В мире больше 20 миллионов людей с шизофренией. Только 15 % из них после постановки диагноза полностью возвращаются к прежней жизни: избавляются от симптомов, сохраняют когнитивные функции, работу, семью и дружбу. Доказано, что шизофрения снижает шансы на родительство и вступление в брак и увеличивает риск разводов. Но люди с таким диагнозом нуждаются в близких отношениях не меньше, чем все остальные. Репортёр Лена Чеснокова изучила группы, чаты и форумы, где пользователи с шизофренией знакомятся, и рассказывает, за что они не любят Тиндер, какие требования предъявляют к партнёрам и что бывает, когда знакомства приводят к серьёзным отношениям.

Исследование: как шизофрения изменяет мир

I

Почему шизофрения — это расплата за эволюцию

II

Как знакомятся и строят отношения люди с шизофренией

III

Как на россиянах сказывается борьба с шизофренией

Шесть дней в неделю 30-летний Павел (имя изменено по просьбе героя) раздаёт флаеры на московских улицах. Он зарабатывает на этом 25 тысяч рублей в месяц, что его не устраивает. Павел всегда мечтал о семье и детях, но понимает, что с такой зарплатой ему не хватит денег на жизнь в Москве. Он уверен, что низкий доход — главная причина, по которой ему не удаётся завязать отношения с женщинами. Павел закончил МГТУ имени Баумана по специальности «промышленная логистика», но никогда по ней не работал. 

Ещё до университета, в 16 лет, у него впервые случились галлюцинации: он был уверен, что видит летающие тарелки. В 27 лет, когда Павел уже четвёртый раз лежал в психиатрической больнице после очередного приступа психоза, ему сообщили диагноз — параноидная шизофрения. «Во время обострений я мог стоять на одном месте несколько минут и агрессивно реагировать на прохожих, — вспоминает Павел. — В итоге меня забирали менты, а потом передавали санитарам. Агрессия моя, я считаю, связана с недостатком денег и любви. Я всегда завидовал богатым и женатым. А глюки были в основном про известных людей: мерещились Путин, Клеопатра, Медведев».

К 30 годам у Павла за плечами шесть госпитализаций, столько же острых психотических приступов и никакого опыта длительных отношений. Больше всего он переживает из-за недостатка сексуальных навыков: «За всю жизнь секс у меня был три раза — только с проститутками. Первый случился в 18 лет. Нашёл в интернете, договорились о встрече на съёмной квартире, и всё случилось».

Уже несколько лет Павел ищет жену. Сначала пытался завести отношения со знакомыми, потом общался с женщинами на сайте Mamba, но его постоянно «сливали». В конце концов он стал оставлять объявления в пабликах «ВКонтакте» типа «Знакомства для шизофреников» (641 участник) и «Шизофрения» (20 200 участников). Павел искал «скромную девушку с F-20» — этим кодом шизофрения обозначается в международной классификации болезней. «Я стал искать супругу именно так, когда окончательно понял, что здоровых девушек не привлекаю, — объясняет он. — Сложность в том, что таких, как мы, отвергает общество. Ещё мне важно, чтобы мы с женой друг друга понимали, чтобы она меня пожалела и не отказала». 

Полгода назад на очередное объявление Павла откликнулась Алина. По его словам, у девушки алкогольный психоз и подозрение на шизотипическое расстройство личности. Долгое время врачи называли расстройство стёртой формой шизофрении, но сегодня это отдельный диагноз. Среди его симптомов — чудаковатое поведение, искажения мышления и эмоций. «Но Алина лечится, — тут же добавляет Павел. — На первом свидании мы гуляли в её районе, рассказывали о себе, сидели на скамеечке. Сейчас мне кажется, что я люблю её. Она не строит из себя ничего, не гонится за деньгами, на мою карьеру ей наплевать: устроит и промоутер».

Павел хочет стать отцом двоих детей. Исследования показали, что, если хотя бы один родитель болен шизофренией, риск для ребёнка на 9–11 % выше, чем в среднем по популяции (подробнее о том, как генетика влияет на шизофрению, читайте в первом тексте цикла). «Я думаю, что всего лишь немного болен, а глюки у меня в основном от усталости, то есть дети будут почти здоровые», — рассуждает он. Впрочем, в психиатрии снижение критики к своим симптомам может считаться одним из проявлений болезни.

Павел верит, что однажды обязательно женится, но статистика и клиническая практика не на его стороне. «Любой психотический приступ при шизофрении сравним с травмой мозга  — грубо говоря, с ударом по голове, — объясняет психиатр и научный журналист Виктор Лебедев. — Чем чаще бить, тем хуже это отражается на нервной системе. Поэтому у большинства пациентов количество психозов напрямую коррелирует с ухудшением социального функционирования. В шизофрении есть понятие дефекта: это когда у человека сужается диапазон эмоций, утрачиваются побуждения, деградирует воля. Как правило, чем больше у пациента было приступов, тем мощнее дефект и тем труднее жизнь в обществе».

Люди с шизофренией, имеющие три и более госпитализаций за пять лет, на 34 % реже вступают в брак и на 26 % чаще оказываются разведены, чем пациенты, которых госпитализировали редко. Те, кто пережил больше психотических приступов, также уступают по другим показателям. Например, высшее образование получили только 18 % людей с высокой частотой госпитализаций и 47 % людей — с низкой, а непрерывно работают 5 % и 34 % соответственно. По сравнению с другими расстройствами психики, например с биполярным аффективным и депрессивным, у людей с шизофренией ниже шансы вступить в брак и получить удовлетворение от супружеских отношений.

Лебедев называет три ключевые причины: у больных шизофренией сужается эмоциональный диапазон, они подвержены социальной и внутрисемейной стигме и, как следствие, страдают от катастрофического падения самооценки (подробнее об этом читайте в первом тексте цикла). Лебедев предполагает, что эти же факторы могут влиять и на то, что люди с шизофренией часто ищут пару с таким же диагнозом. «Мы выбираем партнёра в соответствии с представлением о себе, определяем, кто для нас слишком крут, а кто чересчур плох. Если человек с шизофренией стигматизирует себя, ему кажется нереальным завести отношения с условно здоровыми людьми», — объясняет психиатр. С ним соглашается психиатр и психотерапевт московской клиники Mental Health Center Анастасия Фёдорова: «Люди с шизофренией часто сталкиваются с жестокостью семьи, врачей или работодателей, и им важно найти единомышленника, который знает, каково это». 

Девять лет назад 21-летний Сергей Ерёменко создал во «ВКонтакте» группу «Клуб психически других» (КПД). Сергей жил с социофобией, заикался, жаловался на сложности в общении, но, несмотря на это, много лет мечтал найти девушку. С помощью КПД он хотел обрести друзей и единомышленников. В сообщество вступили 12 тысяч человек с разными ментальными расстройствами — от депрессии до шизофрении. Они обсуждают препараты, психотерапию, делятся симптомами, поддерживают друг друга, постят тематические мемы, ежегодно выбирают Мисс и Мистера КПД и просто болтают о жизни. Согласно опросу, среди активных участников больше всего людей с болезнями шизофренического спектра. К ним, помимо шизофрении, относятся шизотипическое, шизоидное и шизоаффективное расстройства личности. Группу удалось воссоздать даже после блокировки по требованию Роскомнадзора: в 2017 году ведомство обнаружило в постах участников «пропаганду суицида».

Каждый год в день создания КПД его участники благодарят Сергея. Он покончил с собой в 2015 году в возрасте 24 лет. Сейчас группу администрирует 21-летняя Ася Солнцева. Она живёт в Волгограде, учится на зубного врача, а всё свободное время и деньги вкладывает в развитие и продвижение КПД. Например, организует конкурсы и покупает для победителей призы.

По наблюдениям Аси, люди с шизофренией — самые сплочённые и отзывчивые участники сообщества. «Хоть и считается, что они менее эмпатичны из-за своей болезни, я более понимающих людей не знаю, — рассказывает она. — Наверное, дело в том, что шизофреники больше других пережили. Во время галлюцинаций к тебе приходят и дьявол, и бог. Такие люди понимают, как важно друг друга поддерживать. Но с некоторыми общаться сложно. В группе есть парень, которого мы постоянно баним. У него, помимо шизофрении, нарциссическое расстройство личности. Так что он обидчивый по полной программе. Вообще мы редко баним, обычно пишем: „Кончится обострение — возвращайся“».

За последние несколько лет Ася создала вокруг КПД сеть пабликов-спутников: в «Киноклубе психически других» смотрят и обсуждают фильмы про ментальные заболевания, в «Праздниках» поздравляют друг друга с днями рождения и Днём психического здоровья, а в «Менталка. Знакомства» ищут друзей и пару. Сейчас в «Менталке» состоит 3500 участников со всей России, в основном им от 24 до 35 лет, 68 % участников — мужчины.

Год назад Ася, которая живёт с тревожно-депрессивным расстройством, через эту группу познакомилась со своим парнем. Он страдает органическим психическим расстройством личности (возникает при заболевании или травме головного мозга). «Он был в невадеквате, когда только вступил в группу: писал несвязные комменты, грубил. Я его забанила, — вспоминает девушка. — А потом мы устроили скайп-конференцию, и как только я его увидела, сразу поняла: это мой человек». Бойфренд Аси, с которым она ещё ни разу не виделась, живёт в Воронеже. «Я не могу путешествовать из-за тревожности, а у него сейчас обострение, поэтому он не работает, сидит на маминой шее и тоже никуда уехать не может», — объясняет она.

По словам Аси, в «Менталке» люди чаще ищут дружбу, чем романтику. За пять лет администрирования она поздравила со свадьбой максимум четыре пары. Но все они уже распались. Ася связывает склонность людей знакомиться внутри сообщества психически других с необходимостью особой поддержки: «Если у человека такое же или другое психическое заболевание, как у тебя, он будет более эмпатичным. Будет понимать, что такое симптомы и что такое побочки. Я это и на своём опыте вижу: мы с парнем уже год и отлично друг друга чувствуем. Другим мне было тяжело объяснить, почему я такая угрюмая и холодная». 

Одна из невест, которую поздравляли со свадьбой, — 21-летняя Таня из Москвы. С 15 лет она живёт с шизоаффективным расстройством. У людей с таким диагнозом симптомы шизофрении (бред, галлюцинации) смешаны с симптомами расстройств настроения: депрессивные состояния сменяются гипоманиями или маниями. Шесть лет назад Таня начала слышать голоса и видеть демонов, потом у неё появилась идея, что вся еда отравлена: «Я весила 65 кг, но перестала есть и похудела до 28».

Свою историю девушка рассказывает бодрым громким голосом, который резко контрастирует с тем, о чём она говорит. «Мама отвела меня к врачу, мне поставили расстройство пищевого поведения и выписали антидепрессанты, но от галлюцинаций они не помогали. Тогда я стала употреблять наркотики: попробовала, наверное, всё — от мефедрона до ЛСД и ДМТ. Под наркотиками галлюцинации пропадали, оставалось только чувство, что я ведьма со сверхспособностями. Мне казалось, я могу предсказывать будущее и чувствовать ауры других людей. Я тогда поступила на педагога-художника, но из-за наркотиков забросила учёбу, меня отчислили», — делится Таня. Она связывает свою болезнь с пережитым абьюзом: в детстве её били родители, а в 14-летнем возрасте изнасиловал знакомый, снял это на видео и разослал по всем Таниным контактам.

Когда Тане исполнилось 18, она вступила в КПД, где познакомилась с будущим мужем Алексеем (имя изменено). В первые полтора года всё шло хорошо: молодые люди стали жить вместе, а родители девушки восприняли парня как спасителя. «Они с детства говорили, что я тупая шизофреничка, что на мне никто не женится и надо ловить момент, — весело говорит Таня. — Лёшу они почему-то сразу полюбили, поэтому, когда он сделал мне предложение, я быстро согласилась».

Постепенно Таня решила отказаться от употребления наркотиков. В тот период она работала официанткой в ресторане «Пушкин» по 14 часов в день и очень уставала. На фоне общего стресса у неё развился психоз: она то часами смотрела в одну точку, то кричала и плакала. «Вместо того чтобы позвонить врачам или родителям, Лёша позвонил гадалке. Я тогда просто не поняла, что происходит, но позже мой психиатр, которая с ним тоже общалась, сказала, что, хоть у него и нет официального диагноза, с ним, скорее всего, тоже не всё хорошо. Я и сама замечала, что у него как будто искажены эмоции. Дарю ему подарок, а он смотрит осуждающим взглядом. Я спрашиваю: „Не нравится?“ „Да нет, — говорит, — нравится“. Но лицо такое, будто хочет меня убить. А ещё он постоянно критиковал мою внешность. Мог подойти и сказать, что у меня целлюлитная жопа и мне надо в спортзал, хотя знал, что у меня были проблемы с пищевым поведением». 

Пару раз Алексей поднимал на Таню руку. Она не придавала этому значения, пока не забеременела. «Он знал, что я пью сразу десять препаратов — антидепрессанты, нейролептики и корректоры — и что при беременности это противопоказано. Но очень хотел ребёнка, и ему было пофиг, — рассказывает Таня. — Когда я узнала о беременности, мы поехали к психиатру, чтобы отменить лекарства. Заведующая отделением пролистала мою историю болезни и спросила, не хочу ли я сделать аборт. Мы отказались». На двенадцатой неделе врачи диагностировали замершую беременность и отправили девушку на аборт.

После операции Таня предложила развестись. Сначала произошёл скандал, а потом Алексей её изнасиловал. «У меня ещё кровотечение после выскабливания не остановилось, а он кончил в меня и говорит, что теперь я никуда не денусь, — вспоминает девушка. — У меня была истерика. По совету гинеколога побежала в аптеку за экстренной контрацепцией. Всё это стало последней каплей, я выгнала Лёшу из дома». 

Спустя почти полгода после случившегося Алексей до сих пор не даёт Тане развод. Сейчас у неё новые отношения с молодым человеком, у которого нет психиатрических диагнозов. Девушка так и не возобновила приём лекарств после потери ребёнка, но утверждает, что сейчас она в ремиссии и новые отношения поддерживают её в этом состоянии. «Он очень заботливый, делает мне сюрпризы — постоянно какие-то новые впечатления. Мой психиатр говорит, что мне нужны впечатления из-за сильной нехватки дофамина. Ну и ещё говорит, что хотя бы один человек в паре должен быть психически здоровым», — громко смеётся Таня.

У всех пациентов болезнь имеет разную тяжесть и течение, поэтому романтические отношения людей с шизофренией типологизировать невозможно. «С одной стороны, врачи знают, что, если человек принимает препараты и проходит психотерапию, вероятность рецидива уменьшается. С другой — исключений тоже немало. У меня есть пациенты, которые после нескольких приступов работают учителями и хорошо себя чувствуют. Есть те, кто после первого эпизода получали инвалидность», — объясняет психиатр и научный журналист Виктор Лебедев. По статистике, только 15 % людей с шизофренией удаётся полностью вернуться к состоянию до болезни. Значительное улучшение после начала расстройства наблюдается у трети пациентов. Среди них — 32-летний программист Антон Е. из Липецка (имя и город изменены по просьбе героя). 

В 24 года Антон работал программистом-разработчиком в небольшой фирме и учился в аспирантуре. Внезапно он «научился» принимать телепатические сообщения: ему казалось, что люди силой мысли посылают ему зашифрованные послания. «Когда меня отпустило, работу пришлось сменить, потому что на старом месте я два месяца бездельничал, пытался письменно отвечать всем телепатам через соцсети», — вспоминает он. Антон не понял, что с ним случилось. Он решил, что это был эзотерический опыт, и увлёкся буддизмом. Через некоторое время он устроился разработчиком в петербургскую компанию и переехал. 

На новом месте в его голове зазвучали «комментаторы». «Уже не помню, что они говорили, но в какой-то момент, по непонятной причине, я устроил в офисе крестный ход с туалетным ёршиком вместо кадила. Работодатель подумал, что я наркоман, и уволил меня. Дальше началась мания преследования, я выбросил телефон и какое-то время просто без цели шатался по Питеру, жил в разных отелях. Потом меня нашли родители и вернули в Липецк», — вспоминает Антон. 

Там его положили в больницу. После приёма нейролептиков Антон пришёл в себя, понял, что эзотерика тут ни при чём, и стал изучать литературу по психиатрии. Спустя четыре месяца он перестал пить таблетки из-за побочных эффектов. Тогда психоз случился в третий раз. «Врач и больница были ужасные, примерно как в ваших материалах про российскую психиатрию: большие дозы галоперидола, атмосфера концлагеря, — вспоминает Антон. — Мне снова назначили нейролептики первого поколения, от которых, конечно, проходят галлюцинации и паранойя, но очень сильные побочки. Движения скованы, иногда сводит мышцы, всё время хочешь спать, в голове туман. Врачу было пофиг, он исходил из того, что шизофреник — не человек, и главное, чтобы препараты не били по карману родственников». В итоге подходящий препарат сумел подобрать частный психиатр, и последние два года Антон в стойкой ремиссии. Новый врач считает, что принимать нейролептики Антону придётся ещё по меньшей мере пять лет.

До болезни у Антона было несколько длительных отношений с девушками, но шизофрения осложнила новые попытки знакомиться. «Я пытался искать пару в Тиндере, но каждый раз понимал, что легче слиться, чем пытаться рассказать про свой диагноз, — рассказывает Антон. — Если скрывать, уже на втором свидании в твоей личной истории возникают нелогичные пробелы. А как рассказывать — непонятно. Ну и ещё из-за нейролептиков я набрал 16 килограмм, а в Тиндере полные парни непопулярны». Параллельно Антон начал публиковать объявления о знакомстве в пабликах для людей с ментальными расстройствами и в тематических тредах на «Дваче». А вот один из самых старых и известных русскоязычных форумов для людей с шизофренией «Шизонет» мужчине не понравился: «Там боль, тоска и сплошные инвалиды старше 40 лет. Я ни в коем случае не смеюсь над ними и не считаю себя лучше, просто это не для меня».

Где-то Антон писал, что хочет построить семью, где-то — что ищет девушку и друзей.  «Нормальные люди от нашего диагноза бегут, — констатирует он. — Все форумы завалены сообщениями от ипохондриков, которые больше всего в жизни боятся шизофрении. Я заметил, что даже среди психически больных в этих группах есть иерархия. Лучше всего, если у тебя депрессия, потому что с ней не так выпадаешь из общества. А шизофреники — на самом дне».

По словам Антона, выхлоп от его активности был скромным. С одной девушкой не сошлись по возрасту. Другая была против приёма таблеток, а рисковать парень был не готов. Третьей он просто не понравился. Ответить на вопрос, какими качествами должна обладать его идеальная избранница, Антон не может: «Честно говоря, выбор у меня небольшой, так что воротить нос было бы глупо. До болезни меня тянуло к холодным недоступным женщинам, которые издевались надо мной, потому что у меня избегающий тип привязанности. Сейчас я понимаю, что в этом вопросе нужно доверять не инстинктам, а логике». 

Антон активно искал девушку полгода. В последнее время он не предпринимает новых попыток, но надежд не оставляет. «Очень хочется, чтобы в жизни была какая-то эмоциональная связь. Вот недавно меня повысили по работе, а поделиться радостью было не с кем. И это ужасное чувство».

Помимо «Клуба психически других», во «ВКонтакте» популярна ещё одна сеть сообществ для людей с ментальными расстройствами — PSY.WEB. В отдельных группах обсуждают препараты, делятся любимой музыкой и своим творчеством, а знакомятся в паблике PDY.DATING (3100 участников). Один из его подписчиков — 27-летний Паша Любецкий из Минска. Последние десять лет врачи ставят ему разные диагнозы — от шизотипического до шизоаффективного расстройства и шизофрении. «С детства я был замкнутым ребёнком, который интересовался сферой искусства и абстракций, но при этом вообще не понимал, как устроены отношения между людьми. Плюс я верил в магию, ощущал, что контактирую с чем-то сверхъестественным», — рассказывает Паша. К 18 годам у него появились полноценные психотические симптомы: бред, галлюцинации, расстройства мышления. Паша получил образование математика-программиста и сейчас работает системным администратором, но иногда испытывает сложности из-за астении. «Болезнь фактически сделала меня инвалидом. Но со временем я научился жить со своими с симптомами. Например, я очень быстро устаю от яркого света, звуков и так далее. Поэтому я всегда пользуюсь берушами или звукоизолирующими наушниками, включаю на компьютере и телефоне ночной режим». Лайфхаки, которые помогают Паше работать продуктивнее, он описал в в своём блоге на Medium. 

Когда Паша чувствует себя лучше, он пишет стихи и прозу, работает над сайтом о психологии и психиатрии «Точка входа», участвует в работе белорусской психоактивистской платформы «Галасы»: помогает придумывать и организовывать мероприятия. А ещё ищет друзей в пабликах для людей с ментальными расстройствами. «Там я вижу множество интересных личностей, которые тоже на психологическом дне, — говорит Паша. — Я человек эмпатичный, внимательный, вдумчивый, пытающийся помочь, запоминающий детали о чужой жизни. Поэтому со многими получается близкое общение. В какой-то момент я вдруг с удивлением понял, что, будучи физически непривлекательным из-за своей гиподинамии, легко завязываю контакты, основанные на интересе к моей нестандартной сфере психического. Проще говоря, людей вдохновляют моё творчество и нестандартное мышление».

За последние несколько лет общения в пабликах Паша несколько раз заводил романтические отношения. Продолжать их обычно мешало расстояние, а личные свидания получались только с двумя белорусками. «У многих девушек, с которыми возникала взаимная симпатия, были расстройства шизофренического спектра, — вспоминает он. — С ними у меня есть точки соприкосновения, которые я не могу найти с другими людьми: интерес к метафизике и искусству, переживание полурелигиозного опыта, абстрактное нестандартное мышление. И ещё наша общая черта с такими людьми в том, что мозг партнёра зачастую куда интереснее внешности». 

Большинство людей с шизофренией ищут партнёров для длительных отношений, но Паша считает концепцию брака, господствующую в странах бывшего СССР, лживой и лицемерной: «Любовь на всю жизнь — это красивая идея, но, чёрт возьми, такое случается крайне редко. Для СНГ обыденность — домашнее насилие, алкоголизм и созависимость или ситуации, когда муж и жена десятилетиями ненавидят друг друга, но при этом не разводятся, потому что считают, что им нужно изображать счастливую семью. И это у здоровых людей. А большинство шизоидов ненавидят психологические манипуляции и интриги, так что такие отношения, мне кажется, иногда могут быть даже надёжнее, чем обычные. В целом мечта иметь максимально близкие доверительные отношения у меня есть. Мечты строить семью с детьми — нет», — рассуждает он.

Нежелание иметь детей — общая черта многих, кто ищет знакомств в пабликах для людей с психическими расстройствами. По словам администратора КПД Аси Солнцевой, большая часть подписчиков — сторонники чайлд-фри. «Если кто-то публикует пост про материнство, у нас срач по полной программе. Например, когда Таня написала в группе про замершую беременность и свой аборт, он собрал только два лайка. А следом шёл пост от подписчика, у которого умерла крыса, и лайков было 45. Я была в шоке, написала от себя, что это неправильно, и схлопотала от подписчиков за то, что учу их, как жить и что лайкать».

Антон из Липецка тоже не хочет иметь детей: «Во-первых, у меня плохой генетический багаж. Во-вторых, я читал много книжек по психиатрии, понимаю, что вырос в очень травматизирующей семье, и сам не хотел бы никому нанести психологическую травму».

Психиатр Анастасия Фёдорова перечисляет несколько особенностей, которые чаще всего возникают в отношениях с людьми, страдающими шизофренией. Первая — коммуникативные искажения, связанные с эмоциональным уплощением (обеднением) и изменениями мышления. У таких пациентов мимика может быть неяркой или совсем отсутствовать, они не всегда уместно реагируют на триггеры: могут ответить смехом на что-то пугающее или злостью на нейтральное. Также некоторые люди с шизофренией теряют социально-бытовые навыки и нуждаются в помощи с гигиеной, делами по дому, ведением бюджета. Ещё одна особенность — апатия и абулия, связанная с приёмом нейролептиков. Она может осложнять общение и снижать либидо. Кроме того, по либидо бьют антидепрессанты, которые назначают при сопутствующей заболеванию депрессии. 

При этом, по словам Фёдоровой, большинство таких сложностей можно успешно проработать в психотерапии: «Во время сессий специалист обсуждает с пациентом принятую в обществе норму, тренирует его выражать эмоции уместно и безопасно для себя и окружающих, заботиться о себе — чистить зубы, следить за расходами. Также психотерапевт помогает сформировать критику к симптомам: учит понимать, когда люди вокруг правда смотрят на тебя как-то странно, а когда это признак паранойи». По наблюдениям Фёдоровой, развитые коммуникативные навыки — залог того, что человек с шизофренией сохранит старые социальные связи и будет легче заводить новые. Проблема в том, что психотерапию в России получают ничтожно мало пациентов — чаще всего в больницах ограничиваются назначением таблеток (подробнее об этом читайте в первом тексте цикла). «Что касается брака, протективные факторы — это наличие детей, родившихся до начала заболевания, и сохранение трудоспособности, — говорит Фёдорова. — Люди с шизофренией требуют ухода и ресурсов, но, если они при этом вносят свой вклад в быт и бюджет, ситуация становится легче». 

В её практике было несколько случаев, когда человек с шизофренией находил партнёра со «схемой жертвенности» («схемой» психотерапевты называют устойчивые паттерны мышления). «Это те, кто готов идти до конца: „У тебя шизофрения, но я тебя вылечу, сделаю самым успешным, чего бы мне это ни стоило“, — объясняет Фёдорова. — Для пациента это неплохо, но для человека с такой схемой может быть губительно. Часто такие люди злятся, если не получают достаточно благодарности, со временем у них копится недовольство, что они жертвуют всем, а для них делают гораздо меньше. Кроме того, есть исследования, что у людей, ухаживающих за больными шизофренией, со временем тоже развиваются расстройства психики — чаще всего депрессии. Поэтому тут трудно давать какие-то советы. Скажу только, что как психотерапевт я всегда выступаю адвокатом своего клиента. Если ко мне приходит человек с шизофренией, я буду рада, что о нём заботятся. А если партнёр или опекун — будем обсуждать, насколько он готов к таким отношениям». 

«Как только мама Саши поняла, что дело идёт к свадьбе, она вызвала меня на серьёзный разговор, — вспоминает 22-летняя Яна, студентка-фармацевт одного из московских медицинских вузов. — Мы сидели на кухне и пили чай, а она всё спрашивала: „Яна, ты же понимаешь, на что подписываешься?“ Саши тогда ещё не диагностировали шизофрению, но странности были: он не мог вести быт, не следил за тратами, вёл себя непредсказуемо». Поначалу Яна не понимала, что имеет в виду мать Саши, а к концу первого года совместной жизни ей пришлось научиться справляться со всеми домашними делами самостоятельно. Например, из-за проблем с мелкой моторикой муж не мог даже почистить картошку. «Когда мы только начинали встречаться, я сама была довольно беспомощной, но теперь я, наверное, вообще всё умею. Все в шоке от того, кем я была — и кем стала», — говорит девушка. 

До окончания школы Яна жила в башкирском селе, была замкнутой и мало общалась со сверстниками. Переехав в Москву, она попала в компанию молодых людей, с которыми когда-то ездила на всероссийскую летнюю школу по литературе, — они и познакомили её с Сашей. Яна поступила в медицинский вуз и почти сразу начала с ним встречаться. Вскоре пара поженилась, шизофрению Саше диагностировали через год после свадьбы. Из-за того что он не поступил в университет, о котором мечтал, у него началась депрессия, а потом психозы. Сначала была кататония: он впадал в ступор, молчал. Потом развился бред сверхидеи: Саша мог зацепиться за какую-то глупость — и повторять, что это гениально. Позже проявился синдром Кандинского — Клерамбо, когда кажется, что мысли в твою голову вложил кто-то посторонний. «К счастью, у Саши хорошо развита критика, и он сразу понимал, что происходит что-то странное, о чём стоит сказать врачу», — добавляет Яна. 

Во время очередной депрессии, сопровождавшей развитие шизофрении, Саша начал употреблять наркотики из группы эйфоретиков. Поначалу Яна оправдывала это сильной депрессией и готова была смириться, если это поможет: «Но постепенно употребление переросло в систему, он отказался от лекарств, и я поняла, что это конец».

За три года брака Сашу госпитализировали трижды, после третьей больницы ему оформили инвалидность. Во время второго обострения у мужа Яна обнаружила, что сама уже три месяца не выходит из дома, пропускает занятия в университете и не может заниматься повседневными делами. «Я похудела на девять килограмм, мне было трудно даже сходить помыться. В какой-то момент близкие отправили меня к психиатру. Мне диагностировали депрессию, я взяла академический отпуск и следующие полтора года провела, подбирая препарат, который поможет». Сейчас Яна восстановилась в университете, а несколько месяцев назад они с Сашей разъехались. 

«В какой-то момент я поняла, что наши отношения — созависимые, и, если мы расстанемся, будет лучше и мне, и ему — рассуждает девушка. — Я была готова на всё, постоянно хотела помочь, но лучше ему не становилось — и я чувствовала себя беспомощной. У меня был комплекс святой: забуду о себе, но всё сделаю для него. При этом с его стороны не было эмоциональной отдачи, он вообще не думает о том, что к близким нужно проявлять внимание. А ещё в процессе оказалось, что мы с Сашиной мамой только способствовали его несостоятельности. Мы постоянно нянчились с ним, собирали за него документы на инвалидность, вели быт — он же болеет, ему же тяжело. Но постепенно стало ясно: чтобы он научился самостоятельности, помогать нужно меньше». 

После расставания Саша перестал употреблять наркотики. Сейчас у него новая девушка, но он сохранил дружеские отношения с Яной. Пара не стала официально разводиться: «Если с ним что-то случится, по документам я буду иметь право посещать его в больнице, общаться с врачами, требовать выписки», — объясняет Яна. В ответ на просьбу подвести итог своим отношениям с мужем она на секунду задумывается, а потом с грустной улыбкой говорит: «Опыт интересный, но повторять бы не хотелось».

«Я инвалид на голову, у меня шизофрения, рабочая 2-я группа <...> Но я позитивный мужик, поэтому забиваю на минусы, пользуюсь плюсами в виде большой пенсии. Ещё подрабатываю почтальоном. Живу отдельно от родителей. Ищу русскую женщину, с таким же заболеванием, 25–35 лет, для проживания в гражданском браке. ПРОСЬБА НЕ ПИСАТЬ ПРОСТИТУТКАМ (я ищу женщину, с которой можно долго прожить, а не на час и за деньги)», — пишет один из участников сообщества «Шизофрения знакомства». Под объявлением — ни одного лайка или комментария. У каждой площадки знакомств для людей с ментальными расстройствами своя специфика: на форуме «Шизонет» взрослая аудитория обменивается смайликами эпохи ICQ, в «Дваче» много хамят и легко переходят на рекомендации препаратов, в «Клубе психически других» и в «Psy.Dating» атмосфера добрее и много совсем молодых людей. Объединяет все эти сообщества одно: люди редко откликаются на объявления о знакомствах.

Большинство героев этого материала сходятся в мысли, что человеку с шизофренией трудно найти пару — как в интернете, так и в реальной жизни. Тому, как распознать шизофреника до вступления в брак, посвящают посты на форумах, и даже профессиональные психиатры позволяют себе высказывания в духе «иметь какие-либо отношения с представителем болезни — это большой риск, на который может пойти не каждый». «Я искал девушку два с половиной года, начал с пабликов, где сидят все инвалиды — глухонемые, безногие, с ДЦП, психически больные, — рассказывает 31-летний Фарид из Ульяновской области. — Писал всем без разбору. С одной девушкой из Крыма мы уже два года переписываемся, она с детства не может ходить. Умная. Капризная. Любит сериал „Великолепный век“ и представляет себя одной из героинь. Но у нас ничего не получится: она любит парня из Петербурга, тоже дистанционно». 

Фарид рассказывает, что пять лет назад «дебют» шизофрении спровоцировало расставание с любимой девушкой — китаянкой Сун Ли, которая приехала в Россию учиться на филолога. Он познакомился с ней, когда учился в поварском училище и подрабатывал консультантом в магазине бытовой техники: она пришла туда купить лампочку. Год они прожили в Ульяновске, после уехали в Гуанчжоу, а потом Фарид заскучал по родине и вернулся. «Она хотела, чтобы я в России стал успешным бизнесменом, потому что в Китае мы жили очень бедно. Обещала снова ко мне приехать. Но спустя несколько месяцев перестала писать. Я знаю, что сейчас она замужем», — вспоминает Фарид. 

После возвращения в Россию он пытался работать переводчиком с китайского, но вскоре ему стало казаться, что люди вокруг следят за ним и желают ему зла. После приступа мании преследования ему поставили диагноз «параноидная шизофрения». Сейчас он живёт на пенсию по инвалидности — 12 тысяч рублей, а в свободное время сидит в интернете или рубит дрова. 

«Честно говоря, я уже сам не знаю, чего хочу, — рассуждает Фарид. — Семью создать не получится — пенсия мизерная. Детей тоже вряд ли — болезнь передастся им по крови (почему это не так, читайте в первом тексте цикла). Может быть, гостевой брак, чтобы иногда ездить друг к другу? В любом случае в последнее время на мои объявления чаще всего откликаются вебкамщицы. Мне такое не очень интересно. Будет у женщины психическая болезнь или нет — мне важно, чтобы она поняла и приняла меня таким, какой я есть».

Читайте в заключительной части нашего исследования: москвичка Дарина цепляется за реальность и сражается с шизофренией, а эксперты объясняют как репрессии против советских диссидентов связаны с современными пациентами с шизофренией.