Похоть берёт жизнь сексоголика под контроль. Мысли о сексе занимают всё больше места, становятся чрезмерными, мешают жить. Сексуальная зависимость может проявляться в виде компульсивной мастурбации, в постоянном поиске новых половых партнёров, в покупке и продаже секса. Знаменатель один — вожделение становится приоритетом. Кристина Вазовски посетила лондонские группы анонимных сексоголиков и рассказала для самиздата, как люди борются с этим видом зависимости.

Я наткнулась на сайт сексоголиков случайно, делая рисёрч для одного проекта.

Многие топики, которые обсуждались на сайте, были мне близки. Но я не считаю, что сексуальная зависимость — это моя проблема. Я не проходила программу «12 шагов», которой следуют сексоголики, и не могу на собственном опыте рассказать, работает она или нет. Тем не менее в группах я встретила много людей, которые смогли достичь долгосрочной «трезвости», пользуясь её методами. По сути это список из двенадцати «чек поинтов», путь через которые помогает достичь долгосрочной «трезвости».

Один из принципов сообщества — отказ от общения с прессой. Я не хочу нанести вред организации или людям, с которыми я познакомилась, и трактую эту рекомендацию как шаг в защиту анонимности участников, поэтому все имена и места действия изменены. Я нарушаю один из принципов организации, но считаю: людям, которые ощущают, что сексуальная зависимость — их проблема, будет полезно узнать, что существует возможность получить помощь.

Я живу в Лондоне, поэтому ходила на встречи там. В России есть представительства двух сообществ, и поскольку все группы разделяют схожую методологию и традиции, принципиальных различий в формате быть не должно.

Ключевые слова для определения зависимостей любого рода — «навязчивость» и «неконтролируемость». Учёные австралийского университета Дикина утверждают: любое количество сексуальных контактов, в том числе полное их отсутствие, не повод обращаться к специалистам, пока уровень сексуальной активности не ухудшает качество жизни. Можно ли считать гиперсексуальность болезнью с научной точки зрения — вопрос спорный, но для тех, кто считает себя сексоголиком, ответ однозначный — да.

Нимфомания и сатириазис включены в международный классификатор болезней, но их нет в Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам (DSM-5).

Для таких людей существуют группы взаимопомощи, их также называют «S»-группы. В своей работе они используют метод «12 шагов», который был разработан для лечения алкогольной зависимости, но фокус у каждой группы свой: в одних уделяют больше внимания «похоти», в других говорят о чувствах и нефизической стороне зависимости. Определение «трезвости» тоже различается: где-то полный отказ от секса — не важно, с собой или с партнёром, где-то каждый сам устанавливает bottom line, то есть границу дозволенного. Например, мастурбировать можно, но нельзя смотреть порно или можно заниматься сексом, но только с постоянным партнёром.

Со стороны «S»-группы напоминают секту: «шаги», молитвы, рекомендация не рассказывать членам семьи — всё это настораживает. Места обитания: баптистские, методистские, евангельские церкви — смущают ещё больше. При этом сообщества декларируют: «Мы не связаны с сектами или религиозными учениями». На самом деле подвоха нет: группы взаимопомощи — это непубличные, порой странные, но экологичные объединения. Опыт в сообществе не обязательно будет резко положительным, но с психическим здоровьем и сбережениями ничего не случится.

Совет, который дают новичку в любой «S»-группе, — сходить как минимум на шесть встреч, желательно в разные сообщества, чтобы найти подходящий формат и окружение. В Лондоне проходят встречи трех fellowship, в моём вольном переводе: Анонимных Сексоголиков, Анонимных Зависимых от Секса, Анонимных Зависимых от Секса и Любви — я побывала на встречах во всех трёх.

Попасть на собрание несложно: как правило, адреса опубликованы на сайтах сообществ, предварительной записи нет. В Анонимных Сексоголиках, самой закрытой из трёх организаций, просят отправить заявку по электронной почте и раскрывают местоположение только после телефонного «интервью». Отвечают быстро. Уже на следующий день со мной связалась Сара — как я узнала позднее, одна из немногих женщин в АС. Девушка предложила две опции: дождаться её из трёхнедельного отпуска или «созвониться и поболтать» с Уильямом, модератором другой группы. Я боялась, что к её возвращению моя решимость угаснет, и выбрала второй вариант.

Уильям позвонил в семь вечера в субботу. У него был приятный низкий голос и выхолощенное, британское произношение. Я сразу призналась, что никогда не ходила на подобные собрания и ничего не знаю о сообществе. Я волновалась, что мужчина будет расспрашивать о моих проблемах и причинах, побудивших обратиться в группу, но этого не произошло. Он был максимально тактичен и в двух словах рассказал, как проходят встречи. По словам Уильяма, главное отличие Анонимных Сексоголиков от других «S»-групп — жёсткое определение «трезвости». Можно заниматься сексом с супругой или супругом, но прочие «контакты», в том числе мастурбация, запрещены. Встреча длится час, в течение которого участники читают специализированную литературу и делятся опытом. Уильям заверил, что они не фрики и не преступники — обычные ребята, работающие над решением своих проблем. Мужчина предупредил, что я буду единственной женщиной на встрече, и предложил дождаться возвращения Сары, если я не чувствую себя комфортно в таком сеттинге.

Перспектива оказаться единственной женщиной в окружении десятка сексоголиков не очень меня возбуждала. Несмотря на это, рано утром в воскресенье я вошла в неприметную дверь с табличкой «аренда площадей». На последнем этаже группа анонимных сексоголиков снимает помещение для еженедельных встреч. Комната светлая и просторная, по кругу расставлены стулья, на полу листы А4 с мотивирующими надписями. Двенадцать совершенно обыкновенных мужчин — от двадцати до шестидесяти, в джинсах и костюмах — пьют чай и разговаривают. Уильям ловит меня при входе, представляет присутствующих по именам и предлагает чай.

Ровно в девять все садятся в круг. Встреча началась.

Киношная картинка подтвердилась, собрание открывается узнаваемым приветствием:
— Меня зовут Уильям, и я сексоголик.
— Привет, Уильям.

Уильям зачитывает основные положения. Мой сосед справа, Сэм, симпатичный, хорошо одетый мужчина около сорока, вручает мне «Белую Книгу», аналог «Большой Книги» — главного руководства анонимных алкоголиков, и подсказывает нужную страницу.

«Анонимные Сексоголики — сообщество мужчин и женщин, которые делятся опытом, силой и надеждой, чтобы решить общую проблему. В АС нет членских взносов; мы поддерживаем сами себя через добровольные пожертвования. Анонимные Сексоголики не связаны с сектами, вероучениями или политическими движениями. Наша главная цель — преодолеть нашу зависимость».

После вводной части мужчины представляются, называют срок «трезвости» и в нескольких словах обозначают свои проблемы. Топ-5: компульсивная мастурбация, зависимость от порнографии, покупка секса, навязчивые фантазии, объективация женщин. Кроме меня на собрании ещё один новичок, парень лет двадцати пяти, поэтому группа посвящает больше времени базовым текстам: по кругу зачитываем «Шаги» и «Традиции», затем главу из «Белой Книги». Теоретическая часть завершается минутой молчания и молитвой.

У встречи чёткий сценарий — слаженностью воплощения происходящее напоминает театральную постановку. За воспроизведение структуры отвечает Уильям. Он модерирует собрание и вводит новичков в курс дела. Помимо секретаря, на каждой встрече есть человек, который следит за таймингом, и казначей, ответственный за сбор пожертвований: он передаёт баночку, подсчитывает монеты, складывает в конверт. Эти «должности» формальны — у анонимного сообщества нет иерархии и руководства, получить повышение нельзя. «12 шагов» — не карьерная лестница. Сумма, которую нужно собрать за месяц, оглашается открыто, речь о семидесяти–девяноста фунтах или ста – ста пятидесяти рублях с человека в неделю. Деньги идут на оплату аренды, излишки — на чай-кофе и печатание литературы. Сообщество не ставит цели заработать, не собирает пожертвования на благотворительных платформах и боксах рядом с кассами в супермаркетах. Если нет возможности внести пожертвование — косо не посмотрят. На встречах никто не осуждает, не обсуждает, не ввязывается в полемику. Задача — создать безопасное пространство. Без этого невозможна откровенность, а значит, и реабилитация, считают в АС.

Во второй половине встречи участники делятся историями. Это необязательный пункт, но большинство говорят — о насущных проблемах, причинах болезни, меняющейся жизни. Мужчины рассказывают о боли, причинённой близким людям, суицидальных мыслях и депрессии, влиянии других зависимостей на сексуальную трезвость. Иногда между монологами возникают паузы — минуты задумчивой тишины. Зачастую истории не имеют внятного сюжета, скорее напоминают поток сознания. Слушать тяжело и иногда страшно.

Очень красивый мужчина около тридцати, из тех, на кого засматриваешься в метро, говорит: «Для меня самый сложный шаг программы — первый. Я не могу принять своё бессилие, отсутствие контроля. — Он сидит на другом конце комнаты, говорит тихо, не могу разобрать половины предложений, но вдруг вылавливаю: — Всё было относительно хорошо недели две-три, я перестал ходить на встречи — не знаю почему, но пару дней назад я стоял на краю платформы, знаете, у правой части, откуда появляется поезд, и всерьёз, всерьёз думал сделать это».

Пожилой мужчина рассказывает о сексуальном насилии, пережитом в детстве. Откровенностью заражаются остальные — пятеро из двенадцати подвергались абьюзу разной степени трагичности. В горле ком. Через две недели я услышу похожую историю, но с «другой стороны». В сообществе Анонимные Зависимые от Секса, одна, в окружении тридцати незнакомых мужчин, я буду выслушивать монолог осуждённого за хранение детской порнографии. Встреча проходит в церкви, во время его речи начнётся служба, запоёт хор — и покаяние перейдёт в разряд трансцендентного. Невзирая на отсутствие гендерного разнообразия, страха нет, только принятие и чувство принадлежности. Несмотря на экстремальное настоящее или прошлое, рядом сидят обычные мужчины.

Ближе к концу первой встречи я решаюсь сказать несколько слов. Обещаю себе, что буду говорить откровенно, но даже общие фразы даются тяжело. Кажется, что мои проблемы недостаточно значительные и имеют мало отношения к «похоти» — термину, на котором концентрируются другие участники. Хочется придумать, преувеличить. Оказалось, гораздо легче рассказать какую-нибудь крайность, не имеющую ко мне отношения, чем что-то пустяковое, но личное. 

Без пяти минут десять истории иссякают. Казначей пускает баночку для пожертвований — на двенадцать человек нужно собрать двадцать фунтов. Уильям просит подать знак тех, кто готов стать спонсором. Четверо мужчин поднимают руки, в том числе сам Уильям и мой сосед Сэм. Встреча завершается минутой молчания и молитвой. Мы встаём в круг и берёмся за руки. Кто-то закрыл глаза, кто-то ловит взгляды других. Я молчу: не знаю текста. 

Встреча закончилась, но никто не расходится. Подходит Сэм и спрашивает о моих ощущениях после собрания. Мужчина посещает группы анонимных сексоголиков десять лет — шесть из них он «трезв». В Лондоне Сэм проездом, но в своей, «домашней» группе часто помогает новичкам. Он берёт надо мной шефство и аккуратно разъясняет неочевидные моменты.

Оказалось, что спонсоры не поддерживают организацию финансово, но помогают менее опытным участникам эмоционально. Спонсор — это консультант, наставник и друг на пути к трезвости. Со слов Сэма, это партнёрство, построенное на «доверии и полной откровенности». Спонсор должен быть «трезв» не менее года, пройти «12 шагов» и быть одного пола с подопечным.

От обсуждения спонсорства переходим к религии. Сэм спрашивает о моих убеждениях — не смутила ли меня часть с молитвой. Я агностик, но происходящее не вызвало внутреннего протеста — мне ничего не навязывали. В Анонимных Сексоголиках бога понимают кому как удобно, если обобщать — как некую высшую силу, безотносительно конфессии. Часть встреч проходит при церквях, потому что у таких помещений минимальная арендная плата. Кроме того, среди участников групп большой процент верующих, и для них храм — комфортное место. Несмотря на сеттинг, концепт организации не религиозно-центричен.

После каждой встречи ребята из группы болтают в кофейне неподалёку, Уильям предложил присоединиться. Сидим около часа: обсуждаем погоду (новость недели — в Лондоне выпало два сантиметра снега, и общественный транспорт парализовало), говорим о кино — советуют посмотреть «Стыд» Маккуина, мужчины делятся отмазками — «как объяснить друзьям, где я пропадаю каждое воскресенье». Приятная, светская, очень английская беседа. Мужчины делают всё, чтобы я чувствовала себя комфортно: много улыбаются, рассказывают о себе, не задают слишком личных вопросов. Из кафе выхожу воодушевлённая. Звучит странно, но я давно не проводила время в такой приятной компании. Мои новые знакомые — откровенные, тонкие, живые — кто угодно, но только не фрики.

От фразы «там больше женщин и эмоций» веет стереотипами мизогинического толка, но очень точно описывает происходящее у Анонимных Зависимых от Секса и Любви. Во-первых, эмоции — это нормально, во-вторых, в группе правда много женщин и мало разговор о сексе — больше о созависимых отношениях или невозможности построить хоть какие-нибудь, а ещё об анорексии — не расстройстве пищевого поведения, а навязчивом состоянии. На первой встрече я этого не уловила и час размышляла, может ли быть анорексия у женщины весом 70–75 килограммов.

Если мой опыт в Анонимных Сексоголиках можно описать как комфортное знакомство с форматом и отказ от демонизации, то встреча у Зависимых от Любви — это история про принятие себя.

Центральный Лондон. Вечер. Методистская церковь. Я спускаюсь в подвал и вижу длинный коридор с десятком дверей без табличек. Абсолютно неясно, какая из них нужна мне. На этот раз окружающая действительность гораздо сильнее перекликается с моими представлениями о собраниях анонимных сексоголиков.

Комната оказалась маленькой, чересчур натопленной и странно пахнущей: капуста, прокисшее молоко, немытое тело. Источник запаха я осознала чуть позже — за стенкой находится пункт раздачи питания и место отдыха бездомных. Структурно происходящее мало отличалось от встречи Анонимных Сексоголиков — приветствие, чтение, молитва, истории, зато человеческая фактура была ярче: хипстерша, девушка с брендовой сумкой, мужчина в дорогом костюме, оранжевое от автозагара лицо, городской сумасшедший в шапке-ушанке.

У группы нет постоянного модератора, помогать вызвалась одна из участниц. Чтобы поделиться историей, нужно записаться в большую линованную тетрадь: в левой колонке – «трезвые» не менее двух недель, они говорят первыми, в правой — остальные. Это сочетание придавало налёт нервной неорганизованности и в то же время излишней формальности.

Женщина с апельсиновым лицом задремала сразу после молитвы и очнулась только спустя полчаса, когда слово взял мужчина в ушанке. Он тараторит, топает ногой в такт, повторяется, минут на семь превышает лимит времени — невозможно ни остановить его, ни уловить смысл монолога. После — менее сюрреалистичные спичи: о страхе одиночества взрослой, одетой в Saint Lauren женщины, романтической одержимости хипстерши, нездоровых эмоциональных привязанностях усталой шотландки, компульсиях тридцатилетней француженки. Молодой мужчина берёт слово последним: «Моя жизнь была неуправляемой, я достиг дна». Он говорит ровно, голос не дрожит, но за время монолога ни разу не отрывает глаз от узорчатого ковролина: «Сразу после акта я бежал в душ смывать с себя эту грязь, я не хотел видеть женщин, с которыми занимался сексом пять минут назад. Я чувствовал отвращение, а ещё вину. Но через неделю, пару дней я снова приводил домой кого-то ещё. Это похоже на зуд, который невозможно унять». После паузы мужчина продолжает: «Я говорил, что честный человек, — я врал. Но сейчас я здесь и трезв уже 69 дней».

Я не хочу ассоциировать себя с этими историями, с этими людьми. Чувствую острый нарциссический стыд, схожий спектр ощущений вызывают русские туристы на тайских курортах. Потом меня прорывает. Начав со слов «буду краткой», я проговорила положенные пять минут и с легкостью могла бы продолжить ещё на пять. Я напоминала себе мужчину в шапке, от которого недоумевала десять минут назад: мне было что сказать, более того, я чувствовала в этом дикую потребность. Принять эту потребность оказалось сложнее, чем избавится от оценочных суждений по отношению к другим. Говорить — значит перестать наделять секреты сакральным значением, избавиться от стыда.

В комментариях к статье о сексоголиках я наткнулась на сравнение анонимных сообществ с кружками по интересам: «людям нечего делать, вот и собираются». На самом деле, из-за специфики группы, среди её членов редко выстраиваются дружеские отношения в привычном понимании: ни коктейлей по пятницам, ни приглашений на дни рождения. Зато «подходящее» окружение даёт ответ на, наверное, самый насущный вопрос: «Я такой один?»

В понедельник мне пришло письмо от Сары, девушки из АС, с которой мы в самом начале моего исследования общались по почте. Она вернулась и приглашала на собрание. Оно проходило на окраине Лондона — полтора часа на метро и пятнадцать минут по неосвещённой дороге через гаражи. Я создала опрос в инстаграме: «Меня ограбят?» — большинство ответило положительно.

Гугл-карты привели к общественному центру. Внутри — двадцать мужчин и одна женщина, Сара. Бо́льшая часть присутствующих — ортодоксальные евреи: в кипах, сюртуках, с густыми закрученными пейсами. Упоминаний Бога было даже меньше обычного, а проблемы всё те же: компульсивная мастурбация, порнография, проституция, неуместные фантазии. Если отключить картинку, невозможно понять, где история ортодоксального еврея из Анонимных Сексоголиков, а где домохозяйки — из Зависимых от Секса и Любви. Сюжеты универсальны.

После встречи Сара предложила подбросить меня до метро. По дороге мы заехали в кошерную булочную: я взяла халу, а Сара большую упаковку мацы: девушка собиралась испечь mille-feuille, французско-еврейский аналог торта наполеона.

Закупившись, мы ещё с полчаса болтали в машине. Сара рассказывала байки о «христианке, почти монахине», которая недолго ходила к ним в группу: её мучали «грязные мысли», но слишком смущали истории других участников. Христианку можно понять. Мужчина за пятьдесят делится: «Я мастурбирую по три-четыре часа в день. Ещё порно. Без этого не могу сосредоточиться. Я в процессе развода, на работе тоже проблемы: из-за моих „привычек“ я регулярно опаздываю, но остановиться не могу. Всё плохо, я нервничаю — из-за этого тяга ещё сильнее. Ощущение полной безысходности».

Я сказала, что откровенность меня не смущает, и Сара добавила меня в закрытую WhatsApp-группу. В чате больше пятидесяти женщин, в день появляется двадцать-тридцать новых сообщений: девушки спрашивают совета, делятся успехами, просят о помощи: «Как вести себя в группе в растлителем?», «Случайно переслала сообщение спонсора брату, что делать?», «Я боюсь не сдержаться, кто-нибудь может поговорить со мной?»

Мы договорились увидеться через две недели, следующая встреча отменялась — Пурим. Я спустилась в метро и распаковала халу, посыпая крошками колени. В чате сексоголиков уже накопились сообщения: приветы из Испании, Америки, Египта, Ирана.

Анонимные сообщества — очень разные. Достигнуть результатов в неподходящей группе сложно — быстрее сольёшься. «Неподходящая группа» — это не о том, что где-то религиозные фанатики, где-то мошенники, а где-то ок, но про общую атмосферу — больше хипстеров, или женщин, или людей старшего возраста, в церкви или в общественном центре, с утра в выходные или вечером в будни. Даже в самой «не твоей» группе стереотипы об анонимных сексоголиках разбиваются вдребезги в течение первых пятнадцати минут. Нет, это не секта, не околорелигиозный кружок, созданный для контроля чужой сексуальности, не клуб свингеров, и все проблемы не решатся с появлением партнёра с повышенным либидо.

За время, проведённое в сообществе, я поняла, что «секс» для большинства сексоголиков — это не взаимное наслаждение, общение с партнёром или разрядка, но акт, который принимает нездоровые формы и питает чувство вины.

Сеансы с психотерапевтом сложно назвать «развлечением», это применимо и к группам взаимопомощи. Они приносят облегчение, улучшают качество жизни, но ходить туда — серьёзная эмоциональная работа. На встречах сложно проводить границу «свой» — «чужой». Это помогает избавляться от «ярлыков»: не сексоголик, дальнобойщик и еврейка, но Уильям, Сэм и Сара.