Мы выпустили два больших текста о пограничном расстройстве: в первом рассказали всё о том, что такое ПРЛ, во втором собрали основные способы коррекции ПРЛ и советы «пограничникам». Теперь мы расскажем о месте пограничного расстройства в истории, культуре в целом и искусстве в частности: прототипы вибраторов, Достоевский, Дарт Вейдер и первая российская книга о ПРЛ — всё здесь.

Диагноз «пограничное расстройство личности» (ПРЛ) — весьма новый: официально он был включён в классификацию болезней только в 1980 году. Несмотря на это, о симптомах заболевания заговорили намного раньше. Исследователи считают, что наибольшее сходство с пограничным расстройством (как и с некоторыми другими личностными расстройствами) имеет истерия.

Происхождение слова «истерия» весьма одиозно: в дословном переводе это значит «бешенство матки». В Древней Греции истерию считали характерным заболеванием женщин, вызванным «судорогами матки» и приводящим к неспособности зачать. Позже это состояние связали с сексуальной неудовлетворённостью.

В конце XIX века с подачи Зигмунда Фрейда диагноз «истерия» стал официальным и включил в себя самые разнообразные расстройства — от неврозов до синдрома множественной личности. Тот же Фрейд первым доказал, что страдать от истерии могут и мужчины.

В отличие от других психических расстройств, истерию тогда лечили весьма приятным способом. В XIX веке была распространена практика вагинального массажа, которая помогала многим пациенткам, что не удивительно: активный интерес женщин к сексу обществом тогда не одобрялся. Ручной массаж был делом довольно трудоёмким, и со временем его механизировали. В 1880 году доктор Джозеф Грэнвиль запатентовал первый электромеханический вибратор. Выглядел он монструозно, и использовать его можно было только в клинике под присмотром специалиста. Современного вида «портативные» вибраторы появились только в 1960-х. Оказалось, они не избавляют от экзистенциальных страданий — но вряд ли когда-то потеряют свою актуальность.

С точки зрения психоанализа, причина истерии — слишком сильные, неприемлемые или травматичные сексуальные переживания в детстве, которые вытеснились в подсознание и вызвали аффект, влияющий на поведение больного.

И пограничное расстройство, и истерия проявляются в отношениях с другими людьми в виде агрессивной зависимости. Обоим нарушениям свойственны импульсивность, противоречивость поступков, чередование идеализации и обесценивания близкого человека. И то и другое вызывает рискованное поведение, в том числе в сексе.

Истерик испытывает постоянные сомнения в собственной сексуальности (Я женственна или мужественна? Я привлекательна или отвратительна? Я люблю или ненавижу?) и, чтобы доказать свою ценность, требует не обычной любви, а безграничной, полного поглощения своего объекта (нравлюсь — следовательно, существую). «Пограничник» же сомневается в своём существовании как таковом.

Пережитая травма воспринимается как угроза самому существованию человека, и её жертва будет всеми возможными, в том числе агрессивными, средствами бороться, чтобы доказать себе и другим, что она жива.

Писатели и режиссёры идут по стопам Зигмунда Фрейда, создавая образы сексуальных «истеричек». «Пограничная» героиня вполне соответствует излюбленному поэтами образу femme fatale: она то зовёт, то отталкивает, манипулирует и обманывает — и в конце концов обрекает свою жертву на гибель. Предельная эмоциональность и нелогичность (которую люди с фантазией принимают за загадочность) кажутся авторам весьма женственными.

Помню, в юности героиня «Дневников красной туфельки» (1992, фильм и сериал Залмана Кинга) оставила моих друзей в полном недоумении. Юна, красива, талантлива, на ней хочет жениться прекрасный мужчина, готовый нежно о ней заботиться, — чего ж ей не хватает? Зачем она устраивает эскападу со случайным парнем-строителем — и в танце несётся навстречу саморазрушению и смерти? Биография героини «Пианистки» Эрики (La Pianiste, 1983, по книге Эльфриды Елинек) прописана гораздо чётче. Деспотичная мать без всяких представлений о личных границах породила в ней ужас перед близкими отношениями и одновременно дикую агрессию, которую она выражает сначала через издевательства над учениками, затем над любовником и в конце концов — над собой.

Из недавних хитов характерный пример — героиня Кэрри Маллиган из «Стыда» (Shame, 2011). Здесь пограничное расстройство представлено без прикрас. Явная жертва насилия в детстве, Сисси бросается на шею первому встречному. Сюжет построен вокруг её нездоровых отношений с ещё более нездоровым братом. Она бесцеремонно вторгается в его жизнь и по-детски требует заботы о себе. Будучи отвергнутой, не видит выхода, кроме попытки самоубийства.

Найти известного мужчину-героя с симптомами ПРЛ сложнее. Бурно обсуждалась статья французских психиатров, которая утверждала, что герой «Звёздных войн» Энакин Скайуокер страдает пограничным расстройством.

Они нашли у киногероя такие характерные симптомы ПРЛ, как:
— неспособность контролировать негативные эмоции, в частности гнев;
— импульсивность поступков;
— смену идеализации учителей на обесценивание;
— страх одиночества, ради спасения от которого он готов был пожертвовать всем и в итоге перешел на тёмную сторону силы.

Противников у этой версии оказалось не меньше, чем сторонников.

Роковое влечение (1987)

Ядовитый плющ (1992)

Увлечение (1993)

Кабельщик (1996)

Прерванная жизнь (1999)

Одна (Германия, 2004)

Хлоя (2009)

В классической литературе журналисты и психологи приводят в пример «Грозовой перевал» Эмили Бронте — роман, который называют повествованием о детской травме. Именно насилие делает из Хитклиффа психопата, а из Кэтрин — истеричку.

«Я погибну… ведь никому на свете нет до меня дела», — восклицает она.

Среди русской классики чаще всего вспоминают героев Достоевского. Любопытно, что его образы «женственности» и «русскости» наделены многими симптомами ПРЛ.

Взять, к примеру, Дмитрия Карамазова («Братья Карамазовы»), человека «горячего сердца и необузданных страстей». Он лжёт, шантажирует, пьёт запоем, устраивает оргии и совершенно не контролирует свои гнев и жестокость. При этом, заброшенный отцом в детстве (отец… «забыл о нём совершенно»), тяжёло страдает от ощущения пустоты и одиночества.

Страстная и неуравновешенная Настасья Филипповна из «Идиота» своими метаниями буквально сводит с ума кроткого князя Мышкина, искренне желающего её спасти, и прямо перед свадьбой бросается в объятия своего убийцы. Придумать более яркую метафору страха близких отношений и ненависти к себе было бы сложно.

Очень много «пограничных» эмоций в стихах Марины Цветаевой. Сказать сейчас, страдала ли она сама каким-либо расстройством, конечно, невозможно. Но в своих произведениях она очень ярко описывает те же ощущения, что и опрошенные мной люди с ПРЛ.

«Ведь я не для жизни. У меня всё — пожар! — писала тридцатилетняя Цветаева литературному критику Александру Бахраху. — Я могу вести десять отношений (хороши «отношения»!), сразу и каждого, из глубочайшей глубины, уверять, что он — единственный. А малейшего поворота головы от себя — не терплю. Мне больно, понимаете? Я ободранный человек, а Вы все в броне. У всех вас: искусство, общественность, дружбы, развлечения, семья, долг, у меня, на глубину, ни-че-го. Всё спадает, как кожа, а под кожей — живое мясо или огонь: я — Психея. Я ни в одну форму не умещаюсь — даже в наипросторнейшую своих стихов! Не могу жить. Всё не как у людей... Что мне делать — с этим?! — в жизни».

Возможно, если бы Марина обратилась, скажем, к психоаналитикам, её жизнь не закончилась бы так трагично. Но вряд ли она сочла бы их достойными доверия.

На русском языке, как и в случаях с большинством психических расстройств, книг немного. Есть несколько учебников для профессиональных психологов. Наверное, самый информативный — «Когнитивно-поведенческая терапия пограничного расстройства личности» Марши М. Лайнен. Автор не только смогла вылечиться сама, но и разработала новую систему терапии, которую применяет в собственной клинике.

«Расстройства личности» Анатолия Смулевича.

Практическое пособие «Лечение пограничного расстройства личности с опорой на ментализацию».

Известные популярные книги, из которых можно узнать о симптомах, лечении ПРЛ и мироощущении людей с этим расстройством:

«Ненавижу тебя, не оставляй меня: как понять человека с пограничным расстройством» (I Hate You, Don’t Leave Me: Understanding the Borderline Personality, by Jerold J. Kreisman and Hal Straus) — один из первых полноценных гидов по ПРЛ. Включает раздел с рекомендациями для близких «пограничников». Обновлённая версия вышла в 2010 году.

Книга Сюзанны Кейсен «Прерванная жизнь» (ура, переведена на русский) основана на личном опыте автора, которая в юности два года провела в психбольнице после попытки самоубийства. По этой книге позже был снят фильм с юной Вайноной Райдер в главной роли.

«Вытащи меня отсюда: Моё выздоровление от пограничного расстройства» Рейчел Рейланд (Get Me Out of Here: My Recovery from Borderline Personality Disorder, by Rachel Reiland) — рассказ о болезни от первого лица.

В книге «Потерянные в зеркалах»: взгляд изнутри на пограничное расстройство», Ричарда Московитца (Lost in the Mirror: An Inside Look at Borderline Personality Disorder, by Richard Moskovitz) врач рассказывает об историях болезни и лечения своих пациентов понятным для неспециалиста языком.

Здесь можно скачать многие книги о ПРЛ.

В издательстве АСТ вышла книга блогера Ксении Иваненко под названием «Психические расстройства и головы, которые в них обитают» — первая российская книга о жизни с пограничным расстройством. Ксения прошла лечение в больнице, старательно соблюдает рекомендации врача и надеется полностью выздороветь.

В сети девушка известна как автор телеграм-канала «Время охренительных историй».

Ксения разрешила опубликовать отрывок из своей книги.

Пограничное расстройство личности, селфхарм или игра на скрипке

С того времени как мне исполнилось тринадцать лет, в хаотичном круговороте моих взаимоотношений с людьми одни персонажи сменялись другими, претерпевая умопомрачительные метаморфозы: люди, которые мне представлялись ангелами, вмиг представали исчадиями ада, добродетельные и достопочтенные мужи и жёны превращались в отпетых злодеев. Близкие люди из последних сил держали меня, висящую над пропастью, а мне казалось, что они подталкивают меня к роковому шагу. Срывы в отношениях приводили к тревоге, стыду, самоуничижению, депрессии и вовлечению в саморазрушительное поведение.

Можно было подумать, что в меня вселялся демон. Только в 24 года я узнала имя этого демона — пограничное расстройство личности. ПРЛ.

[…]

Мне было необходимо психологическое слияние и стирание всех границ в отношениях. Ты — мой, я — твоя. Мы — одно целое. Когда близкий человек уходил, я чувствовала, что пропадаю. Когда ушёл Савва, мне показалось, что я нахожусь под угрозой исчезновения. С помощью отношений я стабилизировала структуру собственного «я». Я не мыслила себя отдельно — только через призму другого человека. В то же время в отношениях я становилась очень уязвима, потому что, когда Савва проявлял самостоятельность и занимался собственными делами, мне казалось, что он предаёт саму идею «нас». Он не имел права делать что-то для себя, увлекаться чем-то своим, думать что-то своё, иметь своё мнение, отличное от моего. Мы должны были дышать вместе, дуэтом совершая каждый вдох и выдох.

…

До больницы я засовывала свою голову в удавку и мечтала, чтобы часть меня умерла. Я не понимала, как нам дышать врозь. Я хотела жить. Я мечтала умереть. Я точила нож и была уверена, что в самоубийственном акте все болезненные элементы меня будут уничтожены навсегда, а я смогу существовать независимо от порезанного тела, которое в совершенстве умело впитывать боль.

Даже в самые счастливые моменты наших отношений центральными мотивами моего существования выступала тема разлуки, оставленности, утраты. Я не могла позволить себе наслаждаться гармонией, я чувствовала, что рано или поздно всё это закончится, и спешила закончить это первой. Я сама разрывала отношения с Саввой, больше всего на свете желая быть с ним, до седых волос боясь остаться без него. Я выкидывала его вещи в окно, а наутро стояла на коленях и молила никогда от меня не уходить. Я обнимала Савву всем телом, заливала его кофту слезами и твердила, что люблю. Отрывалась от него и видела, как распух его нос, потому что вчера я его сломала. Я готовила ему ужин, а потом резала себе ноги, чтобы они никогда не ушли от Саввы. Я запрещала останавливать мне кровь и со всей силой била его по лицу. Он меня не слушал, терпел побои и пытался меня остановить. Тогда я начинала наносить удары кулаками по собственному лицу и биться головой об стену. Савва застывал в немом ужасе, оцепенев и не зная, что хуже: если я истеку кровью или если получу сотрясение мозга. Я делала новые разрезы на себе, не могла ими удовлетвориться и растягивала края раны. Кожа трескалась, обнажая красное мясо.
— Мне больно быть с тобой, мне невыносимо без тебя, — иногда я пыталась объяснить, что со мной происходит, — дай мне умереть. Позволь мне больше не чувствовать эту боль. Мне нельзя быть с тобой. Ты слишком хороший, живи без меня.

На улице я выбегала на трассу и бросалась под машину. Савва бежал за мной, выставив руку, говоря «стоп!» несущемуся транспорту, пока я лежала на асфальте, не в силах встать после удара. Он доносил меня до тротуара, а я твердила, что больше не смогу быть с ним.

Я засыпáла дóма вся в крови, наутро мы ехали в травмпункт, а потом Савва собирал свои вещи и говорил, что больше не может это терпеть. Я клялась, что это был временный приступ, что я всё это не всерьёз, что у меня другие мысли сейчас. Савва оставался. А потом всё повторялось.

[…]

Есть много способов причинить себе вред. Я сама в моменты отчаяния валялась по полу и откусывала маленькие кусочки кожи со своих коленок. Не так важно, какой способ самоистязания ты выбираешь, важно осознать, что это не выход. Как только в вашей голове возникают мысли повредить себя, расскажите об этом близкому человеку, обратитесь за помощью к психиатру или психотерапевту. Говорить о своих проблемах — это нормально. А вот причинять себе вред — не очень.

Знаменитостей, готовых рассказывать о своей борьбе с пограничным расстройством открыто, — единицы. Публично о нём говорят куда менее охотно, чем о депрессии и биполярном расстройстве. Возможно, причина не только в стигматизации, но и в сложностях диагностики. Ведь симптомы ПРЛ — от публичных истерик и алкоголизма до постоянных метаний в поисках идеального партнёра — практически «норма» в артистической среде. Известных людей, которых «подозревают» в пограничном расстройстве из-за весьма заметных симптомов, немало.

Журналисты утверждают, что такой диагноз поставили Анджелине Джоли. Она действительно обследовалась в Нейропсихиатрическом институте в конце 90-х и позже лечилась от депрессии. Жизнь актрисы никогда не была проста: наркомания и беспорядочные связи в юности, анорексия, суицидальное поведение и агрессия в более зрелом возрасте. Психологические сложности раз за разом разрушали её личную жизнь. Анджелина однажды призналась, что её преследовали мысли об убийстве человека, а бывший муж Брэд Питт жаловался на её садомазохистские наклонности.

Американский футболист Брэндон Маршалл (Chicago Bears) в 2011 году на пресс-конференции рассказал, что вся его жизнь была омрачена сражением с пограничным расстройством. Позже он основал фонд для просвещения людей о лечении ПРЛ.

Мэрилин Монро

Депрессии, тревожность, алкоголизм. Несмотря на миллионы поклонников – низкая самооценка, страх быть покинутой.

Кортни Лав

Передозировки наркотиками, агрессивное и рискованное поведение (как результат — потеря родительских прав и домашний арест), лечение в реабилитационном центре.

Линдси Лохан

Экстремальное, импульсивное поведение (автомобильные аварии, арест), наркотическая зависимость.

Джим Моррисон

Расстройство идентичности: выражал сомнения в том, что он вообще жив и реален. Тяжёлая наркотическая зависимость.

Эми Уайнхаус

Наркотическая и алкогольная зависимости, расстройство пищевого поведения, самоубийство.