзора позволяют хранить торты, пирожные и рулеты до 72 часов, а мучные изделия — до полугода, в зависимости от состава. Но отель подчиняется системе контроля HACCP, которую изначально придумали для пищи астронавтов и вывели гораздо более строгие требования.

Российское законодательство предполагает, что просроченные продукты нужно утилизировать или уничтожать. То есть продукты не будут продаваться на прилавке, их не станут использовать для изготовления каких-либо блюд для последующей продажи — они изымаются из товарно-денежного оборота. В этом есть лазейка для организаций, которые хотят отдать нереализованные продукты и блюда активистам. Представитель Foodsharing Russia Анна Успенская объясняет, что организация может отдать продукты с истёкшим сроком годности по устной договорённости. Часть продуктов, попадающих в руки активистам, ещё пригодны даже для продажи в момент передачи — например, товар, у которого срок истекает на следующий день, или выпечка, которая по нормативам пригодна около трёх суток.

В этом случае, рассказывает Успенская, можно оформить безвозмездную передачу, но она повлечёт за собой финансовые потери для организации — она не сможет вернуть НДС на нереализованный товар: безвозмездная передача тоже считается реализацией. Если организации хотят сотрудничать с энтузиастами фудшеринга, но боятся отравлений, активисты пытаются вести конструктивный диалог. «Разумеется, мы объясняем, что берём на себя ответственность за проверку продуктов, за обучение волонтёров и разъяснения получателям. Заверить с помощью документов снятие ответственности пока нет возможности. Поэтому, если такое уверение на словах их не убеждает и опасения остаются, мы не можем дальше действовать», — рассказывает Успенская.

В России отношение к еде и её хранению двойственное. Исследование научной лаборатории НИУ ВШЭ показало, что люди (21–72 года) часто выбрасывают еду. Они делают это в основном из-за ошибок в расчётах, из-за импульсивных покупок, а также из-за ненормированного графика работы или жизни. При этом их не оставляет чувство вины из-за коллективной травмы их родителей, помнящих о военном голоде и дефиците продуктов в Советском Союзе. Некоторые пытаются не выбрасывать продукты по религиозным соображениям или испытывают угрызения совести «за голодающих детей в Африке».

Тем не менее люди продолжают покупать лишние продукты — и в маленьких, и в больших городах. В региональных центрах некоторые активисты пытаются наладить фудшеринг: они обмениваются продуктами между собой. Но чаще всего сообщества умирают, рассказывает Успенская: «К нам обращались активисты из разных городов: Смоленска, Екатеринбурга, Новосибирска, Сочи, Ижевска, Рыбинска и ещё с десятка других. Мы высылали всем подробную инструкцию — методичку с базовыми правилами для волонтёров, координаторов, организаторов, флаеры и листовки. Некоторые активисты пропадали после первого разговора — и обратной связи больше не было, другие спустя какое-то время возвращались с вопросами. У пары из них получилось договориться с одним-двумя кафе. Но, к сожалению, примера успешно налаженного фудшеринга, где было бы установлено постоянное сотрудничество хотя бы с одной организацией, нет». 

В беседе с самиздатом региональные активисты говорили о том, что развитию движения препятствует отсутствие у местных жителей привычки к публичной благотворительности. «Я думаю, влияет психологический фактор. Стеснение. Не привыкли люди получать что-то даром. Когда в группе появились первые посты, часто забирающие предлагали деньги или шоколадки. Приходилось объяснять, что суть всей этой затеи — получить или отдать еду даром, а не обменять на что-то. И стесняются не только забирать, но и отдать. Кому-то действительно проще выбросить в мусорку продукты, чем заморачиваться переговорами и встречами с неизвестными людьми», — рассказывает администратор сообщества в Лиде (Белоруссия) Анжела.

Если сравнивать с Европой, добавляет Успенская, в процентном соотношении в домохозяйствах русских людей пропадает меньше продуктов. Можно сказать, что бережное отношение к продуктам во многом естественно для большинства россиян.

«В XX веке потенциал гастрономической культуры напрямую использовался советской властью посредством практики голода и дефицита. Это создавало режим ограниченного доступа к пище в зависимости от ценности индивида для власти. Травматический опыт голода и дефицита, пережитый не одним поколением советских людей, до сих пор имеет свои последствия», — отмечает в исследовании доцент департамента прикладной политологии Высшей школы экономики Ирина Сохань. 

Фудшеринг не развивается и потому, что часто маленькие кафе и магазинчики «у дома» ничего не знают о концепции движения и стремятся к максимальной выгоде. «Бывало, от участников группы мы узнавали, что продукты отдавали платно или с сильной „просрочкой“. В общем, всё было на совести коммерческих заведений, а винили нас [сообщество], хотя мы к этому никакого отношения не имеем», — делится опытом куратор сообщества в Краснодаре Яна Вахнева. По её словам, новые участники всегда проходят подробный инструктаж и знакомятся с правилами, будь то коммерческие предприятия или волонтёры. Однако кафе и магазины чаще игнорировали рассказы о философии фудшеринга и воспринимали его как услугу по вывозу испорченных продуктов, поэтому активисты в регионах с ними почти не сотрудничают. 

Анна Успенская объясняет, что фудшеринг в рамках «люди — людям» есть и в Европе, но его доля ничтожно мала по сравнению с долей организаций в движении. Одна из немногих компаний в России, которая открыто сотрудничает с фудшеринг-движением, это пекарня «Хлеб Насущный». Представитель сети Алексей Панов рассказывает, что им удалось наладить диалог с благотворителями, соблюдая ряд правил: «Каждое утро в кафе мы начинаем со свежего хлеба и выпечки. К вечеру предлагаем гостям скидку 30 %, а уже к концу дня в каждое кафе приезжают волонтёры благотворительных организаций, которые забирают нераспроданные хлеб и выпечку. Мы передаем только ту продукцию, у которой не истек срок годности и она не требует температурного режима хранения. Мы требуем от всех благотворительных партнёров распределять товары строго в течение их срока годности».

В список продуктов, которые можно законно списать, входят десять видов хлеба, печенья, четыре вида круассанов и булки-улитки. Если за списанными продуктам и в «Хлеб насущный» приходят обычные люди, то им предлагают связаться с благотворительным партнёром пекарни.

Остальные организации предпочитают оставаться инкогнито либо отказываются сотрудничать. «У продовольственных предприятий просто нет возможности для безопасного и безубыточного официального оформления. Чем крупнее бизнес, тем выше риски. Для них в этом нет пользы, кроме морального удовлетворения. Ведь в условиях неофициальной передачи этот проект даже нельзя будет использовать в целях пиара», — объясняет Анна Успенская.

В крупных супермаркетах возникает риск воровства, поэтому списанные продукты проще утилизировать — то есть просто выкинуть на помойку. Если рядовые сотрудники будут знать, что всё непроданное отдаётся бесплатно, они станут сами забирать продукты, рассуждает Успенская. В лучшем случае — только для личного употребления, а в худшем — для перепродажи. Сотрудники супермаркетов станут снижать продажи в магазине, чтобы остатков было больше. В небольших организациях меньше сотрудников, меньше текучка кадров, легче держать всё под контролем. Именно поэтому в небольших компаниях сотрудникам часто разрешают брать часть списанных продуктов себе, а в крупных супермаркетах — нет.

Руководитель благотворительных проектов сети магазинов «ВкусВилл» Анна Латыпова рассказывает, что к ним часто приходят люди только за продуктами с «зелёным ценником», у которых срок годности подходит к концу. «Это позволяет нам эффективно работать с остатками, так как 70 % наших продуктов — фреш и ультрафреш, то есть с короткими сроками годности. И это возможность для покупателей попробовать товар по более низкой цене», — объясняет Латыпова. Продавцы-консультанты в «Перекрёстке», «Пятёрочке», «Спаре» утверждают, что никогда не видели, чтобы из помоек кто-то забирал нереализованные продукты. В сервисах доставки готовых ужинов ( «Шефмаркет», «Партия еды») отказались рассказать, что происходит со списанной продукцией. 

При этом в паблике «Сфриганили» ежедневно появляются фотографии нового «урожая» выброшенных продуктов, которые собирают фриганы — люди, отрицающие установленные принципы потребления. Роспотребнадзор требует поливать утилизированные продукты хлоркой, но супермаркеты используют средство для чистки унитазов: в паблике советуют смывать его с продуктов содой. Одна участница паблика, например, отмыла таким образом колбасу. 

Администратор и активист Александр ввёл «фриганские субботы». По его словам, туда приходят по идеологическим соображениям: студенты, панки, скинхеды, анархисты и антифашисты. Люди, которым нечего есть, появляются реже, рассказывает Александр. В обществе, добавляет он, давно сформировано чувство стыда, потому что «в помойках рыться неприлично». Историческую травму поддерживают и региональные СМИ, которые каждый раз стыдят тех, кто приходит к мусорным бакам в поисках списанных продуктов. Представитель «Вкусвилла» объясняет, что у любого ритейлера остаётся много товаров, которые уже не подлежат продаже по формальным признакам, но на самом деле вполне пригодны в пищу. Например, это могут быть ошибки в маркировке на упаковке, «развакуум», помятые овощи, упаковка не товарного вида и так далее. Из всего этого можно найти нормальные по сроку годности, по качеству товары. Но по законодательству сеть не может отдать продукты на благотворительность. «Узаконить раздачу списанной продукции из кафе и магазинов — основная проблема», — рассказывает Латыпова.

В рамках нынешних нормативов крупные сети не заинтересованы в фудшеринге. «Производителям и торговым сетям дешевле дожидаться истечения сроков годности продуктов и утилизировать их. Если организация отдаёт товары на благотворительность как юридическое лицо, то не может претендовать на возврат налога на прибыль, а при утилизации — может», — рассказывает эксперт отделения Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН для связи с РФ Екатерина Антоневич. Благотворительные организации пытаются сделать диалог с предприятиями легальным: фонд продовольствия «Русь» с помощью юристов PwC предложил поправки к российскому Налоговому кодексу, чтобы упростить передачу продуктов на благотворительность. В проекте заручились поддержкой председателя Счётной палаты Алексея Кудрина и надеются представить поправки в правительстве.

Сейчас у активистов фудшеринга есть несколько способов легально привлечь предприятия к сотрудничеству. Во-первых, как объясняет Успенская, получатели еды из фудшеринг-движения подписывают отказ от претензий: это снимает ответственность с организации, которая отдала нереализованные продукты. Во-вторых, когда организации отдают продукты, активисты предлагают подписать договор дарения в письменной форме, но чаще это делается и на словах. В-третьих, фудшеринг-активисты могут зарегистрировать благотворительную организацию-посредника, чтобы облегчить процесс с юридической точки зрения. Некоммерческие организации не обязаны учитывать передачу продуктов в их пользу, так что эту статью необязательно учитывать в бухгалтерии.