Шашлычный апокалипсис сейчас

Последний день лета — отличный повод ещё раз поговорить об одном из главных аспектов изучения Постапокалипсиса: Человек и Пища. И русский шашлык занимает здесь особое место — это самое безумное, что могло с нами случиться. Житель Тольятти избил человека пистолетом за отказ готовить шашлык для его собаки, в Саратове одни любители шашлыка случайно сожгли два дома, а другой любитель шашлыка зарезал пенсионерку, потому что та не хотела делиться козлёнком, в Перми женщина почти сгорела заживо, пытаясь пожарить шашлык, а депутат Госдумы так и вовсе чуть без рук не остался из-за шашлыка. Сегодня ваш любимый самиздат погружается в самые горячие шкварки особенностей национального уничтожения всего сущего с помощью шашлыка, познаёт саму поэзию огня и шампура, отправляется на фронт смрада, угля и майонеза. И вот что мы можем вам рассказать: инфернальный шашлык в Серебряном Бору, роковой шашлык на даче, техно-шашлык под кокаином, шашлык из человечины, разбитые судьбы, русский мир, боль, бежать некуда.

В небо летят струйки серого дыма. Красным горят угли на дне мангала. Уже начата первая бутылка. Дамочки пытаются нарезать огурцы пластмассовыми ножами. Или не пытаются. Зубы раздирают волокна мяса. Сквозь приправы, маринад, запах костра и размазанный кетчуп проступает что-то звериное, первобытное, исконное. Вот она жизнь! Кусаешь и чувствуешь себя человеком! Мужиком! Охотником! Мы вписались на весьма экстравагантные трапезы, дабы попытаться зафиксировать, что же возбуждает в окружающих жаренное на углях мясо, и остались в ужасе.

В четыре часа вечера субботы, после весёлой пятницы, волею судеб и Google Maps мы обнаружили себя в Серебряном Бору. Обстановка была уже накалена до состояния «негорюющей мамы» — в воздухе чётко ощущался запах майонеза. Майонез был всюду. Окружающие пейзажи не только не успокаивали нас, но, напротив, приоткрывали дверцу во что-то жуткое и инфернальное: кто знает, быть может, ад и выглядит как ряд дымящихся мангалов, у которых черти пляшут свой хтонический тверк, попутно орошая всё вокруг майонезом? Полянка утыкана лавочками и чёрными, со следами ржавчины, жаровнями, стоящими в трёх метрах друг от друга. Кто-то умудрился поднять тяжеленные конструкции и оттащить их ближе к воде. С определённого ракурса всё напоминает раскочегаренный завод Форда.

Над шашлычным конвейером пыхтят и потеют любители шашлычка. На общем фоне выделяются похожие на колобков мужики-костровые в полосатых трусах, исполняющих роли пляжных шорт. В руках у каждого газетка для обмахивания и банка пива, купленная у бороздящей берег таджички с тележкой. Майонез! Никогда не забыть эти тлеющие комочки ненависти. Мясо замариновано в майонезе, огурцы заправлены майонезом, помидоры с майонезом, немножко лука и белого хлеба, на который особые гурманы тонким слоем выдавливают еще больше майонеза. Ну и колбаски немного, «Брауншвейгской». Для затравочки. В пакетах под столами попрятаны бутылки водки.

Компании подобрались разные — стайка весёлых школьников с сосисками, соком «Фруктовый сад» и пивом в пластиковых бутылках, тройка молодых кавказцев в адидасе и с мобильными телефонами в руках, семьи разного состава: кто с грудными детьми, кто с тёщей, есть даже романтическая парочка со штопором и торчащей из сумки бутылкой вина. Каждый занял, застолбил своё место. Застолбил, обжил на время, развалил пакеты за лавкой, включил музыку на телефоне, разлил горючее по пластиковым стаканам.

Слева, справа, сбоку и даже откуда-то сверху в нас летят обрывки музыкальных фраз и мелодий. Из этой адской какофонии мы довольно чётко выхватываем: «Моя подружка с центра, а я — с окраин. Ведёт себя примерно, а я — неправильный».

Мангалы под натиском пузатых костровых хрипят и стонут, как мытищинские путаны. Уголь сыпется прямо на траву. Все нормы противопожарной безопасности забыты вместе с нормами этикета и приличия. К восьми вечера мероприятие всё больше походит на настоящую вакханалию. Площадка начинает напоминать Царство дикости, трэша и угара. Каждый второй, кажется, готов встать на четвереньки и захрюкать. Каждый третий — уже реализовал желания каждого второго и теперь весело машет хвостиком. Пышным цветом распустились самые низменные желания: включить шансон погромче, долить майонеза побольше, шлифануть водку «Балтикой» и отправиться знакомиться с неопытными старшеклассницами. Самые дерзкие лезут в воду, несмотря на сомнительную и довольно мутную водицу. Господь, жги.

День России. Длинный выходной. Следуя самым вульгарным патриотическим позывам, отправляемся жарить мясо к друзьям за город. Хозяйка дачи — подруга детства — всю неделю обзванивает и бомбардирует sms-ками. Собирается большая и вроде как весёлая компания.

Выезжаем колонной субботним утром. Летим по Новой Риге, заскакиваем в «Ашан» за мясом, хозяйка решает купить куском и замариновать самостоятельно, стройная колонна перестает быть стройной — водители уходят не на те повороты. Навигатор отказывается прокладывать нужные маршруты. С горем пополам доезжаем к обеду.

Двухэтажный деревянный домик завален хламом: старой разобранной мебелью, непоклеенными обоями, мешками с зимней одеждой, списанной милицейской формой, выцветшими детскими игрушками. Дружно пытаемся разгрести. Хозяйка вспоминает своё менеджерское образование и руководит процессом — эффективный менеджер грамотно делегирует. Становится уютнее. Когда последняя ножка стола довинчена, выясняется, что в доме закончились моющие средства. Ближайший магазин в пятнадцати минутах езды, но ехать лень. Те, кому не лень, уже успели влить в себя вина и пива, так что просим привезти уже запрещённый в России Fairy партию опаздывающих.

Близится вечер, и скоро начнёт темнеть — самое время жарить, но мы только приступаем к маринованию. Протираем руки санителем, потому что мыла тоже не оказалось. Уксуса нет, лимон купили только один. Перспектива остаться голодными заставляет стать самыми активными участниками процесса. Забыв про то, что мы всего лишь энтомологи и созерцатели, берём бразды готовки в свои руки. Рубим мясо, складываем в кастрюлю, плотно засыпаем специями, режем лук, льем сверху подсолнечное масло и тщательно перемешиваем. Знакомые уже уговорили половину купленного пива, ведут разговоры, перемывают кости и хрящи. Про готовку никто не вспоминает, активнее всего обсуждают какую-то Зою — Зоя недавно родила ребёнка, но так и не расписалась с женихом, который старше её в два раза, а живут они с его мамой-скандалисткой, но дом большой и вообще, богато они живут…

Жидкость для розжига ссохлась. Угли отказываются разгораться. Раздуваем их ржавой крышкой от ведра. В сарае находим два шампура и хлипкую решётку.

— А шампуры вообще-то не моют — хозяйка прерывает наши попытки вылить санитель на шампуры. Обжигаем решетку, выкладываем мясо.

Наши спутники уже достигли градуса, из дома доносятся звуки бьющейся посуды вперемешку с Ленинградом. Совсем к ночи до дачи добирается партия «опаздывающих». Двое парней, почему-то уже пьяные, заходят в дом, гордо неся шлёпки в руках, у одного в пакете электронная книжка. Он сходу заявляет, что не ляжет этой ночью в постель с девушкой, которая не читала Фицджеральда. Всё чаще слышим: «А когда уже будет мясо?». Мимо нас проходит хозяйка, из чьего-то багажника она выудила пару бутылок Арарата.

— Шашлычоооок под конъячоооок, — она идёт обратно в дом, продолжая вспоминать творчество певца Трофима.

Совсем стемнело. Внутри уже начали петь «рюмку водки», снаружи накрапывает. Становится грустно. Мясо свалено в большую кастрюлю. Снаружи оно успело обгореть, на зубах хрустят черные угольки. Внутри — сыро и розово. У костей проступает кровь. Маринад не взялся. Становится стыдно за свой кулинарный провал.

После полуночи приезжает Та Самая Зоя. Никто её не встречает, все пьяны. Через окно следим как она пробирается на участок. Дождь усиливается, а коньяка становится всё меньше. Зоя со спутником рассаживаются по разные стороны стола.

— А мне говорили, что у вас еще банька есть — может, дадим пару? — обладатель шлёпок вспоминает, зачем брал с собой полотенце и плавки.

Начинаем подсчитывать количество спальных мест. Всем не хватит определённо: прямо как со спасательными шлюпками на Титанике. Ребята скучились вокруг планшета и ржут над ютубовским роликом про фанатку Григория Лепса, протаранившую автобусную остановку головой.

Спутник Зои, Иннокентий, который всем нам годится в отцы, определённо недоволен чем-то. Парочка то и дело выходит на улицу, каждый раз, выходя, Зоя берёт с собой новую рюмку Арарата. Зоя краснеет от алкоголя, её мужчина от злости. К звуку ютубовских роликов примешиваются крики с улицы:

— Что, опять с мамой твоей сидеть?! Достал! Езжай сам домой!

Парень со шлёпками пытается разбавить неловкую обстановку: «А я вот тёлочкам не позволяю так со мной разговаривать. Если, блядь, домой — значит, домой. Если движуха — значит, блядь, движуха!». «Ой, а мы вот с Пашей на следующей неделе будем ребёночка крестить! Станем крёстными!» — хозяйка пытается поддерживать отвлечённые темы.

Все собираются париться. Зоя приобрела какой-то совсем бордовый оттенок и истерично тыкает пальцами в айфон. Из её рта непроизвольно вырывается нецензурная брань. Друг парня в шлёпках, молчаливый любитель Фицджеральда, салфетками оттирает от планшета пиво. Иннокентий последний раз заходит в дом и предлагает подвезти кого-нибудь до Москвы. Вспоминаем про шлюпки на Титанике и падаем на хвост тёзке Смоктуновского. Как крысы с корабля, мы убегаем на бордовой эсэльке. В Москву! В Москву!

Лента Фейсбука рекомендует «ТЕХНО-ШАШЛЫК в ночь на ВСКРСНЬЕ»: «Шашлык на стиле. Ночь на берегу озера. Текно (как у Муджуса), порно, вино, крабовые палочки!». Многообещающее описание заставляет, не раздумывая, выставить галочку «ПРИСОЕДИНЯЮСЬ». Знакомые знакомых с чьего-то новоселья, мелькнувшие ещё на паре-тройке вечеринок, станут нашими новыми друзьями в ночь с субботы на воскресенье, а там, глядишь, и вообще. Трепещем и предвкушаем. Список «собирающихся» обещает интересные знакомства: тридцатилетние яппи, дизайнеры и стартаперы, красивые и модные, чёрно-белые аватары, пухлые губы, татуированные руки, браслеты, бороды и очки самых актуальных форм.

Встречаемся ближе к вечеру на платформе Выхино, едем в сторону Егорьевска. «Красивые и модные» долго бубнят про «выхинское днище», «окраинный ад», сочувствуют всем, кто живёт неподалеку; раскрыв тему, переходят к обсуждению рабочих будней. Знакомимся со всеми подряд и сразу обнаруживаем пару запросов в Фейсбуке. Доезжаем до платформы «Егорьевск» к девяти вечера. Нас встречает красный джип и красиво разукрашенный миникупер. Рассаживаемся и едем к Княжескому Пруду, в машине играет что-то пищащее и цыкающее, все ритмично качают головами, не снимая очков. Приезжаем к утоптанной площадке у самого берега, достаем из багажника джипа раскладывающуюся лавочку, стол, одноразовые скатерти, пакеты для мусора, светящиеся палочки, ароматические свечи, набитую сумку-холодильник, мангал, коктейльные трубочки, спирали от комаров и много всего разного. Красивая девушка в коротких джинсовых шортах и толстовке с длинными рукавами под общее улюлюканье вытаскивает из рюкзака большущий контейнер с маринованными крылышками. «Мед, соевый соус, бальзамический уксус, имбирь, апельсин, перец и немного песто» — мы смотрим на крылышки, затаив дыхание.

Вокруг — настоящий муравейник. Все таскают кульки из машины, двигают брёвна, уже разожгли костёр, откуда-то появилась вязанка аккуратно нарубленных дров, наша знакомая — выходящая в тираж журналистка — уже открыла и разлила по высоким пластиковым фужерам бутылку шампанского. Шампанское, конечно же, ни разу не «Советское».

Ночь. На «высокофункциональном столе» разложена еда: палочки сельдерея, запечённые шампиньоны, овощи, зажаренные крылья, соленья, фрукты, лосось — всё на красивых тарелочках, с салфетками и блестящими одноразовыми приборами. Из джипа выходит бородач. Музыка становится громче. Снова что-то пищит и цыкает. Бородач потирает нос. Ему на смену в машину уходит девушка в шортах и так далее, по очереди. В костёр бросают ещё дров. Пламя разгорается. В ход идут светящиеся палочки.

Длинная и худая девушка в полосатом платье и белых кедах выдавливает на лосося лимон и аккуратно раскладывает веточки, наверное, тимьяна. Дожав последнюю дольку лимона она тоже отправляется в припаркованную тачку. Медленно, но верно всё превращается в настоящий рейв. Совсем забыта еда. Её даже жалко — пододвигаемся к ней поближе. Не снимая очков, все топчутся и широко неестественно улыбаются. В руках материализуются селфи палки. Из-за недостатка света фотографии получаются так себе. Поток писка сменяет Николас Джаар и все дружно, как на футбольном матче, вскрикивают «О-о-о-о-о-о».

Не знаем, куда себя деть, и садимся на брёвнышко пообщаться с пока ещё не знакомым лысым типчиком. Хитрые чёрные глаза зыркают куда-то сквозь. Потом становится понятно, что не такие уж они и чёрные, а просто зрачки расширились и закрыли почти всю радужку. Лысый рассказывает про фестиваль Burning Man и про Берлин, в котором продумана каждая деталь, «не то, что в Рашке». Рассказывает, активно жестикулируя руками, периодически прерывается, отвлекаясь на треск углей. В паузах на скуластом лице растягивается улыбка. В нашу беседу вторгается бородач, открывавший сезон нюхачей. Подходит, пошатываясь, вплотную к лысому. Не стесняясь ни грамма, парни сливаются в глубоком поцелуе. Смущаемся и уходим. Отсутствие веществ в крови нужно срочно компенсировать вином — под столом удачно находится нетронутая бутылка шабли.

Подруга-журналистка сидит в компании парней постарше. Ей подливают в бокал — она кокетливо смеётся и зовёт нас к себе. Подходим и понимаем, что бокал явно не первый и даже не пятый. Журналистка прерывает свой рассказ про знакомство с Капковым на вечеринке в Стрелке и представляет нас своими собутыльниками. Один работает в структуре Центробанка и играет в волейбол в Парке Горького по выходным, ещё бегает по 8 километров и любит техно-вечеринки. Другие двое работали в инвестиционном фонде, но недавно ушли и открыли свой хостел. «Пока в большом минусе — времена-то какие, но всё лучше, чем быть клерками ебаными». Сзади раздаётся хлопок, в воздухе снова повисает «О-о-о-о-о-о» — парень, с которым мы так и не успели познакомиться, опрокидывает стол. «Высокофункциональное изделие» складывается и падает на землю, опрокинув еду и напитки. Так и не доеденные крылышки в меду и имбире вперемешку со светящимися палочками и лососем летят в траву.

Обратно едем уже в электричке. Светает. Поезд уютно покачивается.

Пару лет назад из Мурманска пришла прекрасная новость про молодого повара. Звали его, скажем, Кирилл. Кирилл был автором нереально крутого шашлык-перформанса — он решил отведать шашлыка из человечины. А ещё он был под очень сильным влиянием «Преступления и Наказания» и, отвечая себе на вопрос «тварь ли я дрожащая или право имею», Кирилл оказывал эскорт-услуги, знакомясь с мужчинами на сайте для геев. Очередного своего «знакомого на час» Кирилл задушил, выпотрошил и разделал, как молочного барашка. Отделил светлое мясо от тёмного, самые хорошие куски замариновал и зажарил.

Эта история завораживает.

После кокаин-шашлыка мы обследовали свои кухни, разыскивая острые ножи. Нашёлся даже походный топорик. С дачи была привезена большая пластиковая бочка. Начали рассчитывать, сколько килограммов лука и майонеза понадобится для маринада. Знатоки утверждают, что на килограмм мяса необходимо 400 — 500 грамм лука. Специи. Ограничимся самым каноническим набором. Никаких излишеств: соль, перец. Майонез… Майонез — это же самое главное, тут нельзя просчитаться, лучше даже переборщить, чем не доложить. Сначала думаем сделать майонез самостоятельно, по бабушкиному рецепту. Но, вспомнив свой кулинарный провал на даче, отправляемся в «Пятёрочку» и берём пять пятилитровых ведёрок майонеза «Московский Провансаль». И ещё покупаем плёнку для парников. На время поменяем деловой чемодан на вместительный рюкзак: скотч, топорик, кабельные стяжки, плотные мешки для мусора. Мы настроены решительно! Всё ради искусства!

Ведь пока не ушла эпоха — а московские власти уже сейчас хотят запретить людям жарить шашлык в своих мангалах — у нас ещё есть шанс захватить кусочек лета и в очередной раз убедиться в этом жутком знании: русский шашлык и есть людоедство.