Третий выпуск нашего небольшого сериала рассказов от первого лица про состояние отечественной психиатрии. Выпуск номер один читайте здесь. Выпуск номер два — здесь. Мы уже не один раз писали о том, что такое российская медицина и как она выглядит. Степан Сердюков рассказывал, как в электричке он вступился за девушек, а ему распороли лицо розочкой, и как он поехал в больницу, где врач не мог найти свой хирургический набор. Мы публиковали письмо нашего читателя, которому с матом вырезали абсцесс брюшной полости. Наконец, мы раскопали истории советских граждан и того, как они сходили с ума. Теперь мы публикуем рассказы очевидцев, которые по разным причинам в своё время стали пациентами российских психиатрических больниц.
История Виктории, двадцать два года
Эпилепсия (неверный диагноз)
Нытьё как у всех — Проблемы с учёбой — Приступы паники — Добровольный поход к врачу — Неверный диагноз — Ошибки-ошибки-ошибки — Таблетки не лечат
Когда в моей жизни появилась психотерапия, я была на последнем курсе университета. Училась на философском факультете, отделение культурологии. Занималась тем же, чем занимаются обычно студенты, то есть в моём образе жизни не было ничего странного или подозрительного. Были, конечно, проблемы: постоянное недосыпание, нервы во время экзаменов, срывы. Но они есть у всех. Поэтому можно сказать, что с больницами всё вышло довольно внезапно.
С другой стороны, эта внезапность была относительной. Я всегда была плаксой и вообще очень чувствительной девочкой. Пока в жизни всё было хорошо, у меня получалось как-то это контролировать. Но потом начались неудачи. Сначала бросил парень, которого я очень сильно любила. После этого — проблемы с учёбой: не сдала экзамен, не смогла написать курсовую работу. Ты начинаешь спокойнее относиться к провалам, и постепенно они становятся для тебя совершенно нормальной и даже неизбежной вещью. Потом ты бросаешь начатые дела и вообще вместо дел занимаешься бесконечной прокрастинацией. Вполне обычный такой сценарий.
Внешне кажется, что всё нормально. Ты продолжаешь вести активный образ жизни, учиться, общаться с друзьями. Проблемы есть, но из-за того, что все вокруг постоянно ноют и жалуются, особенно в «Твиттере», на те же вещи, что и ты, думаешь, что это нормально, что так и должно быть, что так у всех. Но в моём случае этот обычный сценарий повернулся каким-то странным боком: у меня начались сильные истерики, сопровождавшиеся очень неприятными вещами.
Я прекрасно понимала, что происходит, но тело меня просто не слушалось.
Один раз я выбежала с экзамена прямо во время ответа в приступе дикой паники, упала на пол около кабинета и провела там где-то час, вся в слезах. Помню, что всё тело было ватным, я не могла двигаться и говорить, и ещё было необъяснимо страшно. Был ещё вообще ужасный случай: мы отдыхали с друзьями в Берлине, сидели на улице за столиком в кафе, отмечали конец поездки. И внезапно, не помню, как это произошло, я обнаруживаю себя кричащей, лежащей на асфальте и бьющейся об него головой. Я прекрасно понимала, что происходит, но тело меня просто не слушалось.
И такие вещи стали происходить довольно регулярно, два раза в месяц. Тогда я подумала, что это, наверное, не очень нормально, и решила пойти в государственную поликлинику к психотерапевту. Думала, врач поговорит со мной и назначит какие-нибудь таблетки, как было с некоторыми моими знакомыми. А оказалось, что всё уже зашло слишком далеко и нужно ложиться на месяц в больницу.
Врач сказал моей маме прямым текстом: мол, меня через месяц вообще сокращают, мне не до неё.
Мне сложно говорить о том, насколько обоснованным было заключение врача в поликлинике: сам пациент не может судить о степени тяжести невроза или психического заболевания, пациент может даже считать себя совершенно здоровым. С одной стороны, я знаю, что тот врач отправил меня в больницу в первую очередь потому, что не хотел мной заниматься. Я это точно знаю, потому что он потом моей маме это прямым текстом сказал: мол, меня через месяц вообще сокращают, мне не до неё. С другой стороны, если сравнивать состояние «до» и «после», то могу сказать, что стало определённо в разы лучше. Хотя кто знает, что было бы, попади я с самого начала к другому психотерапевту.
Ещё мне совершенно не повезло в консультационном отделении той клиники неврозов, в которую меня направили. Потому что там мне сразу диагностировали эпилепсию. Не сделав вообще никаких анализов, так, с моих слов. И назначили от неё так называемое «временное лечение». А это, конечно, уже полнейший непрофессионализм. Как раз из-за такого непрофессионализма на местах не работает вся система, которая и так устроена не самым лучшим образом. Потому что нормальный психотерапевт должен был при моих симптомах отправить меня провериться у других врачей. Как минимум у невролога. Но этого никто не сделал. В результате после долгих уловок я смогла узнать, что мне поставили неверный диагноз.
Что касается таблеток. Не могу сказать, нужно ли мне было их принимать; сослагательное наклонение тут совершенно не работает. Мне таблетки помогли избавиться от каких-то вещей, но побочные действия вызвали много осложнений. Тут опять всё зависит не столько от системы, сколько от личного лечащего врача: психотерапия — вещь тонкая и требует индивидуального подхода. В первой больнице мне с этим (опять!) не повезло: кажется, моему врачу следовало самому полечиться, потому что он не помнил, что и в каких дозах мне назначал. Во второй больнице с этим было лучше, но приходилось самой корректировать дозу по ощущениям. Я заметила, что врачи совершенно не понимают, о чём я говорю, когда жалуюсь на побочные эффекты от таблеток. Успокаивают: ну да, так и должно быть. А мне от этого «должно быть», например, постоянно в окно хотелось выпрыгнуть. Потому что когда ты не можешь спокойно сидеть на месте больше тридцати минут — в инструкциях к лекарствам такая побочка называется ажитацией — а тебе говорят, что это как минимум на полгода, поневоле задумываешься: а сможешь ли ты так жить эти полгода?
Если пациент сам не хочет разобраться, ему сложно чем-то будет помочь.
Медикаментозное лечение обычно всегда сочетается с терапевтическими разговорами. В первой больнице их не было вовсе. В принципе, я и не чувствовала, что они мне были нужны: когда тебя кормят антидепрессантами в больших дозах, начинает казаться, что всё внутри тебя и без разговоров прекрасно. Объективно же это было не так, потому что приступы, которые я описывала, стали случаться со мной в этой больнице уже не два раза в месяц, а по несколько раз в неделю. Поэтому с уверенностью могу сказать: таблетки ни от чего не лечат. Да, они могут временно успокоить организм, но это скорее подготовка к работе над собой, которая должна вестись совместно с психотерапевтом. Я очень хорошо это поняла во второй больнице, когда ходила на индивидуальные и групповые занятия с психологами.
Тут такое дело: если пациент сам не хочет разобраться, ему сложно чем-то будет помочь.
