Биполярный мир: жизнь между манией и депрессией

Биполярное аффективное расстройство (БАР) раньше называлось маниакально-депрессивным психозом. Это расстройство, характеризующееся двумя или более эпизодами, при которых настроение и уровень активности пациента значительно нарушены. Эти нарушения представляют собой случаи подъёма настроения, прилива энергии и усиления активности (гипомания или мания) и случаи падения настроения и резкого снижения энергичности и активности (депрессия). Биполярное расстройство имеет, таким образом, два противоположных полюса и бывает двух типов. При БАР I наблюдаются один или больше маниакальных (или смешанных — маниакальных и депрессивных симптомов одновременно) эпизодов и почти всегда один и больше депрессивных эпизодов.  При БАР II типа не развиваются полноценные мании, но есть менее выраженные и непродолжительные эпизоды гипомании, которые сменяются тяжёлыми и длительными депрессиями — именно при этом типе чаще случаются попытки суицида. Вторую форму БАР особенно трудно диагностировать, так как пациент не воспринимает гипоманию как нарушение: в современном обществе с его культом энергичности, производительности и позитивности даже присутствует установка на лёгкую гипоманию как на идеальное состояние. Существует ещё циклотимия — относительно лёгкая форма биполярного заболевания с многочисленными периодами нестабильного настроения.  Для диагностирования циклотимии необходимо установить длительность симптомов в два года (год у подростков и детей), в течение которых симптомы не пропадают более чем на два месяца. Есть и другие, менее распространённые типы болезни.

Дарья: «Было очень весело и безрассудно. Мне всё вдруг стало нипочём, и все вокруг почему-то воспринимали это как нечто само собой разумеющееся. К примеру, я пришла на вечеринку, села за чужой столик, сложив на него ноги, — и никто ничего не сказал. Было здорово бегать босиком по апрельскому холоду в одном шёлковом платье. Было весело, когда вся ночная смена скорой помощи хохотала над моими шутками, не зная, куда же меня отвезти».

Йозеф: «В гипомании я внезапно становился ужасно общительным. Как-то отправлял с фейкового аккаунта ВК шуточную копипасту для знакомства: „Привет, давай погуляем, сходим в Макдональдс, поедим картошки или возьмём один бургер на двоих, только у меня денег мало, ну если что, ты добавишь немного, ладно?“ — и таким образом я вытянул погулять девушку, которая обо мне ничего не знала».

Андрей: «Всё началось с голливудского фильма „Падение чёрного ястреба“. Помню, смотрел его один ночью в „Кофе Хаузе“. Особенно поразил момент, когда два бойца отряда высаживаются в самое пекло восставшего города, чтобы спасти попавшего в беду лётчика, и без тени страха на лице погибают. Я просто охренел от красоты этой смерти: „Как это возможно так... Кто они такие?!“ Появилась идея, что это не люди, а ангелы, которые приняли обличие людей, чтобы защитить слабых. В общем, я захотел записаться в это небесное ополчение, но для этого мне надо было пройти определённые испытания. Меня практически приняли, но эти сволочи в синих комбинезонах всё испортили!!! А вообще, это было самое офигенное ощущение в моей жизни: просто смотреть в голубое небо и знать, что с тобой ангелы».

bipolar-dance, блогер: «Первый раз я поймала чётко выраженную гипоманию в восемнадцать лет. В жизни моей тогда творился неописуемый бардак, и когда я почти перестала спать и начала непрерывно говорить, фонтанировать идеями, неистово тусоваться, пить конские совершенно дозы алкоголя без видимых последствий, я немного напряглась: о, кажется, я совсем схожу с ума. Причём знакомые не видели в этом чего-то плохого и даже ставили в пример своим бедным подругам: „А., между прочим, встаёт в пять утра и каждый день моет полы“. Как будто так и надо.

В какой-то момент я осталась одна дома, мыла по пятому кругу полы, и в голове моей бились странные гулкие мысли, как будто не мои. Было очень мутно и жутко, меня трясло, я непрерывно ходила по квартире кругами и грызла ногти. Я позвонила отцу и сказала, что не понимаю, что со мной, и мне кажется, что я схожу с ума. Он решил забрать меня на дачу, а по дороге, как человек религиозный, отвёз в монастырь. Я зашла в храм и первое, что мне бросилось в глаза — настенная роспись со словами „не всякого впускай в дом свой“. Я, истощённая бессонными неделями, на грани транса, буквально почувствовала разряд в позвоночнике. Буквы на стене были как будто огненными. Я залезла в холодный источник, набила синяков на кафельной скользкой лестнице и меня вроде бы отпустило. Я объявила отцу, что случилось чудо, и поехала обратно в Москву».

Статистика по БАР наиболее полно собрана для США. В России практически никаких исследований не проводилось.

Наблюдаются у врачей только половина из них, а именно:

• 2 200 000 человек в США;

• 250 000 человек в Великобритании;

• 12 000 000 человек в Китае;

• 8 700 000 человек в Индии.

В России, по некоторым данным, от 1 000 000 до 2 500 000 больных.

Журналистка Ольга Мариничева, из книги «Исповедь нормальной сумасшедшей»: «В те дни, когда появился Леонтий, я была совсем не в себе. Бегала ночью на пирс к бушующему морю просить у Бога прощения для дьявола — очень мне его жалко было. Я, как водится, и Леонтия стала спасать. Он очень боялся смерти и еврейских погромов, и вот я ночами стояла у нашего домика, куда убежала из дома отдыха, с красным пластмассовым детским мечом — охраняла его жизнь от тех угроз, что мне мерещились. Кончилось это тем, что он позвонил в Москву моей маме и вызвал местный „психовоз“. Мы знакомы были всего дней десять, но санитарам я упорно твердила, что он мой муж, пока они усаживали меня в машину. Он, должно быть, вздохнул с облегчением, а я, как всегда, была убеждена, что мой избранник последовал за мной, незримо присутствует со мной в больницах.

В этот раз у меня пошли глюки после бессонных ночей: наш старенький домик в Гурзуфе привиделся мне отремонтированным, белым, утопающим в кружевных занавесках. Из домика того меня почему-то долго возили по разным крымским больницам... В одной из больниц я сочла, что очутилась в раю, только было там пасмурно и скучно».

Маниакальная эйфория часто оборачивается тёмными сторонами, принося биполярнику не только радость и ощущение лёгкости, но и множество импульсивных поступков с трудно обратимыми последствиями. Это, оказывается, уже совсем не весело. Последствиями хаотических сексуальных приключений часто оказывается разрушенный брак, а проблемы со здоровьем иногда приходится разгребать годами. Самый известный пример — скандальная история американской бегуньи Сьюзи Хэмилтон. Одним прекрасным днём женщина сорока лет, заботливая мать и любящая жена, участница Олимпиад, внезапно улетает в Лас-Вегас. Там она пускается во все тяжкие: нанимается там в эскорт-сервис, обслуживает по четыре клиента в день — секс в кустах, крепкий алкоголь, лёгкие наркотики. После курса правильных нейролептиков дама снова возвращается домой — вести занятия по йоге и водить дочку в школу. Другой пример — шопоголизм. Почти у каждого настоящего биполярника есть история о том, как он тратил за пару дней трёхмесячную зарплату, покупал в кредит билеты на Мальдивы и дарил другу велосипед за пару тысяч баксов — причём в разгар мании каждая безумная покупка кажется совершенно необходимой.

Кэй Джеймисон, из книги «Беспокойный ум»: «Когда я на подъёме, я не способна беспокоиться из-за денег. Деньги ведь откуда-то возьмутся. Я имею право. Я особенная. Бог поможет. С банковскими счетами и кредитками все блага кажутся доступными… Я скупала драгоценности, элегантную и бесполезную мебель, вызывающую одежду, которая мне не шла. Приобрела трое наручных часов с промежутком в один час, причём скорее в ценовом классе „Ролекс“, чем „Тимекс“».

Безумно яркие, но чаще всего недолгие мании неизбежно сменяются затяжными депрессиями.

Они расцветают всеми оттенками серого и чёрного: от слабости, тревожности, раздражительности до нестерпимой боли, полной потери воли и желания жить.

Большое депрессивное расстройство и БАР не относятся к «классическим» нейродегенеративным (то есть разрушающими мозг) заболеваниям, таким, как болезни Альцгеймера и Паркинсона, всё же они сопровождаются уменьшением количества и сморщиванием клеток головного мозга.

Дмитрий: «Мне было двадцать девять лет, и мне казалось, что моя жизнь кончена, ничего нового и вдохновляющего никогда больше не будет, и впереди — унылое серое доживание отпущенного времени.

Я медленно сползал по стене в телефонной будке, потому что у меня уже не было сил стоять на ногах. Где-то чуть пониже моей груди, в самом солнечном сплетении снова набухла та язва, которая в течение всей жизни то и дело пробуждалась, устраивала мне пытку на несколько дней, или лет, или месяцев, а потом снова впадала в спячку до следующего приступа. Мне никто не рассказал тогда, что всю жизнь я обречён снова и снова проживать смены периодов эйфории на чёрную, всё затмевающую боль.

Мне откажут мышцы, суставы потеряют свойство держать тело, я буду валяться в этой каморке, изнывая от чувства позора: прохожие поймут, что мне плохо. У меня не будет сил идти на работу, на которой меня ждут, или домой, где меня не ждут. Мне не придёт в голову пойти к врачу: я не верил им, и стыдно, и не знаю, где взять такого врача, которому можно рассказать что-то о себе, да и что сказать — я тоже не знаю. Мне казалось, что они не помогут, а будут критиковать, стыдить и придираться, говорить, что я притворяюсь, что я такой молодой и здоровый, а строю из себя слабого и несчастного.

Только спустя более десяти лет я научился понимать, что со мной происходит, что эта боль, это жало в самом центре меня — это не стыд, не позор, не проклятье и не наказание свыше, а болезнь, которой можно управлять, которую можно лечить».

Мария: «Довольно долго я думала, что что-то капитально не так с этим миром. Школа — каторга, работа — медленная пытка, погода в Питере ещё хуже, и вообще вот-вот случится экономический коллапс и экологическая катастрофа. Но, оказалось, что-то не так было со мной. В конце концов, когда в двадцать три года ты с огромным усилием просыпаешься в одиннадцать дня с дрожью в руках, бешеным тиканьем в висках и единственным желанием — чтобы уже поскорей пришёл конец света, это не есть нормально. Подружки говорили: поменяй работу-мужа-страну, съезди потанцевать на Ибицу, в конце концов! Тётушки успокаивали: роди ребеночка и всёёё наладится, уж мы-то знаем. Некоторые даже советовали креститься и покаяться во грехах юности.

На то, чтобы понять, что со мной происходит на самом деле и что с этим делать, мне, как и многим людям с той же проблемой, понадобилось больше десяти лет. И это было настоящее расследование.

Поначалу в моей юной жизни всё шло отлично. Даже слишком. Все студенческие годы я порхала то по вечеринкам, то по экспедициям, занималась всем и одновременно — получалось хорошо и без усилий. Так что к окончанию университета у меня были три отличных предложения работы и шанс продолжить учёбу в Европе. Но вместо того чтобы в прежнем бодром темпе карабкаться по карьерной лестнице, я стала затворником в маленькой полутёмной комнате. Настроение, как по щелчку, переключилось с режима „найди на балконе лом, освободи брусчатку“ на „не выходи из комнаты, не совершай ошибку“. Я уволилась с работы через три месяца после начала. Перестала общаться с друзьями. Просто сходить в магазин за едой стало проблемой, ведь это означало: надеть удручающе тяжёлое пальто, открыть неподдающуюся дверь, говорить с продавцом, преодолевая внезапный ужас перед посторонними людьми. И я начала болеть — одновременно вышли из строя, кажется, все системы организма. Тело, обычно такое лёгкое и упругое, внезапно стало обузой, которая причиняет лишь боль и дискомфорт. Сил не было совсем.

Конечно, моя первая мысль была, что я серьёзно больна. Я не могла уснуть, в красках представляя себе дальнейшую недолгую жизнь со СПИДом или раком. Потом, как человек целеустремлённый, начала методично обходить врачей: вирусолог, аллерголог, иммунолог, эндокринолог, невропатолог, даже онколог. Я быстро столкнулась с главной проблемой российской медицины: врачи рассматривают только свою узкую область, а не организм в целом. Наверное, можно прийти к гастроэнтерологу с дыркой в голове, и он, не смутившись, скажет вам, что все проблемы от глистов. Так что вскоре я переключилась на специалистов более широкого профиля. То есть нетрадиционную медицину. В один из дней я проснулась на кушетке в полутёмном кабинете от сладковатого запаха гари. Крупная рыжая женщина, нашёптывая под нос что-то успокоительное, втыкала в меня иголку за иголкой и аккуратно размещала какие-то горящие палочки между пальцев ног. Потом ещё были горсти постоянно рассыпающихся белых шариков от гомеопата, которые нужно принимать по три раза в день и не носить в одной сумке с компьютером. Биорезонансный терапевт, который щекотно тыкал проводком в мою потную ладошку и добродушно рассказывал о своём духовном поиске с индейцами Перу и галлюциногенными грибами. В отличие от унылых государственных больниц, это было приятно и интересно. Мне даже стало немного лучше — или же я воспрянула духом от свалившихся на меня заботы и внимания. Была ещё пара психологов, которые старательно искали причины всех бед в детских травмах и подавленных желаниях.

Не знаю, как долго бы продолжались и куда бы меня завели эти увлекательные паранаучные исследования. Если бы спустя пять лет один, один-единственный из двух десятков специалистов, не посоветовал мне обратиться к психиатру».

Биполярное расстройство начинается у разных людей по-разному, но чаще всего болезнь впервые проявляет себя в подростковые годы или в юности.

Джон МакМанами, из книги «Продуктивная жизнь с депрессией и биполярным расстройством» (2006): «Развитие биполярного расстройства обусловлено как наследственностью, так и условиями среды. На химическом уровне БАР вызвано дисбалансом нейромедиаторов в мозге, а именно сниженным уровнем серотонина и норадреналина и повышенным — дофамина. Но развитие болезни — результат сложного сочетания четырёх факторов: 

• генетического — наследования предрасположенности к биполярному расстройству от одного или нескольких кровных родственников;
  
• биологического — ненормального функционирования путей передачи нервных импульсов, а также психологического и стрессового».
  

Юлия, сорок три года: «Первая депрессия у меня началась в десять лет. У меня были то приступы оживления и активности, то угрюмости. Я мучилась от мысли, что не такая, как все. Спасаясь от своего состояния, уходила в воображаемый мир, где я совсем другая — умная, любимая. Учиться стало ужасно трудно, в том числе из-за предвзятости учителей, которые считали меня неадекватной».

Саша, двадцать пять лет: «В семнадцать лет, сразу после поступления в институт, я почувствовала себя очень плохо. Меня преследовали тревога и навязчивые мысли, по ночам я не могла спать из-за страхов. Я втайне от родных пошла в молодёжную консультацию к психологу и плакала всё время, пока говорила с ней».

Но иногда бывает, что болезнь разворачивается во всю силу в совсем нежном возрасте, становясь ужасным испытанием для родителей маленького биполярника.

Мария Н.: «Мой сын с самого начала был не такой, как другие дети. С годовалого возраста он очень сильно реагировал на малозначительные вещи. Например, два часа не мог решиться ступить на песок на пляже. Истерично рыдал, если ему что-то не нравилось. У него были приступы гиперактивности, когда он начинал бешено носиться по дому, не в силах успокоиться ни на минуту.

В четыре у него начались вспышки гнева. По малейшему поводу он бросался на пол или бил других детей.

Родственники сначала не придавали этому значения, повторяя „это же мальчишка“.

Но я настояла на том, чтобы его обследовал психиатр. Я стала давать ему таблетки от биполярного расстройства. И со временем его поведение стало более контролируемым, хоть он и оставался трудным ребёнком.

К шести годам сын увлёкся футболом, и мы увидели, что у него настоящий талант. Это очень хорошо повлияло на его неустойчивую самооценку, в команде он впервые обрёл друзей.

Постепенно я научилась с ним ладить, привлекая на помощь других близких.

Я даже перестала приходить в ужас от слов „Я тебя ненавижу, ты худшая мама в мире“. Я уже знаю, что как только он успокоится, то придёт просить прощения и обнимать меня.

Вот советы, которыми бы я хотела поделиться с семьями, которые растят ребёнка с биполярным расстройством:

• Оставайтесь спокойны во что бы то ни стало. Не поддавайтесь на провокации, не кричите в ответ, не теряйте самообладание. Когда приступ пройдёт, ребёнок снова станет добрым и ласковым.
  
• Не пытайтесь спорить и взывать к нормальному поведению, когда у ребёнка мания.
  
• Ищите понимающих людей среди учителей и других родителей, поддерживайте с ними самые добрые отношения. От них зависит благополучие вашего ребёнка, постарайтесь сделать их своими друзьями, а не врагами.
  
• Узнайте о болезни как можно больше. Читайте статьи, общайтесь с врачами. Знание – это сила.
  
• Когда всё хорошо и спокойно, проводите как можно больше времени всей семьёй за приятными занятиями. В конце концов, таких моментов не так уж и много».
  

Ранняя диагностика — в российских реалиях крайне редкий случай. Обычно люди живут годами и даже десятилетиями, совершенно не понимая, что с ними творится. С просвещением на тему психических расстройств у нас пока что всё ещё неважно. Не говоря о том, что сами расстройства кажутся большинству людей чем-то ужасным и бесконечно далёким от жизни внешне благополучных людей с семьёй и работой. А ведь биполярники как раз чаще всего люди деятельные и амбициозные и до первого серьёзного приступа не внушают подозрений.

Людмила: «Я болею с тринадцати лет, диагноз поставили в тридцать. К тому времени была у десятка психологов, за плечами были годы психотерапии. Даже лечили гипнозом. Потом пошла к трём психиатрам и получила три разные картины. Первый сказал, что всё очень тяжело, прогноз плохой, прописал убойные дозы препаратов. Вторая сказала, что ничего страшного. Только третий специалист, зарубежный, подобрал адекватное лечение».

Для кого-то диагноз звучит, как приговор. Но не меньше в мире людей, которые с облегчением восклицают: «Наконец мне всё стало ясно!» или «Ведь это многое объясняет».

Мария: «Я в глубине души была даже рада. Это было настоящим откровением, узнать, что мне так фигово не из-за неизвестного науке заболевания, не из-за наложенного в детстве проклятья, не из-за моей собственной слабости и неполноценности, а из-за небольшого дисбаланса нейромедиаторов в мозгу, который вполне можно поправить.

— Руки дрожат? — участливо спрашивала милейшая дама-психиатр.
— Голова болит или в груди?
— Всё раздражает?

И обезоруживающе улыбалась:
— А за это вам ещё одну таблеточку!

Это вовсе не значит, что жизнь сразу наладилась. Признать себя психически больным, зависимым на всю жизнь от препаратов — очень, очень непросто. Особенно когда ты молод, амбициозен и мечтаешь покорить мир.

Сначала я пыталась лечиться традиционными для биполярников средствами — алкоголем и загулами по клубам. От этого стало только хуже, и я таки перешла на таблетки. Подбор нужных лекарств — то ещё удовольствие: тошнота, головокружение, приступы паники, заторможенность реакций, ухудшение зрения — это всего несколько из типичных побочных эффектов. Пока нужный препарат будет подобран и начнёт действовать, пройдут недели, а может, и месяцы. Мой типичный понедельник выглядел примерно так: утром иду к психиатру, затем спешу на рабочее совещание. По пути успеваю заблудиться в метро, расплакаться из-за этого, а потом долго смеюсь над своей бестолковостью. Со временем, конечно, осваиваешься, вживаешься в это „новое нормально“. Тренируешь чувство юмора, которое просто необходимо, когда постоянно попадаешь в неловкие ситуации.

Начинаешь по крупицам собирать информацию (найти что-то вразумительное про биполярное расстройство на русском почти невозможно), ищешь собратьев по разуму. Последнее — самая весёлая часть. В то время как на русском языке есть лишь пара небольших сообществ в сети (tlgrm и vk), знание английского открывает для вас целый мир, настоящую альтернативную субкультуру. Их миллионы по всему миру. Они называют себя „биполярные медведи“. Они пишут книги, рисуют картины, ходят на группы поддержки, знакомятся.

„Кто со мной на Людей Икс?“ — пишет Князь Тьмы (в поле „о  себе“ значится: литий 1000 сероквель 100 митразонал 25).

Ты можешь стать своим, если цитируешь Стивена Фрая и рыдаешь под Курта Кобейна. Люди Икс тоже пользуются особым почтением — ведь мы, биполярники, и есть мутанты со сверхспособностями! Они ненавидят свою болезнь и гордятся ею: самый популярный слоган — я ненавижу быть биполярным это прекрасно (I hate being bipolar it’s awesome). Они борются за то, чтобы их считали не больными, а особенными. Были даже попытки создать движение „Биполярная гордость“ (bipolar pride).

В конце концов, биполярное расстройство — единственное психическое заболевание, которое не сказывается на интеллекте. Напротив, есть множество исследований о его связи с творческими способностями. Самое ценное в этих сообществах — возможность быть принятой и понятой. Узнать, что не одна ты начинаешь чувствовать себя человеком только после порции нейролептика и получаса дыхательных упражнений. Через пару месяцев общения с моими „медведями“ я уже чувствовала себя не  несчастным инвалидом, а особенной, почти что избранной (не стоит удивляться, типичное для биполярника бросание в крайности)».

Основные методы лечения БАР — медикаменты, стабилизирующие настроение; программы лечения в стационаре — под постоянное наблюдение врачей пациент, как правило, попадает после приступа психоза в мании или попытки суицида; психотерапия повышает эффективность лечения и нужна, чтобы изменить своё поведение и мышление в сторону более здорового, научиться справляться со стрессом; а самой эффективной для лечения БАР считается когнитивно-поведенческая терапия. Электросудорожная терапия (ЭСТ) тоже иногда применяется при тяжёлой депрессии: электрический ток пропускают через мозг пациента, чтобы вызвать судороги.

10-15 % биполярников страдают от мании из-за приёма антидепрессантов. Среди новейших антидепрессантов чаще всех вызывает манию венлафаксин.

Биполярное расстройство лечат «коктейлем» из трёх основных видов препаратов в строго индивидуальных сочетаниях и дозировках. Нормотимики — стабилизаторы настроения, самый известный и легендарный и них — литий, ему посвящено немало творчества, в том числе песня Nirvana. Антидепрессанты помогают справиться с депрессией, восстанавливая нарушенную работу нейромедиаторов. Но с медикаментами нужно быть крайне осторожным: ни в коем случае не начинать и не прекращать их принимать без назначения врача и не менять самостоятельно дозировки. Дело в том, что у них могут быть серьёзные побочные эффекты, а некоторые препараты, если отказаться от них в один день, вызывают довольно сильный синдром отмены. Нейролептики, или антипсихотики, изначально использовались для лечения психоза и бредовых идей, а сегодня хорошо снимают симптомы мании. Транквилизаторы иногда используют для снятия тревоги и лечения бессонницы.

В то же время по всему миру идёт тихая война психически больных с лекарствами. Одни люди боятся побочных эффектов, другие считают, что теряют индивидуальность и творческие способности, третьи просто не могут признать себя больными. Десятки книг написаны и сотни лекций прочитаны о том, почему это неправильно. Конечно, некоторый шанс, что ремиссия придёт сама, всегда есть, — но гораздо чаще болезнь развивается и в какой-то момент человек полностью теряет контроль над своей жизнью.

Психиатр Кэй Джеймисон посвятила половину своей жизни тому, чтобы разъяснять пациентам важность лечения.

Кэй Джеймисон: «Раздался душераздирающий вопль из одной из палат — крик ужаса и безумия. (…) Я увидела своего пациента. Его тело распростёрто на каталке, колени и запястья в кожаных ремнях, дополнительный ремень через грудь. Я взглянула на три увесистых тома его истории болезни, которые лежали на столике рядом. Вспомнила бесчисленные госпитализации и задумалась о том, могла ли я что-то ему обещать.

Я не сомневалась, что ему станет лучше. Другой вопрос, как долго это продлится? Ни мне, ни ординатору не нужно было и смотреть на анализ его крови. Лития в ней не было. И результатом была мания. Затем последует суицидальная депрессия, а с ней боль и разрушение в его жизни и в жизни его семьи. (…)

Ни психотерапия, ни просвещение, ни убеждение, ни принуждение не работали. Вся круговерть госпитализаций, разбитых отношений, финансовых катастроф, потерянных должностей, арестов и прочих растрат этого сильного, образованного и творческого ума — не подействовали».

В 2000 году Рон Дьюман (Ron Duman, PhD) и его команда из Йельского университета при проведении опытов на крысах открыли, что антидепрессанты способствуют росту новых клеток головного мозга. Однако понять людей, которые не хотят провести всю свою жизнь на лекарствах, нетрудно.

Дарья: «Я не готова в свои девятнадцать лет отказаться от всего „в пользу“ моего БАР. Я не хочу, чтобы мой диагноз диктовал мне, как жить и чем наполнять жизнь, у меня много целей и желаний, и мне не хотелось бы так рано ставить на них крест, соглашаясь с тем, что я больна».

Несса: «Я не знаю, какая я без болезни, потому что без болезни в последний раз я была не очень приятным человеком с гормональным коктейлем внутри. Благодаря БАР я могу просвещать людей по поводу психических заболеваний. Мне нравится моя продуктивность в период гипоманий. Иногда мне кажется, что они всегда приходили в мою жизнь очень вовремя, не только помогая разобраться с накопленными завалами, но и открывая для меня какие-то двери, чтобы в период депрессий я всё равно чувствовала себя нужной и причастной. Когда становилось совсем плохо, я могла ночами разбирать строение какого-то здания, заучивать его историю, или переводить какие-то тексты».

Кто-то пытается побороть болезнь без помощи лекарств, здоровым образом жизни и внимательностью к себе. В лёгких случаях это действительно помогает.

Несса: «Я перестала лечиться, но разработала для себя режим, предупредила всех друзей. Если становится совсем плохо, а я этого не замечаю, то есть люди, которые замечают и говорят мне об этом. Тогда я просто на время перестаю контактировать с окружающими, пропиваю лёгкое успокоительное и стараюсь вернуть себя в мир».

А в более тяжёлых случаях соблюдение режима, правильное питание, упражнения, психотерапия просто необходимы, чтобы держаться на плаву.

Сергей: «Депрессия меня „прибивает“, лишает остатков энергии и воли. Пытаюсь бороться с ней естественными методами. Внедряю такие штуки, как:

• питание по расписанию;
  
• вместо завтрака — литр простой воды;
  
• лёгкая физическая нагрузка из простых упражнений и бега;
  
• холодный душ или купание в холодном море, озере, горной реке;
  
• ложусь спать в девять-десять часов, встаю в шесть-восемь;
  
• делаю дыхательные упражнения: дыхание один-два цикла в минуту, задержки на вдохе, задержки на выдохе».

История будет неполной, если мы не расскажем о любви. Что делать, если болен твой любимый? Как ему помочь? Можно ли вообще создать полноценную семью с психическим больным?

Оксана, тридцать пять лет: «Год назад я познакомилась с замечательным человеком, начался красивый роман. Всё было прекрасно, мы стали совсем родными. Пока зимой, внезапно, у него не началась депрессия. Такая чёрная, глубокая, страшная. Он молил меня о помощи. И я была уверена, что смогу его вытащить.

Две недели мы были дома практически всё время. У него были панические атаки даже при посещении супермаркета, а нужно было ходить на работу. Я стала его водителем, секретарём, психоаналитиком, другом и кухаркой. Я держалась только благодаря вере, что когда-нибудь он снова станет тем, кого я полюбила.

Ничего не помогало, и врач увеличил дозу антидепрессантов. И вот тогда началось.

Обычное серое утро, а его как подменили. Жестокий, холодный человек: „Мне не нужно лечение! Пей свои таблетки сама“. Говорил, что ненавидел меня за то, что я плакала, видя в нём больного, а он так счастлив!

Только тогда до меня дошло, что депрессия сама по себе — не его диагноз. Постепенно от родственников я узнала о нём многое: что у него были две попытки суицида, он прыгал под машину. Что он бредил, были галлюцинации. Он собирался продать всё, что у него есть, и сбежать ко мне в Украину. Была мания преследования — ему казалось, что его посадят за финансовые махинации. У его фирмы была куча долгов, а он купил новый „Харлей“ и идиотскую четырёхметровую статую для сада! Перстень с бриллиантом. Его напарник начал блокировать банковские карты. Потом начались поездки на мотоцикле на бешенной скорости. Звонки и переписка с разными женщинами.

С его депрессией было нелегко, а с манией стало невыносимо. В то время я уже осознавала, что у меня развилась созависимость, и пыталась работать над собой. Мне многого стоило понимание, что я не могу нести ответственность за человека, который не хочет лечиться, хоть всё ещё его люблю».

Люди с психическими проблемами довольно часто образуют пары. Например, знакомятся на тематических форумах или в больнице. Ведь если люди похожи, им легче друг друга понять. Биполярникам в отношениях особенно непросто: они ведь не просто нездоровы, они непредсказуемо нездоровы и дико переменчивы — и вряд ли кто-то меньше способен понять депрессивного человека, чем человек в мании. Циклы в паре, скорее всего, не будут совпадать, потому что биполярное расстройство многообразно и протекает у каждого человека по-своему. У кого-то это приступы хандры каждую осень, а кто-то совершенно нормален несколько лет подряд, а потом его выносит во что-то жуткое. Но иногда счастливая любовь вспыхивает между двумя больными, как Дарьей и Владимиром, благополучно женатыми уже шесть лет.

Дарья: «Когда мы влюбились друг в друга без оглядки, мы даже не подозревали, что с нами что-то не так. Оглядываясь назад, понимаю, что была в гипомании. Меня несло на всех парах, я была безумно общительна, хохотала без умолку, участвовала в десятке разных проектов».

Владимир: «Но когда мы решили пожениться, всё изменилось. От неугомонной хохотушки не осталось и следа. Даша постоянно жаловалась, с трудом просыпалась по утрам, не общалась почти ни с кем, на мои предложения сходить на выставку, в кино, отзывалась „зачем, что там делать“… Я был в полной растерянности. Но тогда я не связывал её проблемы со своими собственными, потому что моя история была совсем не похожей. Почти десять лет я провёл в тяжёлой депрессии, а когда она, как по щелчку, сменилась счастьем и любовью к жизни, решил, что я её преодолел, и это больше не повторится никогда».

Дарья: «Володя очень заботливый и нежный, но иногда жизнь с ним становилась невыносимой. Он мог по малейшему поводу развернуться и уйти, оставив меня плакать на улице. Или в приступе бешенства громить вещи. Пару раз выставлял меня из дома после какой-то дурацкой ссоры. Наши отношения стали в полной мере комфортными только после того, как мы поняли и признали свои трудности. Теперь у нас есть общий психиатр и два раздельных психотерапевта. Шкафчик, в котором мы храним пять видов лекарств. И абонемент на йогу, которая помогает успокоить вихрь мыслей перед сном не хуже, чем хороший секс. За годы нашего брака мы очень многому научились.

Вот основные правила, которые помогают нам не просто мирно уживаться, но поддерживать друга и быть счастливыми.

Великие люди, которые, по мнению психиатров, страдали биполярным расстройством:

Актёры и певцы с этим диагнозом:

Фильмы о БАР:

«Родина»/Homeland (2011 — по настоящее время)

Американский телесериал канала Showtime в жанре психологического триллера, основанный на израильском сериале «Военнопленные». Всё начинается с того, что пропавший без вести сержант морской пехоты обнаруживается на секретной базе террористов во время спецоперации. Эксперт по Ближнему Востоку ЦРУ Кэрри Мэтисон (биполярник) считает, что сержант завербован Аль-Каидой и готовится совершить теракт в США, в то время как общественность считает его героем.

«Бесстыдники»/Shameless (2011 — по настоящее время)

Адаптация британского сериала на американском канале Showtime о многодетной семье отца-одиночки Фрэнка Галлагера — алкоголика, наркомана, тунеядца и любителя женщин. Один из шестерых детей и бывшая жена Фрэнка — биполярники.

«Бесконечно белый медведь»/Infinitely Polar Bear (2014)

Комедийная драма о папе-биполярнике, который старается заботиться о двух подрастающих дочерях, пока его жена пытается начать свой бизнес, чтобы обеспечить семью. Любовь, стыд и биполярные приключения с необычным отцом.

«Прикосновение огнём»/Touched with Fire (2015)

Драма о двух поэтах-биполярниках — одержимой Солнцем Карле и поклоняющемся Луне Марко — и их сумасшедшей романтической любви во время госпитализации. Апофеоз мифологической влюблённости.

«Грязь»/Filth (2013)

Чёрная трагикомедия по книге Ирвина Уэлша «Дерьмо» о сержанте полиции Эдинбурга, который ведёт насыщенную жизнь наркомана и наркодельца, лжеца и интригана, распутника и злого шутника — а ещё мучается галлюцинациями, не хочет лечиться и не знает, как с этим жить. К просмотру в депрессивной фазе не рекомендуется.

«Мистер Джонс»/Mr. Jones (1993)

Мелодрама о трудностях взаимоотношений лечащего психиатра с биполярно-аффективным пациентом, когда врач — женщина, а пациент — невероятно соблазнительный, смешной и отчаянный Ричард Гир.