«Если не плакала, то спала»: как живут ипохондрики

По статистике 8,2 миллиона людей ежегодно умирают от рака. Эта цифра и здоровому человеку покажется жуткой, а канцерофоба — того, кто боится онкологических заболеваний, — приведёт в настоящую панику. Любое упоминание о раке в газете, по телевизору, в обычном разговоре провоцирует у канцерофоба приступ страха; точно также ипохондрика сводит с ума обычное пигментное пятнышко. Самиздат «Батенька, да вы трансформер» поговорил с людьми, которые пережили страх за своё здоровье, и выяснил, как они с ним справились.

В 2007 году моей бабушке диагностировали рак кишечника. Её прооперировали, она выжила. Однако уже тогда я насторожилась: это был первый онкодиагноз в нашей семье. В 2015 году заболела ещё и мама, и встал вопрос о возможной наследственности.

Болезнь мамы выпала на период сразу после моих родов. Я сама была в состоянии повышенной тревожности: после тяжёлой операции, с младенцем на руках. У некоторых случается послеродовая депрессия, а у меня обострилась канцерофобия.

Ещё за несколько лет до этого я перешла на правильное питание, избавилась почти от всей бытовой химии. Однако во время беременности беспокойство о своём здоровье усилилось, а после родов и вовсе превратилось в навязчивую идею. Я начала искать у себя на теле признаки новообразований. Несколько раз проверяла грудь, все родинки, горло, делала МРТ таза, колоноскопию, выскабливание. Боялась всего.

К врачам я тогда ходила постоянно. После очередного УЗИ в женской консультации мне посоветовали сходить к онкологу. Это было настоящим испытанием. Я сдавала кровь на все известные онкомаркёры, делала выскабливание. Успокоилась, только когда в лучшем петербургском роддоме меня проверил доктор наук и сказал, что ничего страшного нет.

Но это ещё не канцерофобия. Канцерофобия — когда режешь салат и подсчитываешь, сколько в овощах нитратов. Ты не варишь борщ и не ешь капустные кочерыжки, потому что то и другое — нитратная бомба. Ты стараешься не покупать магазинных овощей: от долгого хранения они не становятся полезней, да и пестициды никто не отменял. Боишься любых излучений. Я не люблю ездить на электричках, не пользуюсь микроволновкой, у меня дома нет Wi-Fi. Я перестала пользоваться искусственной косметикой и антиперспирантом. Когда моя фобия обостряется, я целые вечера провожу над картами радиоактивных объектов Ленобласти. Потом эти зоны я стараюсь избегать.

Сейчас я живу в глубинке. Из-за того, что боюсь выхлопных газов, редко езжу в город. Почти никогда не пользуюсь автомобилем. Если я попадаю в пробку, то мысленно прикидываю, сколько поглотила бензопирена. Всегда держу в голове данные замеров выхлопов с разных станций Петербурга и Ленобласти.

Семья с пониманием относится к моей фобии. Надо мной никогда не подшучивали, не пытались отговорить от походов по врачам, всегда успокаивали. Но в какой-то момент я сама поняла, что канцерофобия отнимает у меня слишком много сил и времени, и нужно успокаиваться. Однако к психиатрам и психологам я со своей проблемой не обращалась. Мне кажется, что помощь в таких случаях нужна только безвольному человеку — а я себя такой не считаю. Я сама нашла выход.

Я составила график профилактических обследований, чтобы можно было выявить рак на самых ранних стадиях. Потом стала жертвовать деньги в Фонд профилактики рака. Тем, кто перечисляет им средства, Фонд предполагает подстраховку: если ты или твои близкие заболевают раком, то вам рассказывают, куда идти, к какому специалисту обращаться и как всё это сделать бесплатно.

Наконец, я стала в уме складывать все плюсы и минусы своей жизни. Пока мне удалось сделать чашу с плюсами тяжелее. Я высыпаюсь, не испытываю стресс, не хожу на работу. Кстати, почти все самые старые долгожители не имели постоянной работы. Я пью чистую воду, не ем мясо, сама пеку хлеб, не ем продукты с консервантами, живу в экологически чистом месте. Плюсов очень много. На другой же чаше весов — всего несколько сгораний на солнце в молодости, брошенное курение и рак в предыдущих поколениях. Пока что меня всё это успокаивает.

В феврале этого года у меня на работе случилась целая череда стрессов. Потом, уже в марте, заболела любимая кошка. Диагноз: рак. Она очень сильно ослабла, перестала самостоятельно питаться, и мне пришлось кормить её из шприца. У меня тогда на пальце был небольшой порез, чему я не придавала значение. Через пять дней моя кошка умерла. Чуть позже я совершенно случайно наткнулась в интернете на статью о бешенстве — и понеслось.

На фоне случившегося у меня началось обострение вегетососудистой дистонии. Её симптомы очень схожи с симптомами бешенства: подскочила температура, ломило суставы. Было очень плохо! Когда поехала к врачу, она меня осмотрела и выдала справку на десять дней больничного. Сейчас я их совсем не помню: настолько была охвачена паникой. Я просто зациклилась на теме бешенства, все мои мысли были только о нём. Страх сковывал. В то время я очень много плакала, а если не плакала, то спала.

Больничным история не закончилась: в таком состоянии я пробыла целый месяц. Переломным моментом стал канун Пасхи. В тот вечер я проводила мужа на работу, сделала небольшую уборку и легла спать. В полночь я проснулась от колокольного звона: в церкви шла служба. Тогда я вскочила с постели, упала на колени и стала просить Бога спасти меня. Целый час я плакала, а после мне наконец-то стало легче. На следующий день — как раз в Пасху — я попробовала найти информацию о своей болезни в интернете. Ввела в строку поиска симптомы, и на одном сайте мне попалась заметка какой-то девушки, которая жаловалась ровно на то же, что и я!

Мне просто ужасно захотелось узнать, жива ли она? Если да — у меня тоже есть надежда, а я о таком не могла даже мечтать. Конечно, шансов связаться с девушкой было мало: заметку она опубликовала аж в далёком 2012 году. Однако я зарегистрировалась на сайте и смогла найти там контактные данные незнакомки. Когда набирала её номер, руки у меня тряслись похуже, чем у заядлого алкоголика.

Каково же было моё счастье, когда та самая девушка мне ответила! Только она подняла трубку, я сразу налетела на неё с вопросами. Сначала она просто не могла понять, что происходит, а потом я рассказала про заметку. Она рассмеялась и спросила: «Тоже дистоник?» После этого мы проговорили почти два часа. Я ещё ни разу в жизни не встречала столь близкого по духу человека. Сейчас я думаю, что Танечку мне помог найти мой ангел-хранитель.

После этого разговора я кое-как начала выкарабкиваться. Однако снова случился стресс, и всё пошло по новой. Я опять отправилась к врачу, но уже к другому и записалась на приём к пяти разным ветеринарам. Все они говорили, что у моей кошки не было бешенства, но на меня это не действовало. Один врач посоветовала пропить успокоительное, но я отказалась. Тогда она сказала мне не забивать голову ерундой, а лучше рожать второго ребёнка.

Сейчас я всё же начала принимать успокоительное, пытаюсь подходить к ситуации проще, даже с юмором. Мне очень помогло чтение книг по психологии: я узнала, что приступы фобии — реакция моего организма на стресс. Не могу сказать, что меня совсем отпустило, нет. Я по-прежнему не переношу слово «бешенство», я удалила все мультфильмы, где оно упоминается, стала сторониться животных — а ведь раньше очень их любила.

О том, через что я прошла, никто из моей семьи не знает. Я не рассказывала: не хотела никого беспокоить.

Всё началось, когда в прошлом году моей маме диагностировали рак кожи. Чтобы узнать о болезни, я решила почитать о ней в интернете. Постепенно меня охватила настоящая паника, я пошла в ванную и начала осматривать каждую родинку на своём теле, лимфоузлы и пигментные пятна. На следующее утро я уже записалась ко всем врачам, к каким только возможно. Я была твёрдо уверена: со мной что-то не так.

Жизнь стала просто невыносимой: постоянный страх, стресс, мысли только о своих болячках. В неделю я посещала от шести до девяти докторов. Когда мне говорили, что поводов для беспокойства нет, я просто записывалась к другому врачу. Дошло до того, что мой онколог начал меня избегать и прятаться. Я стала плохо спать и не могла говорить ни о чём, кроме своих болезней.

Чтобы как-то утихомирить страх, я начала пить успокоительные. Психологи, которых я посещала, не выписывали ничего серьёзнее, а просто советовали почитать литературу о смерти. Мне говорили, что боюсь я не болезней, а именно её. Семья меня не понимала. Мама очень устала от постоянных разговоров о раке и начинала раздражаться, злилась. После полугода такой жизни мы расстались с мужем. Сначала он терпел, но когда я и его стала водить по врачам, не выдержал и ушёл. Отовсюду на меня сыпались насмешки и укоры.

Не знаю, что произошло, но сейчас я наконец-то успокоилась. Теперь мне просто всё равно. Думаю, мне помогло то, что я для себя решила: на всё воля божья, у каждого свой путь, и у меня он — такой. Конечно, я продолжаю осматривать себя, но уже без фанатизма. Я начала перечислять деньги в фонды против рака, это тоже помогает. Если ещё недавно у меня начиналась паника от любого упоминания рака, то сейчас этого нет. Стало намного проще жить.